Бернард Шоу - Обращение капитана Брасбаунда

держит в руке, заставляет Османа умолкнуть. Его

спутники мгновенно заполняют все глубину комнаты. Шейх

отступает к своим людям, кади стремительно бросается

вперед и становится между ним и леди Сесили.

Кади. Горе тебе, Сиди эль Ассиф, дитя зла! Сиди (мрачно). Разве я собака, Мулей Осман, что ты говоришь мне такие слова? Кади. Ты, видно, решил погубить свою страну и предать нас в руки тех, чьи

военные корабли еще вчера превратили все море в пламя? Где

пленники-франки? Леди Сесили. Мы здесь, кади. Здравствуйте. Кади. Аллах да пребудет с тобой, полная луна. Где твой родственник,

франкский кади? Я его друг, его слуга. Я пришел от имени моего

повелителя султана, чтобы воздать ему почести и повергнуть его врагов. Сэр Хауард. Поверьте, вы очень любезны... Сиди (еще мрачнее, чем раньше). Мулей Осман... Кади (шаря за пазухой). Умолкни, о неразумный! (Вынимает письмо.) Брасбаунд. Кади... Кади. А, собака, проклятый Брасбаунд, сын распутницы! Это ты подбил Сиди эль

Ассифа на злое дело. Читай послание, которое прислал мне по твоей

милости начальник военного корабля. Брасбаунд. Военный корабль! (Берет письмо и развертывает, люди его

перешептываются с подавленным видом.) Редбрук. Военный корабль! Ого! Джонсон. Вероятно, канонерка. Дринкуотер. Они тут шныряют вдоль побережья, как чертовы автобусы на

Ватерлоо-роуд.

Брасбаунд мрачно складывает письмо.

Сэр Хауард (резко). Не поделитесь ли с нами содержанием письма, сэр? Я

полагаю, ваши люди жаждут его услышать. Брасбаунд. Это не английский корабль.

Лицо сэра Хауарда вытягивается.

Леди Сесили. А какой же? Брасбаунд. Американский крейсер "Сант-Яго". Кади (рвет на себе бороду). Горе! Беда! Они превращают море в пламя! Сиди. Успокойся, Мулей Осман. Аллах хранит нас. Джонсон. Не прочтете ли нам письмо, капитан? Брасбаунд (мрачно). Прочту, прочту. "Магадорская гавань. 26 сентября 1899

года. Капитан крейсера "Сант-Яго" Хэмлин Керни от имени Соединенных

Штатов шлет привет кади Мулею Осману эль Кинтафи и уведомляет, что

прибыл на розыски английских путешественников сэра Хауарда Хэллема и

леди Сесили Уайнфлит, которые исчезли на территории, находящейся под

юрисдикцией кади. Так как розыски будут вестись командой, снабженной

пулеметами, немедленное возвращение путешественников в Магадорскую

гавань избавит от неприятностей все заинтересованные стороны". Сиди. Клянусь жизнью, о кади, и ты, прекрасная луна, вас с почестями

доставят обратно в Магадор. А ты, проклятый Брасбаунд, и все твои люди

отправитесь туда закованными в цепи, как пленники.

Брасбаунд и его отряд намерены защищаться.

Взять их! Леди Сесили. Ах, пожалуйста, только не надо драться!

Видя численное превосходство противника и безнадежность

своего положения, Брасбаунд не сопротивляется. Спутники

кади берут его отряд в плен.

Сиди (пытаясь выхватить ятаган). Женщина принадлежит мне. Я не отдам ее.

Его хватают и, после поистине героической борьбы,

скручивают ему руки.

Сэр Хауард (сухо). Я предупреждал вас, капитан Брасбаунд, что ваше положение

ненадежно. (Бросает на него неумолимый взгляд.) Как я и предсказывал,

вы угодите в тюрьму. Леди Сесили. Но уверяю вас... Брасбаунд (перебивая ее). В чем вы хотите его уверить? Вы убедили меня

пощадить его. Взгляните на его лицо. Убедите ли вы его пощадить меня?

ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ

Палящие лучи утреннего солнца проникают сквозь узкие

мавританские окна, пробитые почти под потолком самой

большой комнаты в доме Лесли Рэнкина. Это чистое

прохладное помещение, меблированное на христианский

лад: посередине стол, у стола председательское кресло с

подлокотниками, на столе чернильница и бумага. По бокам

стола два дешевых американских стула, повернутых, как и

председательское кресло, к публике, отчего комната

напоминаем зал суда. Рэнкин ставит рядом с чернильницей

небольшой поднос, графин воды и стаканы. В этот момент

за дверью, расположенной в правом углу, слышится голос

леди Сесили.

Леди Сесили. Доброе утро. Можно войти? Рэнкин. Конечно.

Она входит и останавливается у ближнего конца стола.

Костюм на ней уже не дорожный, а такой, какой она могла

бы носить в очень жаркий день где-нибудь в графстве

Серрэй.

Присаживайтесь, леди Сесили. Леди Сесили (садясь). Как мило вы обставили комнату для следствия! Рэнкин (с сомнением). Жаль только, стульев маловато. Американский капитан

займет кресло, значит, один стул останется для сэра Хауарда, другой для

вашей милости. Как тут, прости меня, боже, не радоваться, что ваш друг,

владелец яхты, вывихнул ногу и не может прийти! Меня беспокоит, не

повредит ли торжественности судебного заседания, если офицеры капитана

Керни расположатся на полу. Леди Сесили. О, они не будут возражать. А как наши пленники? Рэнкин. Их сейчас приведут сюда из городской тюрьмы. Леди Сесили. А где этот глупый старый кади и мой красавец шейх Сиди? Я

должна повидаться с ними до следствия, иначе они создадут у капитана

Керни совершенно ложное представление о случившемся. Рэнкин. Вам не удастся повидать их. Они удрали ночью в свои замки в

Атласских горах. Сесили (в восторге). Быть не может! Рэнкин. Именно удрали. Рассказы о гибели испанского флота , привели бедного

кади в такой ужас, что он не решился отдать себя в руки американского

капитана. (С упреком глядя на нее.) На обратном пути сюда вы, леди

Сесили, сами запугали несчастного разговорами о фанатизме

христиан-американцев. За то, что он удрал, благодарите главным образом

себя самое. Леди Сесили. Слава аллаху! У меня просто камень с души свалился, мистер

Рэнкин. Рэнкин (в недоумении). А почему? Разве вы не понимаете, как необходимы их

показания? Леди Сесили. Их показания! Да они бы только все испортили. Из ненависти к

несчастному капитану Брасбаунду они готовы на все - даже на ложь под

присягой. Рэнкин (изумленно). Вы называете капитана Брасбаунда несчастным? Неужели

ваша милость не знает, что этот Брасбаунд - да простит меня бог за то,

что я осуждаю его! - настоящий негодяй? Разве вы не слышали, что вчера

вечером рассказывал мне на яхте сэр Хауард? Сесили. Все это недоразумение, мистер Рэнкин, сплошное недоразумение, уверяю

вас. Вы только что сказали: "Да простит меня бог за то, что я осуждаю

его!" К этому-то и сводится вся их ссора. Капитан Брасбаунд точно такой

же, как вы: он считает, что мы не имеем права судить друг друга. А так

как сэр Хауард получает пять тысяч фунтов в год только за то, что судит

людей, он считает бедного капитана Брасбаунда настоящим анархистом. Они

страшно ссорились в замке. Вам не следует обращать внимания на слова