Вильям Козлов - Маленький стрелок из лука

Приняв решение жениться, Том решил действовать.

Среднеазиатская киношная одиссея Евы закончилась осенью в Чимкенте. Пока она снималась в эпизодах, Василий Иванов подобрал ей небольшую роль в новом телефильме; ей нравилось работать на съемочной площадке, но когда отснялась и ее перевели на должность пятого или десятого помощника режиссера, Ева затосковала. Одно дело, когда ты какая ни есть артистка, а другое - когда ты девочка на побегушках! Хотя новая должность ее и громко называлась "помреж", на самом деле она была курьером. Настоящие помощники режиссера закончили институт и имели непосредственное отношение к творческому процессу, Евой же скоро стали командовать все кому не лень, даже осветители.

С Василием Ивановым у нее вскоре состоялся очень короткий разговор. Надо сказать, что на съемочной площадке режиссер забывал про все на свете, иной раз даже не замечал Еву, что ее очень задевало. Если бы она поговорила с ним вечером, в номере гостиницы, очевидно, так бы все и не обернулось, но Ева подошла к нему в разгар работы на съемочной площадке. Огромный, бородатый, в кургузой брезентовой куртке - как раз моросил дождь, - Василий грубо спросил:

- Что тебе?

- Я не хочу плясать под дудку этой дурочки Виктории, - заявила она.

Виктория - это настоящий помощник режиссера, под начало которой попала Ева.

- Чего же ты хочешь? - сверля ее небольшими синими глазами, спросил Василий.

- Что я хочу? - растерялась Ева. Она и сама не знала, чего хочет. Виктория сунула ей в руки хлопушку с цифрами дублей и заставила стоять под дождем возле камеры и как идиотке хлопать перед каждым дублем и неизвестно зачем громко кричать: "Дубль третий! Дубль четвертый!.." На нее пренебрежительно посматривали помощники оператора, осветители и даже статисты в рваных полосатых халатах. Ева хлопала, кричала дурацкий текст, а в довершение всего Виктория ее из-за какого-то пустяка еще отлаяла при всех. Вот тогда Ева швырнула хлопушку на влажный песок и подошла к Василию. Более неподходящий момент трудно было подобрать: у Василия что-то не ладилось, он нервничал, ругался с костюмершей и гримером.

- Мне надоело заниматься всякой ерундой, - заявила Ева. - Я не за этим сюда приехала.

За чем же ты приехала? - продолжал сверлить ее потемневшими глазами Василий. С густой бороды его стекали на грудь дождевые капли.

Этот бестактный вопрос ему не стоило бы задавать, Потому что прислушивающиеся к их разговору киношники стали переглядываться и хихикать. Еву довольно трудно было вывести из себя, но тут она сорвалась, хотя внешне, как всегда, была невозмутима.

- Я большую глупость сделала, что приехала сюда... - заявила она.

- Это можно легко поправить, - не повышая голоса, ответил Василий и обвел глазами присутствующих на площадке: - Игнатий, рассчитай помпомрежа Кругликову и возьми ей билет на ближайший самолет до Ленинграда...

Потом Василий долго стучался к ней в номер, но она не открыла. Лежала на узкой кровати и разглядывала свои руки: на ногтях облез лак, мизинец распух. Помогала прилаживать к дощатой стене сарая какой-то плакат и занозила палец.

- Ева, нам нужно поговорить... - гудел за дверью Василий.

- О чем? - не двигаясь с места, спросила Ева. - О чем, зачем я сюда приехала? Лучше об этом поговори со своими киношниками, им это очень интересно знать!..

- Открой!

- И не подумаю.

- Я сейчас выломаю дверь... - пригрозил он и бухнул в дверь ногой.

- Я думала, ты меня оформил помрежем, а оказывается, я всего-навсего помпом?

- Какая разница?

- Я не хочу быть помпомом...

- Может, ты хочешь быть директором? - взорвался Василий. - Или режиссером-постановщиком? Да кто ты такая...

