Сюсаку Эндо - Женщина, которую я бросил

Я сразу вспомнил наше возвращение с воскресного пикника. Где-то не доезжая Одембы мы видели странный городок в лесу. Вокруг мы не заметили ни одного дома. Кажется, это была больница для прокаженных.

— Неужели… Мицу…

Закрыв лицо руками, Мицу беззвучно плакала.

Вот уже месяц, как темно-красные пятна на запястье Мицу еще больше потемнели и увеличились — теперь они были величиной с десятииенную монету.

— Что это у тебя на руке? Фу, какие неприятные пятна, — сказал один из посетителей, потягивая пиво, и взял Мицу за руку. — Что за прыщики?

Это был хозяин магазина деревянной обуви в Кавакоси. Пьяный он всегда буянил и сквернословил; официантки его не любили, и он отвечал им тем же. Но к Мицу он относился неплохо.

— Лечиться нужно, милая, а то клиентам не очень приятно.

— Я мажу их каждый день, но не помогает.

— Брось ты эти лекарства, — мужчина поднес руку Мицу к лампе и стал внимательно рассматривать. — Что за болезнь? Надо обязательно показаться врачам.

Вошел еще один посетитель. Ота-сан, худой, нескладный человек с бледным лицом. Официантки избегали его: он так надоел им жалобами на свою жену, которая ушла от него два месяца назад, что при его появлении все затыкали уши. Одна Мицу терпеливо выслушивала его.

Он сразу заметил темно-красные пятна на руке Мицу и отпрянул от девушки, будто увидел что-то ужасное.

— Уж не подцепила ли ты то самое?

— Что вы имеете в виду? — недоумевающе спросила Мицу.

— Эту страшную болезнь, которая на «с» начинается.

Девушки у стоек засмеялись. Но Мицу ничего не поняла и ошеломленно смотрела на клиента.

— Сходите к врачу, Мицу-сан, ведь вам уже не раз говорили об этом, — ковыряя в зубах, сказала Ёсиэ.

— Но они не чешутся и не болят.

— Дело не в этом. Ты можешь нас заразить.

Мицу покраснела и опустила голову.

На следующий день она пошла в больницу Сираи, которая находилась в двух шагах от бара, возле ломбарда. Больница помещалась в маленьком старом здании; внутри было множество крохотных кабинетов с табличками на дверях: «Детские болезни», «Ухо, горло, нос», «Невропатолог», «Кожно-венерические заболевания», «Терапевт». Мицу заняла очередь к кожнику. На столе в коридоре лежали журналы и детские книжки с цветными картинками. Мицу оказалась за женщиной с ребенком — мальчиком лет пяти.

— Простите, вы не могли бы посмотреть за ним? — спросила женщина, покашливая, когда подошла ее очередь. Мицу кивнула.

— Как тебя звать? — спросила Мицу.

Бледное лицо мальчика было измазано конфетой.

— Цутому, — ответил мальчик.

Цутому. Какое совпадение! Мицу как раз думала об Ёсиоке. Знает ли он, где она сейчас? Увидеть бы его хоть на минуту.

— Сиди тихо. Мама сейчас придет.

Женщина, продолжая кашлять, вышла в сопровождении врача.

— Нужен рентген. У вас плохие легкие… Следующий…

В кабинете пахло карболкой, спиртом, йодом. В окно заглядывал высокий подсолнух. За дверями плакал мальчик. Врач, грузный мужчина в белом халате, накинутом поверх майки, внимательно осмотрел пятна на запястье Мицу.

— Давно это у вас?

— Года два. Но они не болят и не чешутся, — сказала Мицу, словно пытаясь убедить доктора, что это совсем не опасная болезнь, хотя и чувствовала все возрастающую тревогу.

Врач молча заполнял карту.

— Это можно вылечить, доктор?

Доктор кашлянул. Лицо его покрылось потом.

— Завтра обязательно сходите в клинику, там вам сделают анализ крови.

— Анализ крови?

— Вы не бойтесь. Возьмут какую-то капельку, зато точно определят, что это за болезнь. Я думаю, ничего страшного, однако нужно подтверждение. — Последние слова доктора успокоили Мицу.

Он даже не выписал лекарства.

На обратном пути в аптечном киоске Мицу купила бинт — забинтовала пятна.

На следующий день врач сам позвонил Мицу. Он спросил, была ли она в клинике. Если не была, пусть идет сейчас же, ее будет ждать доктор Тасима. Он предупрежден о ее приходе. Тон у врача был строгий, и Мицу опять охватила тревога.

Город затянула пелена дождя. Сквозь мокрые окна институтской клиники бледные, изможденные больные глядели на улицу.

Много их сидело и на длинных скамейках возле кожного кабинета. У одного мужчины вся голова была забинтована.

Мицу, которая решила, что ошиблась дверью, показала свое направление сестре, разносившей по кабинетам карточки.

— Мне сюда?

Сестра кивнула.

Мицу присела на краешек скамейки.

— Такаги-сан, Тогава-сан, Маруяма-сан… — Медсестра по очереди вызывала больных.

Казалось, этому конца не будет. Терпение Мицу лопнуло.

— Я Морита Мицу.

— И до вас дойдет очередь, — сказала сестра, равнодушно глядя на Мицу сквозь толстые стекла очков. Мицу, сразу сникнув, вернулась на свое место. Больные в очереди засмеялись.

Наконец ее очередь. Мицу вошла в кабинет, через окно бросив взгляд на улицу: по-прежнему моросило, на траве между больничными корпусами неподвижно сидела мокрая кошка.

— Разденьтесь!

Мицу растерянно посмотрела на докторов. Посреди просторного кабинета сидел полный, важный врач в белом халате, а вокруг него, тоже в белых халатах, стояли пятеро молодых людей; от смущения Мицу не могла сделать и шагу.

— Проходите и раздевайтесь, — сердито повторил толстый доктор.

Он взял Мицу за руку и стал внимательно разглядывать запястье…

— Пятна округлой формы, величиной с десятииенную монету. В середине белые точки — вероятно, соль, выделяемая потными железами… Сгустки крови…

Доктора мешали японский язык с иностранным, и Мицу, услышав незнакомое слово, каждый раз вздрагивала, колени ее подгибались.

Молодые люди, низко склонившись над рукой Мицу, глядели на нее так, словно искали потерянные деньги, и внимательно слушали толстого доктора.

— Очень подозрительно… Нет, нужно проверить. Введите вакцину…

Сестра принесла марлю, пахнущую спиртом, и шприц. Один из молодых врачей взял все это.

— Пожалуйста, не напрягайте руку… Так. Не бойтесь… — он ткнул иглой в пятно, и все снова склонились над запястьем Мицу.

— Ну?

— Пока ничего… Наверное…

— Странно… Может быть, это болезнь Гансена. Тогда…

Мицу попросили остаться в коридоре. Очередь уже значительно поредела. Исчез и мужчина с забинтованной головой.

За окном моросил дождь… Тысячи тонких, как спицы, нитей струились на фоне серой стены соседнего корпуса.

Моросил дождь… Моросил дождь…

Моросил дождь… На мокрой траве запущенного садика, между двумя больничными корпусами, неподвижно сидела мокрая кошка.

Моросил дождь…

В тот день, когда в гостинице на Сибуе ее целовал Ёсиока-сан, шел такой же печальный дождь. И небо было серым, как грязная вата… Мицу старалась представить лицо Ёсиоки-сан. Но черты расплывались, и казалось, Ёсиока плачет.