Мери Вейо - Рассказы

- Неужели уже обедня идет? - удивился лавочник.

- Проясняется, - заметил один из хуторян.

- Где? - спросил лавочник.

- Да там, на улице.

Ящики с гвоздями

Перевод Т. Джафаровой

Справа лежал огромный серый и неподвижный, как труп, Финский залив. Даже днем там был беспросветный мрак. Волн различить невозможно было, сколько ни вглядывайся. Песчаный берег терялся в далекой дымке.

С нашей гряды хорошо просматривалась равнина, на которой рос негустой лесок. Там, внизу, саперы вырубали деревья и сооружали проволочное заграждение. Дальше высилась гряда, в точности такая же, как наша, темный сосновый лес ее сливался с серым небом. Вдоль той, другой, и проходила передовая.

Шел дождь, он шел уже так давно, что к этому привыкли. Время от времени с деревьев срывались тяжелые капли и глухо ударялись о землю, как плевки. Мы поднимались на нашу гряду рыть третью линию траншей: решили незаметно от неприятеля перенести передовую на более выгодную позицию. Нам отметили белой известковой линией ход новой траншеи. Почва была песчаной, в день каждый из нас должен был продвинуться на пять метров. Боевой окоп делается узким: на дне шестьдесят сантиметров, а наверху - метр. Глубина - полтора метра.

Копали мы вдвоем, так намного легче, тем более что напарником моим оказался довольно крепкий парень, куда сильнее меня. Мы покончили с работой за два часа и ушли. Решили подкрепиться у себя на артиллерийской позиции. И вот спокойно сидели и болтали. Со стороны залива доносились бульканье и посвистывание, будто в котелке мирно варилась картошка. Это был лишь слабый отголосок канонады: немцы вели артобстрел Ленинграда.

- Не очень-то там сейчас весело, - заметил мой друг.

- Здесь, что ли, хорошо?

- Все лучше, чем там.

- Там город, а здесь насквозь промокший лес, не забывай этого.

...Казалось бы, совсем недавно я окончил лицей. Потом была офицерская школа в Хамина, из которой меня, правда, исключили... Может быть, оно и к лучшему?.. А тут еще я здорово опоздал из отпуска, загулял на собственной свадьбе. Вот так-то! Судили, конечно, и военно-полевой суд отобрал у меня одну нашивку. "Возьмите уж заодно и вторую, так вас и так", - не выдержал я. Отобрали и вторую. Наплевать им, что я успел отличиться во многих боях.

...Мы сидели и трепались о том о сем, и тут подошел к нам полковой интендант майор Метсякууси.

- Где у вас мусорная куча? - грозно спросил он, наступив на отбросы.

- Куча как раз под вами, господин майор, - отчеканил я.

Он тупо уставился на меня. Я, надо сказать, произвожу впечатление интеллигентного человека, и в конце концов майор расценил это как дерзость.

- Смир-р-но! Руки по швам. Запрещается выбрасывать мусор на позиции! заорал Метсякууси и принялся изучать содержимое кучи. Сначала он разворошил рукой картофельную шелуху (ну и дерьма же было внутри!), потом снял перчатки, чтобы не запачкать, и начал усердно вытаскивать все по порядку: заплесневевшую картофелину, проросшую, всю в шишках и наростах, и, наконец, полугнилую. Тут майор обрадовался, поднес ее к заблестевшим глазам и слегка ковырнул ногтем: - Ага, съедобная картошка! Вот что они вытворяют! Предупреждаю, если будете такую выбрасывать, картошки больше не получите. И зарубите это себе на носу.

- Так точно, зарубим, господин майор.

Я удивился, как он не слопал эту гниль. Поговаривали, будто майор на глазах у солдат прямо-таки пожирает отбросы, чтобы продемонстрировать их съедобность. Но сейчас, вероятно, зрителей было слишком мало, всего двое, он не стал устраивать представления и ушел.

Только мы сели снова, как заявился командир батареи Вики Сунд, самый толстый в мире артиллерийский капитан. Вечно голодный, Вики всюду неотступно ходил за интендантом. Еще бы, одна ножища нашего капитана с мое туловище! Уникальное зрелище, скажу я вам. Нас отправляли на фронт со станции Коувола, так люди просто диву дались: "Боже праведный, а таких-то зачем берут на войну? Кому понадобилось это пушечное мясо?!"

Вики только посмеивался. У него было большое имение, и каждые две недели ему присылали из дома полтелячьей туши и деревянные ящики с хлебом и картошкой. На ящиках было аккуратно выведено: "Зимнее обмундирование".

- Что вы тут прохлаждаетесь? Идите выполнять задание! - с брезгливой миной приказал Вики.

- Уже выполнили, господин капитан! - ответил я.

Но Вики не поверил. Пришлось тащиться и показывать.

- Молодцы, и в самом деле вырыли. - Вики угостил нас сигаретой и ушел.

Мы спрыгнули в мокрый окоп и, сев на рукавицы, закурили. Если бы нам не помешали, вероятно, мы так и проболтали бы здесь до самого вечера. Но вдруг появился незнакомый капитан, остроносый, смахивающий на иностранца.

- Кончил дело - гуляй смело, верно, мальчики? - Он протянул сигареты.

- Да мы уже курим.

- А вы положите за ухо, выкурите потом, - посоветовал он и бодро спросил: - Как тут у вас насчет боевого духа?

- Кончился бы наконец этот дождь и эта проклятая война, - вздохнул я.

- Артиллерист?

- Так точно, артиллерист.

- Зря жалуешься. На фронте не так уж плохо быть артиллеристом. Кстати, кто у вас командир батареи?

- Капитан Сунд.

- Не знаю такого.

- Быть не может, этакая туша!

- Все равно не знаю. Так вот, мальчики, чем баклуши бить, лучше помогите мне. Я тут недалеко ящики с гвоздями припрятал, они валялись на дороге. Зачем добру зря пропадать! Ящички-то ничейные!

- Ну что ж, годится, - согласился я.

Капитан пошел первым, и тут только обнаружилось, что сзади на поясе у него русский наган. Мы спустились по тропе вниз. Проволочное заграждение было уже готово, но в одном месте зияла большая дыра.

- Осторожнее, идите за мной, здесь мины, - предупредил капитан.

- Что он сказал? - спросил мой друг.

- Он сказал, тут мины.

- Ну и черт с ним!

- Кто не верит, может пройтись, - добавил капитан.

- Я не говорил, что не верю.

- А то попадется такой, ни за что не поверит, пока на собственной шкуре не испытает. Но в жизни-то не все можно испытать на себе, это точно.

Противоположный склон не был расчищен, мы повернули налево и пошли вдоль него.

- Ишь ты, сколько колючей проволоки, целые километры, - удивлялся мой друг. - Я думаю, не так-то просто ее сварганить.

- Почему? - поинтересовался капитан.

- Больно колючая!

- Не волнуйтесь! - усмехнулся капитан. - Проволоку делают машины.

- Еще бы, просто так, голыми руками, и не схватишь.

- Слушай, а ты у нас, оказывается, умник!

Мы все шли и шли, и лишь когда отмахали километров пять по верху гряды и по равнине, капитан объявил перекур. Он дал нам по сигаретке. Присели на корточки и закурили. Тихо было, кругом сплошь лес. И вдруг за спиной у нас прогремели выстрелы.

- Вас как зовут? - невозмутимо спросил капитан.