Джеймс Олдридж - Сын земли чужой: Пленённый чужой страной, Большая игра

Роланд приехал из школы на автобусе. Мы услышали, как он в кухне швырнул на пол школьную сумку и громко воскликнул: „А вот и я!“ Возглас был адресован не нам, а Анджелине, которая должна была накормить его обедом.

Роланд уже носил длинные брюки и, несмотря на природную скромность, любил иногда покрасоваться. Войдя в комнату, где сидели взрослые, он церемонно протянул Нине руку, в легком поклоне склонил голову — ни дать ни взять французский дипломат — и с достоинством произнес:

— Как поживаете, тетя Нина?

— Здравствуй, Роланд. А ты как живешь?

— Очень хорошо, спасибо, — вежливо ответил он.

Нина открыла свою черную сумочку.

— Теперь я могу отдать вам обоим подарки. Можно, Джо?

— Пожалуйста.

Она вручила каждому из детей по небольшому свертку. Тэсс получила украшенный узорной эмалью ящичек, который открывался с четырех сторон и при этом играл четыре разные мелодии из балетов, а Роланду — золотые часы с календарем. Мальчик торжествующе поглядел на мать.

Но я знал, что Джо на чем-нибудь отыграется.

Мать велела Тэсс поцеловать Нину. А Роланд, крепко пожав гостье руку, признался, что он мечтал о русских часах-календаре. „Огромное спасибо!“ — добавил он.

Нина спросила Роланда, не забыл ли он русский язык. Мальчик ответил, что не только не забыл, но учит его теперь в лицее. Однако не успел он договорить, как Джо решила показать свои материнские права: она отослала обоих детей, приказав Тэсс отправиться в ванную, а Роланду сесть за уроки. Словом, Джо отыгралась.

Она повела свое наступление против гостьи по всем правилам, а Нина ничем не могла ей ответить, хотя Джо вела себя вызывающе. Нина оказалась безоружной против чисто женской атаки Джо, она все больше и больше замыкалась в себе, боясь унизить свое достоинство какой-либо женской колкостью или проявить недостаток воспитания. Пока что она не допустила ни одной оплошности — только по русскому обычаю оставила ложечку в чашке, но тут же спохватилась и вынула ее, как принято в Англии.

Руперт с грустью наблюдал за тем, как его дом превращается а поле битвы. Ему не дали даже тайно порадоваться тому, что обе любимые женщины теперь с ним рядом. Хозяйкой его жизни оставалась Джо. Она обеими ногами стояла на земле. И побеждала без труда.

Последним ее ударом было появление Фредди и Пегги, которых она не без умысла пригласила на этот обед. Ей хотелось продемонстрировать Нине, что Фредди хоть и капиталист, но вовсе не чудовище, а милый, очаровательный человек. Джо не преминула сразу же сообщить гостье, что он двоюродный брат Руперта, владыка международной финансовой державы Ройсов, в общем — один из тех, кого должны ненавидеть все коммунисты.

Фредди уже слегка порозовел от выпивки, но, видимо, вино привело его в отличное настроение. Он так и сиял добродушием, словом, был само обаяние. С Ниной он обходился подчеркнуто учтиво. А она чувствовала себя все более чужой в этом доме и держалась все настороженнее. И тем прелестнее становилось ее строгое, целомудренное лицо.

Руперт приготовил всем коктейли, и я заметил, как осторожно, даже робко пригубил свой коктейль Фредди, расспрашивая Нину, что она думает о Лондоне, английских домах и англичанах.

После обеда Фредди продолжал свои расспросы, однако Нина теперь отвечала односложно, а когда требуемое приличиями время истекло, поднялась и сказала, что ей пора, и попросила вызвать такси.

— Подождите, мы вас отвезем домой, — предложил Фредди. — Где вы живете?

— В отеле „Глостер“.

— Где это?

— Возле нашего посольства.

— Нам по дороге.

— Мне неловко вас затруднять, — отнекивалась Нина.

Ей стало изменять даже знание английского языка.

— Хорошо, тогда я отвезу вас домой, — сказал Руперт.

— