Владислав Вишневский - Кирза и лира

По окончании собрания, члены бюро торжественно и возвышенно пожали мне руку, потрясли её, поздравили… «Ну, вот, теперь и ты с нами!..» Вот тебе раз, а до этого я с кем был?! Озадачили.

Таких как я, на собрании было четверо. Все приняты единогласно, все достойны. Теперь наконец наша рота не только боевая, но и полностью вся комсомольская. Как говорится, ну, агрессор, держись, падла. Такие вот для него плохие новости!

Туту-у!.. Командировка!

В начале наших армейских концертных командировок всегда был железнодорожный вокзал. Именно железный и дорожный. Рассевшись по вагонам, — сверхсрочники в своем купированном, там, где можно спокойно в «пульку», закрывшись, за дверьми играть, мы, срочники, в плацкартном. Именно так, наверное, в армии и положено, я не знаю, не выяснял. Знаю, что сверхсрочники, во время отъезда, всегда радостно нам сообщают, что наш вагон: «Во-он там ваш вагон, чуваки, в конце поезда, видите? Хиляйте, ребятки, туда вот… куда подальше! Ха-ха-ха!» Всё это беззлобно, конечно, чтобы мы только дистанцию с ними соблюдали. А в общем, довольные представившейся возможностью побыть без нас, других каких командирских глаз, весело смеются, и, скорее запрыгивают в свой купированный, чтоб мы закурить или денег у них каких попросить не успели.

Теперь, самую малость о неприятном, о деньгах в армии.

Деньги… Презренный металл. Даже в операх об этом поют: «…Сатана там правит ба-ал, там пра-авит бал!» Деньги — это большой человеческий порок. «Не в деньгах счастье, товарищи!» — жизненный лозунг нашей страны, и наш, солдатский, тоже. Но как-то так странно в жизни получается, что «…а без денег жизнь плохая, не годится никуда». Даже в армии. Да, дяденьки-тетеньки, даже в армии. Деньги, это наша большая солдатская проблема, в смысле их отсутствие. Дело в том, что, если мы едем куда-нибудь в командировку, то в день отъезда, нас уже с утра, в части, в столовой, не кормят. Снимают с довольствия. А если у нас поезд в шестнадцать часов, тогда как, спрашиваете вы. А тогда так — ждем шестнадцать часов. А если в двадцать? Очень просто, ждем двадцать… Но это еще не всё. Рассевшись в своем вагоне, мы, музыканты срочники и все остальные артисты ансамбля (все срочники), ждем, когда поезд пойдёт. Почему когда поезд пойдет? Поясняю. Тут два жизненно важных для нас момента. Первый — ждём прихода старшины. Старшина придёт и выдаст деньги — наши суточные! — только тогда, когда вокзальный перрон за окном медленно и уверенно уплывет вдаль. Почему так? А, наверное, чтобы вино в киосках не покупали. Ха! — говорите вы. И мы тоже так считаем — ха-ха!

Вы, наверное, обратили внимания на фразу: «…рассевшись в своем вагоне…» Это я не просто так сказал, в этом есть свой смысл, свое действо. Рассказываю.

Мы, как вы помните, с утра голодные срочники, как собаки… (Ой, не красиво наверное сказал! Не уместное сравнение для солдата ТАКОЙ страны?.. Согласен. Будем считать, что оговорился. Простите!). Тогда так! Мы, срочники, голодные как солдаты. Именно так, голодные, как солдаты… Что, что?.. Солдат не может быть голодным, как иные нормальные люди, вы думаете?.. А-а! Всё-всё, теперь понятно! Вы говорите, что он не должен быть голодным… Да, не должен! Это другое дело! Это правильно. Не должен. Полностью с этим согласен. Но, всё же, вопреки нашим с вами пожеланиям — голодает солдат, поверьте, и еще как, порой!

