Бен Шервуд - Человек, который съел «Боинг-747»

— Я знаю, что причинил этому городу много зла. Я понимаю, что очень подвел вас. И прошу за это прощения.

Он вновь и вновь обводил взглядом собравшуюся перед амбаром толпу. Виллы нигде не было видно. Неужели она не пришла? Неужели уехала из Супериора? Уж кому-кому, а ей он хотел объяснить все подробнее, чем остальным. Именно у нее он должен был лично просить прощения.

Слова приходили к нему сами собой.

— Я никогда по-настоящему не понимал истинный смысл этой затеи Уолли Чабба. Лишь сейчас я осознал все величие его подвига. Он сделал это ради большой, чистой и бескорыстной любви. Я же воспользовался его светлыми помыслами, чтобы выполнить свою рутинную работу.

Джей-Джей заметил в толпе Нейта Скуфа. Школьный учитель стоял, сложив руки на груди, и внимательно слушал его покаянную речь.

— Мне остается только надеяться, что вы примете мои извинения, — продолжал Джей-Джей. — Простите меня за то, что я натворил.

Ответом ему было молчание. Лишь кто-то из горожан негромко, почти шепотом, перекинулся парой фраз с соседями. Похоже было, что слова раскаяния не произвели должного впечатления на жителей Супериора. Что ж, оставалось последнее средство: только таким способом можно было доказать этим людям искренность своих слов и серьезность намерений.

Из приемного отсека дробильного аппарата Джей-Джей вытащил красное ведро, отсыпал из него часть серых опилок в стеклянную банку, долил в нее воды и размешал образовавшуюся смесь в кашу, воспользовавшись для этого большой деревянной ложкой Уолли.

— За здоровье Уолли Чабба, — провозгласил Джей-Джей и впервые вкусил частицу «боинга». Омерзительная серая масса царапала ему горло, но он упорно продолжал жевать и глотать эту кашу, ложка за ложкой. Он чувствовал, что на него смотрит весь город. Впрочем, ему уже не было дела до того, что про него думают все эти люди. С «боингом» он покончит сам — доест его до последнего кусочка, до последней заклепки, чего бы ему это ни стоило.

Он сделает это в честь Уолли. Он сделает это ради самого себя.

Затем он увидел, как из толпы зрителей вышел Нейт и направился к дверям амбара. Джей-Джей замер с ложкой в руке, не зная, чего ожидать от лучшего друга Уолли. Что тот может сказать и уж тем более сделать, оставалось только гадать. Лицо учителя химии, физики и биологии было непроницаемо. Нейт подошел к Джей-Джею вплотную, постоял секунду-другую неподвижно, а затем сделал последний шаг и обнял его. Это было настоящее дружеское крепкое объятие.

— Добро пожаловать домой, — сказал Нейт.

С этими словами он проворно вскарабкался по приставной лестнице к хвостовому килю самолета, отодрал свисавший, не до конца отрезанный от основания фрагмент рулевой плоскости и, спрыгнув на землю, вернулся к измельчителю. Как пользоваться машиной, он знал, наверное, не хуже самого Уолли. Перекинув один из тумблеров в нужное положение, он тем самым перевел механизм в режим наибольшей производительности и решительно засунул кусок алюминия в ненасытную глотку аппарата. «Надо же, — подумал Нейт, — и недели не прошло, а я уже успел соскучиться по этому кошмарному скрежету». Машина застонала, задергалась и вскоре выплюнула в приемный отсек очередное ведро серых опилок.

Действуя все той же деревянной ложкой, Нейт перемешал металлическую крошку с содержимым консервной банки с надписью «спагетти в томате». Этот «деликатес» он нашел на кухне в доме Уолли. Положив себе полную миску получившегося месива, Нейт взялся за дело. Он прекрасно знал об опасностях, связанных с накоплением в организме чрезмерного количества соединений цветных металлов. Как-никак он сам приносил Уолли копии статей из медицинских журналов, которые теперь стопками лежали в опустевшем фермерском доме на полу по всей кухне. Сегодня Нейту не было дела ни до медицинских предупреждений, ни до заботы о своем здоровье. Если любовь столько времени защищала Уолли от всех опасностей, то Нейту преодолеть их поможет дружба.

От дома к амбару люди выстроились в очередь за своей порцией алюминиевых и стальных опилок. Каждый посчитал своим долгом съесть хотя бы кусочек самолета. Каждому хотелось хоть чем-то помочь тому человеку, которого все знали с детства. Одним из первых за «боинг» взялся Малёк. Начальник полиции урвал себе изрядный кусок вертикального стабилизатора — фунтов шесть, по его прикидкам, не меньше. Перемолов рваный лист алюминия в машине, он смешал опилки с содержимым двух банок зеленого горошка и съел все до последнего зернышка. Набив желудок металлом до отказа, он не без труда добрался до своей машины. Что ж, видимо, этот «боинг» был послан свыше не только Уолли, но и худенькому офицеру полиции: именно на этот день после обеда у него было назначено очередное контрольное взвешивание, по результатам которого его могли либо уволить, либо оставить на службе.

Слух о том, что происходит на ферме Уолли, мигом распространился по всему городу. К амбару стали съезжаться пикапы, в кабинах которых целые семьи привозили с собой кастрюли с остатками воскресного обеда. Очередь вилась по всему лугу, тянулась до самой мельницы и, огибая ее, поднималась на ближайший холм и спускалась с него. Один за другим гордые жители Супериора занимали очередь, чтобы принять участие в спонтанно организованном пикнике для всех желающих. Главным блюдом на этой загородной вечеринке, разумеется, был объявлен реактивный лайнер.

Автор нашумевшей «Кулинарной книги реактивной авиации», миссис Криспин, заняла подобающее ей место у подножия огромного измельчителя. Для желающих она составляла коктейли собственного изобретения на основе собственноручно ею приготовленных консервов и варений. Клубника, персики, сливы — все подавалось с неизменным «фирменным» наполнителем — серыми металлическими опилками.

Мэг Наттинг, получив в свое распоряжение большую миску со смесью варенья и опилок, недовольно поморщилась:

— Ну вот, а я думала, с вишневым будет, — сказала она и мрачно принялась уминать за обе щеки персиковоалюминиевое пюре.

Ее примеру последовал Отто Хорнбассел, которого сограждане пропустили без очереди. Старик появился на лужайке перед фермой Уолли в пижаме, халате и домашних тапочках.

— Будем надеяться, что подобные кулинарные изыски не провоцируют ускоренное развитие болезни Альцгеймера, — хитро подмигнув, проговорил старик. Затем, пожав руку Джей-Джею, он уже серьезно сказал: — А ты мне сразу понравился. Никакой ты не столичный хлюпик, а настоящий мужик.

Следом за старым клоуном Джей-Джея похлопал по плечу и Райти.

— Ну и хитер же ты, — сказал он с улыбкой. — Мы уже почти было поверили, что ты — слизняк, который может только пакостить и убегать от ответственности. Уехал, ни с кем не попрощавшись. И вдруг, откуда ни возьмись, наш Джей-Джей уже снова в городе и при деле. Молодец, сынок, — подытожил он.