Уильям Теккерей - Английские юмористы XVIII века

Но "Обозрение" всегда было для Смоллета вместо "горячей бани". Среди менее серьезных ссор можно упомянуть конфликт с Грейнджером, переводчиком Тибулла. Грейнджер ответил памфлетом, и в следующем номере "Обозрения" мы находим угрозу "отодрать" его как "филина, который вырвался из клетки!".

В его биографии, написанной д-ром Муром, есть одна прелестная история. После опубликования "Дон Кихота" он приехал в Шотландию навестить мать:

"Когда Смоллет приехал, его матери, с согласия миссис Телфер (ее дочери) сказали, что это один близкий друг ее сына из Вест-Индии. Чтобы естественней разыграть эту роль, он старался хранить на лице серьезное, почти хмурое выражение; но когда глаза матери устремились на его лицо, он не мог сдержать улыбку; она тотчас вскочила с кресла и, заключив его в объятия, воскликнула: "Ах, сыночек мой! Сыночек! Наконец-то я тебя вижу!"

Позже она сказала ему, что если бы он сохранил суровый вид и продолжал хмуриться, она не сразу узнала бы его, "но твоя всегдашняя плутовская улыбка, - добавила она, - сразу тебя выдала".

Вскоре после издания "Приключений Атома" болезнь начала терзать Смоллета с удвоенной силой. Попытки исхлопотать ему место консула где-нибудь на Средиземном море ни к чему не привели, и ему пришлось переселиться в более теплые края, не имея иных средств к жизни, кроме своих непрочных доходов. Его знаменитый друг и соотечественник доктор Армстронг (который в то время был за границей) любезно предоставил в распоряжение доктора Смоллета и его супруги дом в Монте-Неро, деревушке на склоне горы, выходившей к морю, в окрестностях Ливорно, романтический и уединенный приют, где он подготовил к изданию свое последнее, самое прекрасное, "как музыки стихающие звуки", сочинение, "Путешествие Хамфри Клинкера". Эта чудесная книга была напечатана в 1771 г." - Сэр Вальтер Скотт.}

Фильдинг тоже описывал людей и события, которые знал и видел, но делал это с большим мастерством. У него были редкостные возможности познакомиться с жизнью. Сначала домашняя обстановка и учение, а потом жизненные удачи и неудачи дали ему возможность побывать среди людей всех сословий и при всевозможных обстоятельствах. Он сам герой своих книг; он - неистовый Том Джонс и неистовый капитан Бут, менее неистовый, что меня радует, чем его предшественник, или, по крайней мере, искренне сознающий свои недостатки и готовый исправиться.

Когда Фильдинг в 1727 году впервые появился в Лондоне, воспоминания о великих юмористах были еще свежи в кофейнях и гостиных, и тамошние судьи объявили, что у молодого Гарри Фильдинга больше смелости и остроумия, чем у Конгрива или любого из его блестящих последователей. Он был рослый, крепкого сложения, с красивым, мужественным и благородным лицом; до самых последних дней своей жизни он сохранял величественную внешность и хотя был изнурен болезнью, его вид и манеры внушали уважение всем окружающим.

