Фэй Уэлдон - Подруги

Не грозит ли ей прямая опасность стать героической размазней на семейном фронте, такой, как мать, как миссис Сонгфорд — та по крайней мере сумела хотя бы умереть опозоренной. Такой, как миллионы и миллионы женщин, постыдно и до последнего вздоха плетущихся в кусты.

— Сегодня, — говорит Марджори, — ровно восемнадцать лет, как я пошла в больницу забрать Бена и увидела покойника в ящике. И ровно неделя, как я ходила к врачу и он сказал, что мне нужно все вырезать — дикость, что я каждый раз теряю столько крови, — и я не знаю, что делать. Только ты, Хлоя, будь добра, не давай мне советов, я на тебя больше не полагаюсь. С тех пор как возникла Франсуаза. Ты не представляешь себе, до чего меня это расстроило. Я надеялась, что хотя бы ты сумеешь найти счастье.

Что Хлое сказать на это? Ей плакать хочется — о себе, обо всех.

Сегодня Грейс живет с Себастьяном, который на пятнадцать лет ее моложе. Или, верней сказать, Себастьян живет с Грейс. Деньги, возможно, у Грейс, но талант, обаяние, будущее — у Себастьяна. Это он выбирает, с кем ему жить, и придирчиво выбирает. Грейс ныне склонна довольствоваться тем, что подвернется. Себастьян — кинорежиссер, то есть был бы кинорежиссером, если бы ухитрился раздобыть денег на постановку картины. Режиссуре его учили в частной школе, колледж он кончал по специальности «визуальная коммуникация».

Сегодня Грейс живет в недостроенной квартире на верхнем этаже большого дома в Холланд-Парке. Она живет здесь шесть месяцев, из них последние три — с Себастьяном. Сюда и приходит Хлоя с ней повидаться.

Рабочие начали ломать стены, объединяя три комнаты в одну, но на полпути бросили работу и ушли. В квартире и на подступах к ней навалены груды оббитой штукатурки, влажные вороха содранных обоев; недоклеенные полосы новых обоев до сих пор раскатаны на козлах. В открытых банках затвердевает краска. Хлоя машинально закрывает банки крышками.

Грейс, присев на полу, сушит перед электрообогревателем густые рыжие волосы. Она расчистила себе жизненное пространство у окна, застелила пол коврами, разбросала подушки, установила проигрыватель, воткнула в розетку электрический чайник и маленький холодильник и обитает на этом пятачке.

— Ничего не убирай, — говорит Грейс. — Я, возможно, подам в суд. Пускай видят, какой разгром, — чем хуже, тем лучше.

С годами Грейс определенно приобрела вкус с сутяжничеству. Когда-то она стояла в суде и что-то выкрикивала в беспамятстве, заливаясь слезами, — теперь судебная процедура доставляет ей удовольствие. И вот какой разговор происходит у нее с ее подругой Хлоей.

Грейс. Ну и как Марджорины усы? Или она теперь бреется?

Хлоя. У нее голова занята более увлекательными вещами.

Грейс. Это чем же? Работой на Би-би-си? А как Патрик? Она не говорила?

Хлоя. Патрик все тот же, сумасшедший и скряга.

Грейс. Почему бы ей не поселиться у него? Сэкономили бы вдвое на квартире и удобствах.

Хлоя. Он ее пока не приглашает.

Грейс. Что за жуткая привычка идти на поводу у мужчины. Вы с ней можете состязаться в этом. Как тебе моя квартирка — восторг?

Хлоя. Трудно сказать.

Грейс. У-у, ненавижу! Кошмар какой-то.

Хлоя. Незачем было переезжать. Спокойно могла бы оставить себе дом в Сент-Джонз-Вуде.

Грейс. Ничего не могла. Он продан. Мне нужны были деньги. Сколько можно было морочить покупателя. Его жена каждую минуту рожала детей, он каждую минуту жаловался, и в конце концов меня выставили на улицу — образно говоря. Скваттеры [21] Бездомные, которые самовольно занимают пустующее жилье, а также участники движения в их защиту. за меня, бездомную, не вступились.

Хлоя. Но ведь дом — это все твое состояние. Ну кончатся эти деньги — что ты будешь делать, Грейс?

Грейс. Умру. Мерзкий здесь район, правда? Эдакая резервация для среднего класса. Полно подслеповатых теток с кудряшками, одетых во все кожаное, и каждая — с плюшевым мишкой. А нормальных людей выжили. Что за помойка творилась в квартире, когда я въезжала, — ты себе не представляешь. Пять человек детей, папаша в тюрьме, у мамаши туберкулез, пол записан до того, что хлюпает под ногами. Я было попробовала его покрасить — все равно вонища, позвала мастеров настилать новый. Только сняли половицы, въезжает Себастьян и говорит, что тогда уж имеет смысл привести в порядок всю квартиру, стали ломать перегородки — приходят из муниципального совета и заявляют, что это вовсе не перегородки, а несущие стены, и такая перестройка незаконна, и где у нас на нее разрешение — ну, мастера, естественно, махнули рукой и ушли. Я заплатила им вперед — Себастьян надоумил, говорит, так полагается, чтобы показать, что ты им доверяешь. Потом Себастьян заказал знакомому архитектору эскизы и напал в пивной на других мастеров — это они здесь устроили разгром, они вообще-то с киностудии, но решили заняться другой работой, ты ведь знаешь, что происходит в кинопромышленности, — но тут соседи состряпали кляузу, что от наших затей может пострадать внешний вид дома, а мастеров тем временем все-таки пригласили на картину, и нельзя было отказаться — фильм снимали в Белфасте, и первоначальная группа распалась — ну что тебе объяснять. Сама все знаешь. Хлопот не оберешься с этой недвижимостью.

Хлоя. Что случилось с туберкулезной мамашей?

Грейс. Тебя только это интересует?

Хлоя. Да.

Грейс. Не знаю. Не спрашивала. По-моему, какое-то агентство переселило ее куда-то на окраину. Я ей дала тысячу фунтов, чтобы освободила мне квартиру. Для такой, как она, это состояние.

Хлоя. А где комната Стэнопа?

Грейс. Это надо спросить у архитектора. У него задумано нечто вроде подвесного скворечника для гостей. Откровенно говоря, он не внушает мне доверия. Одни эскизы на скорую руку, да бездна выдумки, да много разговоров — и никаких конкретных цифр.

Хлоя. Тогда зачем было нанимать?

Грейс. Это приятель Себастьяна.

Хлоя. Но это твои деньги.

Грейс. Не мои, а Кристи. Лежит он сейчас в могиле — или в урне, это несущественно, — и радуется, что я такая растяпа. Я в жизни сама не заработала гроша, в том смысле, как это принято понимать. Не знала бы, с какой стороны подступиться, в случае надобности. Вот петь в опере — это бы я не прочь, заметь себе.

Хлоя. Как твоя мама?

Грейс. Ой нет, только не как мама. Я и забыла про нее. Если это семейное, тогда я пас, терпеть не могу. Как у Стэнопа насчет музыкальности?

Хлоя. Никогда никаких разговоров на эту тему, только о футболе. Это же твой сын, а не мой. Тебе же табели присылают из школы, в любое время можешь справиться по соответствующей рубрике — «Посторонние увлечения», вероятно.