Чарльз Сноу - Наставники

- Но будьте очень осторожны. Любое предложение, каким бы безобидным оно вам ни показалось, надо тщательно обдумать. Поэтому не связывайте себя обязательствами, не решайте ничего сразу. - Давая Джего подробнейшие наставления, Браун немного оживился, но потом снова помрачнел.

- И я опять вынужден вас предостеречь... - Браун нерешительно замолчал; Джего не смотрел на него. Через несколько секунд Браун заговорил снова медленно, с трудом подбирая слова: - Мы были бы плохими сторонниками и друзьями, если б не решились вам сказать, что вы рискуете безнадежно проиграть еще до выборов. Или, говоря иначе, мы должны предупредить вас, что Найтингейл перешел на сторону Кроуфорда отчасти из-за вашего собственного поведения. И если вы не перестроитесь, то навредите себе еще больше.

Джего промолчал.

Браун заговорил опять:

- С Найтингейлом мы и сами наделали много ошибок. Он разозлился на нас с самого начала. Но одна наша ошибка - я уже намекал вам о ней - разъярила его вконец: ему показалось, что кое-кто из нас ведет себя так, будто считает результаты выборов заранее предрешенными. Излишняя уверенность чревата, знаете ли, серьезными опасностями. Мне очень неприятно, но я вынужден предостеречь вас еще раз... - Браун замялся, немного помолчал и закончил: - ...что женские беседы за чашкой чая тоже не всегда бывают безвредными.

Брауну было неловко, но говорил он решительно и твердо. Джего сидел, опустив голову, и молчал. Браун, разумеется, еще помнил то утро, когда Джего, при намеке куда менее определенном, чем сегодняшний, ответил ему с резкой и враждебной отчужденностью. Брауну потребовалось все его дружелюбие, вся решимость и мудрость, чтобы заговорить об этом снова заговорить именно сегодня, когда Джего получил жестокий удар, потерял на время веру в свои силы и осудил себя.

- Спасибо за дружеский совет, - не поднимая головы, проговорил он. - Я постараюсь им воспользоваться... если смогу.

Внезапно он посмотрел на Брауна, и в его глазах вспыхнуло неподдельное волнение.

- Мне остается попросить моих друзей, - негромко сказал он, - чтобы моя жена не узнала об этих предостережениях. Она примет их исключительно на свой счет, и я просто не смогу вынести ее страданий.

- Но сами-то вы с ней поговорите? - настойчиво спросил Браун.

Мне показалось, что Джего не собирается отвечать. Но он сказал:

- Поговорю... если буду уверен, что это не причинит ей слишком сильного горя.

Слушая его, мы понимали, что перед нами приоткрывается глубокий и мучительный жизненный опыт. Никто из нас, даже Браун, не решился продолжать. Даже Браун не нашел в себе сил потребовать у Джего более определенного ответа.

Вскоре пришла с концерта миссис Джего и сопровождавший ее Рой Калверт. По иронии судьбы, она вернулась домой в превосходном настроении - я никогда еще не видел ее такой счастливой. Ей удалось попасть на концерт, где собралась вся элита Кембриджа, ее спутником был один из самых обаятельных молодых людей в нашем городе, и все знакомые разговаривали с ней необыкновенно дружелюбно.

Рой подошел к камину, а миссис Джего села рядом в кресло, кокетливо, снизу вверх посмотрела на него и сказала:

- Подумать только, ведь вы могли пригласить на концерт какую-нибудь совсем молоденькую женщину!

- Слишком молоденькие женщины, как правило, несносны, - отозвался Рой.

- Да, хотелось бы нам верить, что это правда, - проворковала миссис Джего.

- Вы прекрасно знаете, что это правда, - сказал Рой. - Признайтесь.

Он разговаривал с ней весело, чуть игриво и очень заботливо, так что она, ощутив на мгновение полную уверенность в себе, отказалась от своих обычных претензий и сварливых жалоб - я, пожалуй, ни разу не замечал в ней такой милой и наивно жизнерадостной привлекательности. Возможно, именно эти ее качества очаровали Джего двадцать пять лет назад.

Это было странное зрелище - радостно щебечущая пожилая грузная женщина в черном вечернем платье, которое ничуть не скрадывало ее массивности, и стройный, чрезвычайно изящный молодой человек, она сидела в кресле, а он стоял с ней рядом, спиной к камину, слегка откинувшись назад и опершись плечами о мраморную каминную доску.

Миссис Джего с улыбкой посмотрела на мужа и сказала:

- Я уверена, что провела время гораздо веселее, чем ты.

- Вероятно, ты права, - нежно улыбнувшись ей в ответ, согласился он.

21. ПРОПАГАНДИСТСКАЯ ВОЙНА

Когда леди Мюриэл открыла мужу правду, он попросил, чтобы к нему не пускали никого, кроме Роя. Но в конце триместра он передал нам, что хочет поговорить с каждым членом Совета. И вот что поразительно - он решил так поступить не для собственного удовольствия или успокоения, а ради нас. "Я уверен, что ему по-прежнему никого не хочется видеть, - печально заметил Калверт, - но он щадит наши чувства". Ройс понимал, что нам всем будет очень тяжело, если он не захочет встретиться с нами перед смертью, и смирился: в нем пробудилась странная для умирающего чуткость к переживаниям других.

Да, нам было очень странно видеть его искреннюю и бескорыстную самоотверженность. Но еще более странно чувствовали мы себя, когда после визита к ректору снова окунались в насыщенную враждой атмосферу нашей повседневной жизни.

Потому что Найтингейл, буквально источающий ненависть, вовсю развернул яростную кампанию против Джего. Он вел злобную и методическую пропагандистскую войну. Он тенденциозно подбирал факты-и каждый вечер, если в трапезной или профессорской но было активных сторонников Джего, без конца повторял все, что ему удалось узнать.

Он нападал не только на самого Джего, но и на близких ему люден. Прежде всего на миссис Джего. Из вечера в вечер повторял он ее слова, доказывающие, что она считает себя женой будущего ректора; она и правда расспрашивала знакомых, где можно купить мебель восемнадцатого века, чтобы обставить парадную гостиную Резиденции, и жаловалась, что в Кембридже очень трудно найти слуг. Найтингейл издевался над ее выговором и ее социальным происхождением. "Вы только представьте себе, - говорил он, - в Резиденции, после леди Мюриэл, будет хозяйничать дамочка из предместий Бирмингема!"

Эта злобная реплика особенно возмутила Брауна, хотя было ясно, что, в общем-то, она бьет мимо цели.

Другие обвинения были гораздо опасней. Найтингейл постоянно рассказывал о нелепых флиртах миссис Джего. И он не лгал. Еще несколько лет назад она флиртовала напропалую - флиртовала для самоутверждения, потому что не верила в свою привлекательность. Флирты эти были совершенно невинными, но иногда - именно из-за неопытности миссис Джего - казались слишком уж откровенными и как бы даже почти неприличными.

Нападая на жену Джего, Найтингейл не забывал поносить его друзей и сторонников, а в особенности Роя Калверта. Я тоже не избежал общей участи, но острую неприязнь ко мне Найтингейл перенес почему-то на Роя. В профессорской открыто заговорили о Роевых любовных делах. Было упомянуто имя Джоан. Кто-то сказал, что в ближайшее время объявят об их помолвке. О помолвке? Найтингейл ухмыльнулся.