Игорь Гриньков - Парамедицина

Много полезного можно узнать из наших радиопередач, следуя на «маршрутном такси» из дома на службу, мотая головой в такт крутым виражам и нервно-пугливо подрыгивая на неровностях дороги.

Особенно, когда чрезмерно громкая «газельная» музыка и бессмысленная трескотня балаболок из «Европы плюс» сменяется на познавательную, несомненно, нужную всему народу информацию.

Как-то мне довелось быть непосредственным участником (и слушателем) следующего сюжета. Приятный бархатный голос с профессорской вальяжностью вещал из динамиков:

— Разработано и внедрено в практику новое чудо-лекарство для больных, страдающих глазными заболеваниями. Оно лечит конъюнктивит, блефарит, кератит, предотвращает на ранних стадиях близорукость и дальнозоркость, является мощным средством для профилактики катаракты и глаукомы.

Называется оно просто — «Остроглаз»!

Прекрасная идея, подумалось мне тогда. Зачем придумывать сотни названий лекарств, в которых путаются не только пациенты, но и врачи? Все можно значительно упростить.

Например, препараты для лечения простатита назвать «Тугая струя».

Средства от запора — «Двери в жизнь».

«Виагру» — «Твердочлен».

Так что, фантазируйте, предлагайте, обязательно оговаривая свои авторские права!

апрель, г. Элиста, 2007 г.

Однажды на границе Калмыкии и Ставропольского края был обнаружен человеческий череп без нижней челюсти, полностью лишенный мягких тканей, напоминающий побитый киями бильярдный шар. То, что череп не имел никакой экспертной и следственной перспективы, было ясно с первого взгляда. Выбеленный ветрами, снегами и солнцем, он не нес на себе абсолютно никаких повреждений прижизненного характера.

На его относительную древность указывали множественные, хаотичные, глубокие трещины, усеявшие весь купол, а также участки выветривания компактного слоя кости с обнажением губчатого вещества. По примерной прикидке, это могли быть останки человека, например, воина, чуть ли не периода Золотой Орды. Злополучный череп находился метрах в шести от административной границы Ставрополья на территории Калмыкии.

Согласно закону, вся фишка заключалась в том, что расследование безнадежной «находки» должно производиться по принципу территориальности, то есть калмыцкими сыщиками.

Опытный оперативник, ныне покойный, чертыхнувшись, по-своему решил территориальную проблему подследственности, хотя формально и нарушил при этом Его Величество Закон.

Носком кроссовки он ловко поддел череп и, как заправский футболист, отправил его по крутой дуге метров за тридцать в ставропольские кусты, повесив на местных оперов и экспертов необходимость разбираться с «золотоордынским» объектом.

апрель, г. Элиста, 2007 г.

В доперестроечно-перестрелочную жизнь дежурства сотрудников правоохранительных органов в первый новогодний день если и не напоминали благостное состояние полудремы, то, как правило, выдавались относительно спокойными. Народ, притомившийся за праздничными столами, отдыхал расслабленно; не до подвигов. Да и сами новогодние ночи отличались удивительным миролюбием: я припоминаю лишь два или три подреза со смертельным исходом за это время.

Но в тот новогодний день в конце 80-х годов, о котором я хочу рассказать, дежурство милиции и прокуратуры никак нельзя было назвать ординарным.

Уже в 8 часов 30 минут дежурный следователь ГОВД получил телефонный звонок. Ему доложили, что в одном из микрорайонов города на тротуаре рядом с жилым многоквартирным домом лежит… отрезанная человеческая рука.

— Вот тебе раз, хреновина какая-то! Раз началось с такого поганого — «расчлененки», то, значит, все дежурство будет шизофреническим.

Приехавшая на место происшествия оперативно-следственная группа убедилась, что факт действительно налицо. На морозном, искрящемся снегу лежала отрезанная по локоть миниатюрная, изящная женская рука со следами маникюра на ухоженных ногтях. Кожа на ней была смуглой, будто покрытой черноморским загаром, особенно контрастировавшим с белоснежным покрывалом снега. То, что отчлененная рука была, несвежей, подтверждали подсохшие пальцы с выступающими под кожей межфаланговыми суставами. Руку кто-то явно отрезал, а не отчленил каким-то другим способом. Об этом свидетельствовали ровные, аккуратные края на уровне отделения конечности.

«Хладнокровно действовал, злодей! Прямо, современный доктор Менгеле», — мрачно размышлял следователь.

Осмотр окрестностей, подъездов и подвалов близлежащих домов на предмет обнаружения остальных частей тела ничего не дал. Опрошенные жильцы, естественно, ничего не видели и не слышали. Настроение следователя с каждой минутой становилось все паршивей и паршивей. День был испорчен с самого начала.

Прибывший на место прокурор города Юрий Бирюков мыслил приземленно, но более реалистично. Оценив обстановку, он отдал распоряжение проверить все больницы города и ближайших районов и выяснить два вопроса: не проводились ли в последние одну-две недели операции по ампутации конечностей и каким образом утилизируются ампутированные органы.

Ошарашенные, не совсем адекватные после новогодней ночи, врачи, просмотрев журналы, подтвердили худшее из опасений: таких операций в указанное время не проводилось. А утилизация, то есть захоронение удаленных органов на кладбище, согласно инструкции, производится через патологоанатомическое отделение.

В полдень в кабинете дежурного следователя, на подоконнике, уже лежала отрезанная рука, упакованная в целлофан и оформленная как вещественное доказательство, а сам следователь в полной безнадеге обдумывал план дальнейших следственно-розыскных мероприятий. Его озабоченное чело прорезала глубокая складка, так мало свойственная большинству сотрудников милиции.

В 15 часов 30 минут череда версий и предположений была прервана телефонным звонком. Следователю предложили пройти в дежурную часть, там его ждала посетительница. В «дежурке» стояла молодая девушка, девятнадцати — двадцати лет, которая, увидев следователя, смущенно потупилась и тихо попросила:

— Отдайте мою руку, пожалуйста!

Тут настала очередь следователя изумленно округлить глаза и отвесить челюсть; обе руки у девушки были на своих местах. Он увлек странную посетительницу в свой кабинет и приступил к расспросу, на официальном языке — получении показаний. В результате беседы зверское преступление с расчленением трупа превратилось в анекдот.

Девушка оказалась студенткой второго курса Ставропольского медицинского института. Перед новогодними праздниками, собираясь на несколько дней домой, она взяла под расписку на кафедре нормальной анатомии препарат руки, изготовленный из трупа, чтобы основательно подготовиться к предстоящему зачету. Днем она усердно штудировала материал, используя наглядное пособие, а на ночь поместила ценный экспонат в холодильник для пущей сохранности.