Когда мистер Фильдинг совершал свое последнее плаванье, между ним и капитаном корабля возник спор *, и Фильдинг рассказывает, что в конце концов этот человек встал перед своим пассажиром на колени и просил у него прощения. Он сохранял достоинство до последних дней своей жизни и никогда не падал духом. По-видимому он обладал необычайной жизненной силой. Леди Мэри Уортли Монтегью ** прекрасно охарактеризовала Фильдинга и его неунывающий характер в коротком извещении о его смерти, сравнив его со Стилем, который был так же беззаботен и весел, как он, и, по ее словам, обоим следовало бы жить вечно. Нетрудно представить себе, с какой жадностью и вкусом человек фильдинговского склада, с его несокрушимым здоровьем и могучим аппетитом, с его пылкой душой и искрящимся юмором, с сильной и неподдельной жаждой жизни хватал и пил чашу наслаждений, которые мог ему дать лондонский свет: Помнит ли кто-нибудь из моих слушателей свои юношеские подвиги на студенческих завтраках - сколько поглощалось мяса и осушалось бокалов на этих пирах, достойных Гомеровых персонажей! Я вспоминаю некоторых героев этих юношеских трапез и представляю себе, как юный Фильдинг, питомец Лейденского университета, прибегал на пир, громко смеясь, испытывая неутолимый, здоровый, молодой аппетит, полный яростного и жадного желания наслаждаться. Остроумие и манеры этого молодого человека повсюду завоевывали ему друзей; он вращался в избранном мужском обществе своего времени; перед ним заискивали пэры, богачи, люди высшего света. Поскольку он получал содержание от своего отца, генерала Фильдинга, на какое, по словам самого Генри, расщедрился бы даже самый скупой отец, и поскольку он любил выпить хорошего вина, хорошо одеться, проводить время в веселом обществе, а это стоит недешево, Гарри Фильдинг начал залезать в долги, беря деньги взаймы с такой же легкостью, с какой это делал капитан Бут в его романе: он никоим образом не стеснялся принять несколько монет из кошельков своих друзей и, как справедливо утверждает Уолпол, частенько заставлял их платить за обед или выуживал у них гинею. Чтобы добыть эти самые гинеи, он начал писать пьесы, уже располагая, без сомнения, к тому времени большими связями за кулисами среди всяких актрис, вроде Олдфилд и Брэйсгердл. Сам он смеялся над этими пьесами и презирал их. Однажды публика освистала сцену, которую он поленился заблаговременно исправить, а когда Гаррик упрекнул его за это, сказал, что публика дура и не поймет, как плохо у него написано; но публика начала свистеть, и тогда Фильдинг заметил с присущим ему бесстрастием: "Поняли всетаки, а?" Но романы свои он писал совсем не так, а весьма тщательно закладывал фундамент и строил здания своей будущей славы.

{* Спор возник оттого, что капитан хотел распорядиться каютой, за которую Фильдинг уплатил тридцать фунтов. Рассказав о том, как капитан извинялся, он добавляет со свойственной ему скромностью:

"И чтобы не вышло, будто я лукавлю и сам восхваляю себя, я должен сказать, что тут не было решительно никакой заслуги с моей стороны. Я простил его отнюдь не из благородства души и не из христианских чувств. Говоря откровенно, я поступил так из побуждения, которое сделало бы людей куда более снисходительными, будь они умнее; просто мне было удобно так поступить".

** Леди Мэри приходилась ему троюродной сестрой, их деды были сыновьями Джорджа Фильдинга, графа Десмондского, сына Уильяма, графа Денби.

В письме, датированном ровно за неделю до его смерти, она пишет:

"Г. Фильдинг правдиво изобразил себя и свою первую жену в образах мистера и миссис Бут, хотя, правда, при этом несколько польстил себе; и я уверена, что некоторые события, о которых он упоминает, действительно имели место. Интересно, понимает ли он, что Том Джонс и мистер Бут - презренные негодяи... Фильдинг обладает источником подлинного юмора, и когда он делал свои первые шаги, его можно было пожалеть, поскольку ему, по его собственным словам, не оставалось иного выбора, как наняться писать за других или наняться кучером. Его талант заслуживал лучшей доли; но я не могу не осуждать его всегдашнее, мягко выражаясь, неблагоразумие, которое было свойственно ему всю его жизнь и, боюсь, осталось в нем до сего дня... С тех пор, как я родилась, не появилось ни одного самобытного писателя, за исключением Конгрива, и Фильдинг, на мой взгляд, право же мог бы сравниться с ним своими достоинствами, если бы не был вынужден печатать свои книги, не внося в них поправки, и выпускать в свет многое такое, что он предпочел бы бросить в огонь, если бы мясо можно было брать без денег или получать деньги без сочинения книг... Мне жаль, что я не нахожу больше произведений, равных "Перигрину Пиклю"; я была бы рада, если б вы могли назвать мне такого писателя". - "Сочинения и письма" (под редакцией лорда Уорнклиффа), т. III, стр. 93, 94.}