Доди Смит - Я захватываю замок

Вернулась она через минуту.

— Обри говорит, что Топаз вечером точно будет дома — он собирается за ней заехать. Наверное, тебе лучше пообедать у нас. Приходи в два, я полдня занята Стивеном. Собираюсь после обеда познакомить его с нужными людьми из мира кино. Найдешь себе на час занятие? А в половине второго вызывай такси и приезжай.

Я собралась отказаться, но передумала: уж очень хотелось взглянуть на их дом, студию — да и на чету Фокс-Коттон. Судя по словам Леды, Топаз и Обри тесно общаются… Словом, я поблагодарила ее за приглашение и пообещала приехать.

Наконец блеющий голос собеседницы смолк. Нет, нужно избавляться от предубеждения против миссис Фокс-Коттон! Она ведь очень любезно со мной обошлась.

— По-моему, хорошая мысль! — заметила горничная. — Хотя и наш повар обязательно вас накормил бы. Значит, у вас свободных полтора часа… Наверное, пройдетесь по магазинам?

Но мне не улыбалось таскать Элоизу по многолюдным улицам — куда приятнее прогуляться в Гайд-парке. Так я горничной и сказала.

— Мисс, у вас платье сильно помялось, — заметила она. — Давайте отутюжу.

Я бросила взгляд в большое зеркало.

Просто удивительно, что творит обстановка с одеждой! Разумеется, за день до поездки я собственноручно выстирала и отутюжила свое любимое зеленое платье. Дома оно казалось прелестным, а в комнате Роуз вдруг превратилось в дешевое и заурядное. Да еще я повалялась на кровати, что не добавило ему красоты. Однако отдать наряд горничной я не отважилась — больно старое на мне было белье, и к тому же заштопанное.

— Спасибо, не стоит беспокоиться.

К сожалению, зной не располагал к прогулкам по парку, поэтому я села на траву под деревом. Элоиза покаталась на спине и взмахами лап выразила желание, чтобы ее почесали; разморенная жарой, чесала я ее не слишком усердно, и вскоре собака, перевернувшись на живот, уснула. Я прислонилась спиной к стволу, огляделась.

А ведь я впервые в Лондоне одна! Как правило, мне нравится «пробовать на вкус» ощущения от нового места — это возможно лишь в одиночестве. Даже смятенное состояние духа не мешало получать удовольствие от отдыха в тени, созерцания мелькающих вдалеке алых автобусов, старых кремовых зданий на Парк-Лейн и новых многоквартирных домов с полосатыми навесами над окнами. А ощущения от Гайд-парка были странные и интересные. Сильнее всего чувствовалась его обособленность; парк будто бы дружелюбно улыбался, но при том сторонился раскинувшейся вокруг на много миль столицы. Вероятно, потому, что он принадлежал старому Лондону — городу Викторианской эпохи, восемнадцатого века, Средневековья… Но потом я увидела овец, мирно пощипывающих травку, и поняла: Гайд-парк никогда не принадлежал Лондону! По духу он — часть деревни, и потому непостижимым образом объединяет в себе Лондоны разных эпох. А сам, в сердце вечно меняющегося города, неизменен.

Когда часы пробили четверть второго, я вышла на Оксфорд-стрит и взяла чудесное открытое такси. Элоиза каталась по Лондону впервые, поэтому лаяла почти безумолчно. Как сказал шофер, благодаря ей, не приходится отвлекаться на клаксон.

Прежде в Сент-Джонс-Вуд я не бывала. Это восхитительный зеленый район; дороги с обеих сторон затеняют деревья, а у старых особняков таинственный вид. На этом фоне броская алая дверь дома Фокс-Коттонов выглядела необычно.

Встретил меня Обри Фокс-Коттон.

— Леда еще занята, — пояснил он красивым манерным голосом.

При свете дня его узкое лицо казалось еще бледнее, чем тогда вечером в Скоутни. Он вообще бесцветен, но есть что-то незабываемое в его элегантности. Элоизе Фокс-Коттон скорее понравился.

— Забавное создание, — обронил он и вялым взмахом руки отогнал собаку.

Мне налили немного хересу. Хозяин любезно со мной побеседовал, в действительности почти меня не замечая, а далеко после двух объявил, что лучше «переместиться», поторопить остальных.

Через садик за домом мы прошли в здание, которое в далеком прошлом, очевидно, служило конюшней. Нам преградила путь черная бархатная штора, натянутая от стены до стены. В углу темнела маленькая винтовая лестница.

— Давайте наверх, — прошептал Обри, — только не шуметь, пока не наступит подходящий момент.

И мы очутились в галерее. Внизу раскинулась ярко освещенная студия; лучи прожекторов сходились на возвышении у дальней стены, где перед нарисованными развалинами храма стоял Стивен. В греческой тунике он был великолепен! Леду Фокс-Коттон я не видела. Только слышала.

— Рот чересчур напряжен! — громко сказала она. — Оближи губы, но не смыкай! Чуть приподними взгляд.

Стивен выполнил ее указания и вдруг, дернув головой, залился краской.

— Что за черт… — начала Леда Фокс-Коттон, но потом догадалась выглянуть и увидела в галерее нас. — Ясно. На сегодня конец работе. Теперь от него ничего не добиться. И так все утро жался. Наверное, из-за туники. Стивен, переодевайся!

В черной рубашке и черных брюках Леда казалась вспотевшей и грязной, словно от тяжелой работы, поэтому сейчас ее засаленный вид не так отталкивал, как в Скоутни.

Пока Стивен переодевался, я спросила, нельзя ли посмотреть фотографии, и миссис Фокс-Коттон повела меня в другое здание, видимо, бывшую конюшню соседнего дома. Комната напоминала гостиную: большие диваны, ворох подушек — все черно-белое. На стенах висели увеличенные снимки; особенно меня впечатлила фотография обнаженного чернокожего мужчины. Огромная, от пола до потолка. Даже жутко стало.

У стены стоял большой портрет Стивена в раме — просто восхитительный! О чем я Леде и сказала.

— Из всех моих натурщиков Стивен — единственный парень, в красоте которого нет ничего женственного, — пояснила она. — Его тело прекрасно, как и лицо. Если б только глупыш согласился раздеться, я бы повесила его снимок рядом с фотографией негра.

Миссис Фокс-Коттон вручила мне целую кипу снимков со Стивеном, один лучше другого. Поразительно! Вроде бы на фотографиях он — и в то же время, будто другой человек: более цельный, умный, сильный. Ни на одной из них не запечатлелось хорошо знакомое мне глуповатое выражение лица. А не исчезло ли оно у него и в жизни? Эта мысль пришла мне в голову в разгар обеда (за зеркальным столом). Стивен явно повзрослел и держался с Фокс-Коттонами на удивление непринужденно. Но все же… Все же он еще не стал человеком с фотографий.

Обед мне понравился. В доме вообще было не к чему придраться: все красиво и очень современно.

— Эти интерьеры не подходят такому старому особняку. Просто в Лондоне я предпочитаю современную обстановку, — сказал Обри (они сами попросили меня называть их по именам), когда я восхитилась мебелью. — Мой девиз: в городе — современность, в деревне — классика. По-хорошему, нужно переехать в квартиру, только Леда ни за что на свете не расстанется со своей студией. Вот если б Саймон сдал мне в аренду Скоутни!