Владислав Вишневский - Кирза и лира

— Ешьте, ешьте ребята. Проголодались, поди. — И продолжает забрасывать земляка вопросами… — Ну, как там город? Как молодежь? Как вообще там сейчас?.. Три года почти прошло!

Его земляк тоже доволен неожиданной встречей с таким вот, приятным, земляком из военного ансамбля песни и пляски. Видно даже, гордится им, и вообще рад нашему общему знакомству. Он опять энергично машет официантке. Та, чуть плавающей походкой, в раскачку, подходит: «Чего еще?»

— Принесите землякам всё тоже самое. За мой счет!

— Нет, нет… — Мы пытаемся дать понять, что так делать не нужно, так, наверное, не хорошо… Но он настаивает.

— Нет, нет и нет. Не отказывайтесь и не обижайте меня, ребята. Земляк должен помогать земляку, да, Ген? Да мы же вообще тут одни земляки все. Правильно? Так что, не обижайте, ребята! Не стесняйтесь! Будьте как дома. Я угощаю! Ну что, Ген, за встречу, по пивку или винца взять?..

— Нет, нет, что ты, Женя! У нас такой строгий дирижер! А старшина, если б ты знал — крокодил! Живьем съест. Нет, спасибо, нам действительно нельзя. Дисциплина, Жень, сам понимаешь!

— Да? Жаль! Ну, вы тогда, ребята, хотя бы ешьте. Ешьте, ешьте, не стесняйтесь…

А нас особо упрашивать и не нужно. Мы, аккуратно, с достоинством и благодарно — борщ только блеснул! — уже тефтели доедаем, степенно запивая чаем. Хотя и очень не хочется прерывать эту неожиданную и радостную встречу двух земляков, но всё же осторожно объявляем Геннадию цель нашего визита в ресторан:

— Гена, тебя майор на совещание вызывает. Что-то по репертуару с тобой согласовать хочет. Срочно! Мы ж за тобой шли. Старшина послал, мол, срочно найдите его. Одна нога здесь, другая там.

— О-о! — искренне и неподдельно негодует Генка. — В кои-то веки встретишь своего земляка, и на тебе, не дадут спокойно поговорить!.. Вот, ёлки-маталки, жизнь наша, понимаешь, армейская! Эх!.. Ну ладно, Женя, ты уж извини… что так получилось. Служба, сам понимаешь.

— Да ничего, ничего, ребята. Я ж понимаю. Сам служил. Только я в войсках связи…

Земляки снова обнимаются, трясут друг-друга, хлопают. У Генки почти слезы на глазах… Потом и мы, неловко и с грустью, обнимаем нового знакомого, трясём с благодарностью его руку, жмём.

— Спасибо, Женя! Передавай привет, там, в городе. Скажи, от Генки Иванова. Там все знают…

— Обязательно! Обязательно передам!

— Спасибо, за ужин, Женя!

— Всего тебе хорошего!

— Ребята, здоровья вам. Хорошей службы, скорого дембеля. — Растроганно кричит нам в след наш новый земляк, Женя из Новосибирска. Мы, подталкивая друг-друга, грохочем сапогами по проходу, как всегда строем, иначе уже и не получается. Но он нас, уже в тамбуре, вдруг догоняет, и сует каждому еще по пачке сигарет.

— Жень, ну что ты, ей богу, не надо?

— Спасибо, не нужно! Ты и так уже это… — отказываемся мы. Нам действительно неловко, но его переубедить невозможно.

— Берите, берите, ребята, пригодится. Это все мелочи. Ген, вернёшься домой, сразу мне позвони. Вот мой телефон. — Суёт Генке ресторанскую салфетку со своим номером телефона. — Звони. Всё, удачи вам, ребята! Пока.

Мы, размышляя каждый о своем, в том же порядке движемся в обратную сторону. Голодухи уже нет. В желудке умиротворённость. Но есть вопросы.

— Генка, а это правда был твой земляк? — Слишком уж всё было сегодня здорово.