Мы уже в вагоне! А поезд еще стоит! И деньги нам, те суточные, ещё не выдали! А жрать, в смысле «берлять» (это так говорят все наши «лабухи», то есть наши музыканты-сверхсрочники… Запутаться можно в этих словах!), в общем, кушать уже очень, причем, давно уже очень хочется, ещё со вчерашнего вечера! И решать эту проблему нужно прямо сейчас, и как можно скорее. А как, скажите, солдату в общем вагоне пассажирского поезда выправить это положение, в смысле пожрать и покурить? А?! Не знаете! Эх, вы, гражданские тюти! Сейчас поделюсь, может кому и пригодиться. Так вот, господа-товарищи, у нас музыкантов, например, таких способов, несколько. Пожалуйста, один из них.

Мы же артисты, нам в вагоне всегда рады, как говорится, проверено. Судите сами. Мы в концертной форме (она сразу надета на нас, чтоб не таскаться), мы не просто красавцы, а военные красавцы. Это раз. Военные красавцы, как известно, на порядок выше обычных красавцев. Это два. Потом ведь, мы не просто так в этом вагоне едем, не с пустыми руками. Мы ж с музыкальными инструментами, я имею в виду гитары. А их у нас, для вагона, припасено штуки три… бывает и четыре. А ведь еще и в «кустах» есть парочка баянов, а когда надо и аккордеон добавляется. А почему нет? Запросто. Это уже три. И что мы делаем дальше? А далее, как бы между прочим, мы прогуливаемся по вагону — туда, сюда, туда, сюда… и обратно. И не просто прогуливаемся, не парк тут какой, а прочесываем его, вагон этот, по-делу, исследуем местность. Своеобразный тактический ход, в развитие стратегической задачи.

Во-первых, мы вычисляем молодых и симпатичных девушек — есть ли! Если нет, вычисляем, просто молодых девушек. А если таковых нет, спрашиваете вы? Ну, что за глупости, неужели вы поездах никогда не ездили? Они, девушки, есть всегда! И всегда довольно милые, поверьте. Не перебивайте, слушайте дальше. Так вот, одновременно с этим мы присматриваем, выбираем купе, где есть взрослые дяденьки-тетеньки, в смысле пожилые пассажиры. Они, известное дело, запасливые и предусмотрительные. У них всегда с собой много разной домашней еды. Внимание! Особо важный фактор. Главный! В таком купе с грустным лицом и задумчивым видом нужно, как бы случайно так, ненароком, задержаться. Скромно присесть на уголочек лавки и, наигрывая на гитаре, напеть, желательно что-нибудь очень грустное — о доме, о маме, о Родине, например:

Жалостливые слова с чувственным нажимом, всегда срабатывают — «сим-сим, мол, открывайте скорее сумки!» Остается только дождаться, когда дяденьки-тётеньки начнут раскрывать эти свои сумки-баулы с едой. И это не за горами… Еще и песня закончиться не успеет, они уже и сумки достают… Ну, вот! Ты уже, считай, сыт. Не было такого случая, братцы — не было, не было! — чтобы мы, ансамбль, солдаты-срочники, ехали голодные в пассажирском вагоне. Я вам говорю, не было!

Мы ж в этом вагоне, в любом купе, как дома сейчас, как у мамки побывали. И накормили-то нас, и улыбкой согрели, и пожалели нас, и взгрустнули с нами чуть-чуть, и… Мы ж молодые, мы ж красивые, мы ж обаятельные, мы ж все веселые, мы ж свои!.. Ну, подумаешь, что чуть грустные, подумаешь, что голодные, ерунда это всё, это поправимо. Зато, мы всегда весёлые.

В благодарность за доброту и щедрость, мы им, всем пассажирам, такой всегда концерт устраиваем, что они на своих станциях выходить не хотят. Категорически! Я вам говорю! А уж некоторые-то девушки, расставаясь с нами, просто ревмя, бедные, ревут. Ревмя! И это сущая правда.