Геннадий Аксенов - Байки (из сборника "Страшно на дорогах")

— Да бери ты, — обрадовался Лука, передавая ружье Максиму и вздыхая с облегчением.

Максим крепко взял в руки показавшееся увесистым одноствольное ружье двадцатого калибра. Сам он ружья не держал уже лет двадцать — сынов у него не было, а бабам ружье ни к чему покупать. Прицелился в ухо все еще стоявшей боком лосихи, пальцем оттянул курок, но и у него появилась мелкая дрожь, как при лихорадке. «Вот ведь как, — подумалось ему, — убивать-то и животную жаль». Но отступать некуда — рабочие лес валят, кормить их надо, а не чаем поить. Стоя же стрелять — попадет ли он в убойное место? «Вдруг убежит лосиха, а другой лось когда еще вот так встретится». Охотник сел на колени, немного успокоился. Долго целился в ухо зверя: промаха быть не должно, иначе им — позор. Раньше ведь он метко стрелял на финской войне, дважды был награжден за меткость, а тут перед зверем раскис.

Лука слезящимися глазами смотрел на Максима, как на Бога, — чтоб сотворил чудо, застрелил лосиху, — и с нетерпением ждал выстрела. И Максим спустил курок. Грохнул выстрел, приклад приятно толкнул охотника в плечо, но он даже не покачнулся — так плотно сидел на земле. Голова лосихи тут же исчезла в молочном тумане. А это всем охотникам понятно: убил зверя наповал — или промазал, и лосиха убежала с поля в лес.

Когда дым рассеялся, Максим произнес:

— Иди, Лука, посмотри, где лежит наша лосиха. Да возьми мой охотничий нож, я его вчера полдня точил, выпусти из нее кровь, чтоб мясо светлее было. А я как покурю, так подойду к тебе с топором, помогу шкуру снять, да и мясо надо правильно разделать.

Лука, повесив ружье на плечо и взяв острый нож Максима, исчез в тумане.

Время шло, Максим, сидя, докурил папироску, а от Луки ни слуху ни духу. Максим был уверен, что убил лосиху. «Что же это такое, неужто я ранил лося, и Лука за ним в погоню увязался? Патроны есть, так стрелял бы, раз видит, что зверь уходит».

— Лука! Что молчишь? Промазал я?.. — громко спросил охотника Максим, вставая на ноги.

— Нет… — ответил из сплошного тумана, укрывшего поле, охотник Лука.

— Зверь раненый ушел?..

— Нет… — вновь ответил Лука.

— Так что же тогда молчишь?! — грозно и сурово переспросил Максим.

— Да ошибка большая вышла: лось-то наш с уздечкой и с подковами, вчера на телеге картофель с поля возил…

Охотник Максим схватился за голову…

К лесному озеру мужики Кузьма с Гаврилом добрались к вечеру. Дорогой беззлобно поругивали колхозного бригадира: отпустил их с работы после обеда. А ведь мог отпустить утром — срочной работы сегодня не было. Когда у колхоза нужда, так их, мужиков, упрашивать не надо — работают как в будние дни, так и в святые праздники. А бригадир и лошадку-то — молодяжку (по кличке Майка) им выделил, тогда как в конюшне стоят-отдыхают крепкие мерины. Майка еще и силы-то не набрала. Для нее и пятьдесят снопов конопли в телеге везти трудно, не то что еще людей сверху. Вот и шли мужики пешими весь трехкилометровый путь, с обидой на бригадира, но оберегая рыженькую кобылицу. Майка мерно шагала по дороге: не растрясая снопов конопли, везла воз.

Красота и тишина Лостепальского озера очаровала и порадовала мужиков. Да и как им не радоваться: их место, где они обычно мочат свою коноплю, оказалось не занято сельчанами. Опять же — колья в воде стоят, вбивать их не надо, да и бревен для гнета на берегу полно — любое бери. «Как управимся, Майка нас на пустой-то телеге быстро, с ветерком, до Лебского домчит. Не придется уже пешими топать», — надеялись мужики.

Сняв с плеч телогрейки и кинув их на ветки небольшой рябинки, росшей около берега, Кузьма да Гаврил ловко засучили рукава рубах и моментом разгрузили телегу, выбросив снопы на берег, поближе к озеру. Не сговариваясь, начали: Кузьма забрел в сапогах по колено в воду, а Гаврил принялся подавать ему снопы и бревна с берега. Мужики они работящие, и дело у них спорилось. Два-три снопа — в воду, сверху — бревно, — они словно играли, а не работали.

В это время отдохнувшая кобылица, втянув ноздрями воздух, зафыркала, всхрапывая и косясь на черемуховый куст у опушки леса. Вздрагивая кожей, она вдруг развернула пустую телегу и направилась по дороге в деревню: там лошадку ждала конюшня, а в стойле — сочное сено.

Увлекшимся делом мужикам было не до лошадки. Они уже в уме прикидывали, сколько выйдет у них кудели и сколько наткут они за зиму материи на своих деревянных станках, нашьют мешков под картошку, лук и капусту; как невод для рыбалки справят.

Услыхав скрип плохо смазанных колес, мужики вспомнили, что забыли лошадь привязать, — вот она, видно, и возит телегу по поляне. Но, обернувшись, всполошились не на шутку, не увидев ни лошади, ни телеги, и один за другим рванули догонять. Однако Майка оказалась хитрющей лошадкой. Завидев людей, она пускалась бежать — то рысью, то галопом. Однако Кузьма и Гаврил, кряхтя и обливаясь потом, все же молодецки бежали вслед за телегой. В душе они молили Бога, чтоб волочившаяся по земле вожжа намоталась на колесо или зацепилась за что-нибудь — лишь тогда кобылка остановится. «Ой, сколько смеху-то будет по деревне, когда явится Майка к конюшне одна! Этого допустить никак нельзя», — волновались неудачники.

Видно, Бог смилостивился: вожжа зацепилась за сук елки, лежащей в колее дороги. Майка, натянув вожжу и закусив удила, наконец остановилась как вкопанная. «Ты что же это, дурочка, убежала! Мы из-за тебя работу не закончили. Конечно, тебе в конюшне стоять лучше», — без злости, словно с маленькой, разговаривали уставшие, потные мужики с лошадкой, снимая вожжу с сухой елки. А винили они себя: разве трудно было вожжи привязать?

Сгущались сумерки. Осень есть осень. Ехать в обратный путь к озеру, хотя и недалеко оно, расхотелось. Деревня-то — вот она, рядом. «Хорошо, — успокаивали себя мужики, — завтра будет день, будет и пища; снова придется лошадь брать».

Но на другой день бригадир Левкин в лошади мужикам отказал. Ему показалось, что дурят они его: присмотрели, небось, в озере косяк рыбы и хотят на лошадке прокатиться да черпануть рыбку бреднем. «А то, что лошадь у них сбежала, пудрят мозги», — рассудил он в конторе на разводе. Но после, видимо, одумался. Мужики-то стоящие, колхозу помогают и его, бригадира Левкина, делом выручают. Обманывать они не должны.

Перед обедом он пришел туда, где мужики пилили дрова для клуба и правления, и, заглушая шум пилы, крикнул в ухо Кузьме:

— Допилите бревна, так после обеда идите, замочите свою коноплю!

Вечерело, мужики не спеша подошли к берегу озера — и рты от удивления открыли. Щиплют бороды, а глазам не верят. Диво да и только! Остаток конопли в озере замочен и бревнами пригнетен.