— А что? — оборачиваясь, улыбается Генка. — На что не пойдешь, ради вас, проглотов…

— Подожди, а улица, а школа… Это как?

— А что, улица, что школа?.. По всей стране одни и те же названия. Куда не глянешь, везде одно и то же: дома, люди, одежда… Не замечал?

— Да, но…

— Нет, чуваки, — не слыша нашего разговора, перебивает идущий впереди Дорошенко, — надо было все-таки не обижать земляка, не отказываться, чуваки, а с собой бутылку взять. Не каждый же день нам такое предлагают. Правильно? А мы бы её, родную, за милую душу, да за здоровье Генкиного земляка, в части бы, перед сном бы и раздавили. Красота, была бы, а! — вслух, рассуждая, огорчается Ара. — Эх, черт возьми! Дураки мы, дураки, зря отказались!

— Ага, — соглашается Филиппов, — вот когда мы с тобой встретим, кого-нибудь из своих, тогда и возьмем…

— А что, можно и сейчас всё исправить. Давайте, я быстренько назад сбегаю… пока он не ушел. Парень свой, сказал же — земляк. Поймет, не обидится.

— Не надо, Артур, и так уже напились и наелись. Лучше не надо… Да и не земляк он Генке.

— Как не земляк? А город, а школа?

— Генка придумал. По системе Станиславского, говорит. Иначе, говорит, нас не прокормишь.

— Ты серьезно, Генка? — останавливается Артур. Мы от неожиданности утыкаемся друг в друга, создаем пробку. — Шутка, да?.. — переспрашивает Ара, и видя, что шуткой здесь не пахнет, восхищается. — Ну, ты орел! — И изумляется. — А я поверил! Смотрю, вы с ним чисто как родственники. Я даже позавидовал… — Сталкиваем Артура с точки стояния, восстанавливаем движение. — Здорово у тебя получилось. — Продолжает восхищаться Артур, то и дело оборачиваясь к нам. — Ты настоящий артист, Генка. Тебе не в цирк нужно поступать, а в Московский этот… как его, который «Буревестник».

— Сам ты, «Альбатросик».

— Что, не правильно сказал? Ну не «Буревестник», значит, «Чайка».

— Эх ты, «на острове нормальная погода», — МХАТ.

— Это не важно. Главное, они там, с Генкой, голодными не останутся. Это точно.

— Всех голодных и рабов накормит.

— И напоит…

— И спать уложит.

— А как же, без этого?

— Ну, напомнили, чуваки, разбередили! Кто вас просил? Хотенчики зачесались! Ох, как же я давно в увольнение не ходил. Сейчас бы под юбку, ребятки… Женщину бы, молодую бы!.. Пристроиться бы там, под юбкой…

— И угаснуть!

— Ага, щас!.. Я вам что, понимаешь?.. Кстати, — вдруг вспоминает обиду Генка, — а кто-то давеча хотел мне по шее надавать. А?

— Когда это, когда это? — не понимает Артур.

— А вот, тогда это. Когда рубль оборвался. — Ехидно уточняет Генка.

— А, тогда… Да-да… что-то такое припоминаю. — Виляя интонациями, тянет Артур. — Я это тоже заметил. Это был… Пашка Пронин. Точно Пашка. Ух, он, не хороший такой. Зачем нашего хорошего Генку хотел обидеть, а? — подмигивая, переводит на меня стрелки Артур.

— Не надо, не надо. Это не Пашка был, а ты, Артур. — Стоит на своем Генка.

— Я!.. — Останавливается припертый к стенке Ара. И наконец вспоминает. — А! Так я ж, любя, Генаха. Ты что, не понял? Да если бы я тебя не защитил тогда, эти вот, два голодных крокодила, тебя бы съели прямо там, на рынке. И пикнуть бы не успел. Так что, спасибо мне, Генаха! Если б не я… И вообще, ты мне друг, Генка! Друг! — подлизывается Ара. — Всем нам, друг! Я тебе говорю!

— Только, не забывай кормить. — Резюмирует Валька.

— Ага! — весело подтверждаем мы, хлопая Генку по спине. — Мы вообще, друзья!