- Я никто, - спокойно ответила она, - Поэтому и уезжаю.

- Ну и проваливай! - грохал он в ярости кулаками в дверь. - На коленях уговаривать не стану... Помпом...Помпадурша!

- Если ты не прекратишь ломиться в дверь, я администратору позвоню, - чтобы разозлить его еще больше сказала Ева. Уж она-то знала, что Иванова администратором не испугаешь...

- Плакать не стану... - басил он за дверью. - А ты пожалеешь...

Он еще немного потоптался, что-то пробормотал себе под нос и ушел. А немного погодя администратор группы Игнатий, которому она тоже не открыла, просунул в щель между полом и дверью синий конверт с деньгами и билетом.

Рано утром Еву на "Волге" отвезли в аэропорт, и она улетела в Ленинград, по которому уже успела соскучиться. С Василием они так больше и не увиделись. Когда она уезжала, он спал. Игнатий сказал, что с вечера он подпил в ресторане, рвался снова к ней, но его ребята не пустили.

- Зря, - сказала Ева. - Мы даже не попрощались.

- Передать ему что-нибудь? - провожая ее до трапа, спросил Игнатий. Глаза у него черные с поволокой. И смотрел он на Еву с грустью. Она знала, что ему нравится.

- Я желаю ему создать киношедевр, - улыбнулась Ева.

- Я в этом сомневаюсь, - вздохнул Игнатий. - Ева, где я вас найду в Ленинграде?

- Найдете, - помахала она ему рукой и проскользнула мимо стюардессы в салон.

Вот так закончилась ее киногастроль. Насколько он был внимательным к ней в Ленинграде, настолько стал безразличным в Чимкенте, Конечно, работа у режиссера нервная, но это нисколько не оправдывает его хамского отношения к ней. Василий Иванов в жизни и режиссер Иванов на съемочной площадке - это совсем разные люди. А подлаживаться сразу под двух Ивановых Еве было не под силу. Да она и не умела этого делать.

И потом, ей до чертиков надоела Средняя Азия: жара, пустыня, ишаки... Потянуло домой, в Ленинград.

Одному богу известно, какими путями отцу удалось добиться, чтобы Еву восстановили в университете. Он никогда не делился с близкими своими планами, не рассказывал, у кого бывал, разыскивая Еву по городу. Лишь потом она узнавала от знакомых, что Недреманное Око посетил их и имел разговор...

Для Евы наступили тяжелые дни: отец взял отпуск и вместо того, чтобы поехать в санаторий отдохнуть, каждое утро сажал дочь в машину и отвозил в Публичную библиотеку, где она готовилась по предметам, которые было необходимо сдать, чтобы ее допустили к занятиям. И Ева готовилась, больше ей ничего не оставалось делать. Когда она сдавала зачеты и экзамены, отец ждал на набережной.

Ева все благополучно сдала и была допущена на лекции, правда, с последним строгим предупреждением. Она решила, что нужно все-таки закончить университет, даже не так для отца, как для себя. В киногруппе Ева убедилась, что дипломированные киношники котируются гораздо выше. Будь у нее высшее образование, ее не назначили бы помпомом... Учительницей английского языка она все равно никогда не будет, о чем со всей решительностью и заявила отцу, но ради диплома согласна учиться. Кто знает, может быть, со временем переводчицей в "Интурист" устроится. И еще одно обстоятельство придало Еве решимость закончить университет. В самолете, когда она летела в Ленинград, один иностранец почувствовал себя плохо, он стал по-английски объяснять стюардессе, что ему необходимы какие-нибудь сердечные капли. Симпатичная стюардесса улыбалась, кивала головой в синей пилотке, а потом принесла мятные конфетки и стакан воды... Иностранец, он оказался англичанином, схватился за сердце и закрыл глаза. Ева объяснила девушке, что нужен корвалол или валокордин, у него сердечный приступ. Стюардесса побледнела и помчалась за лекарством в свое отделение.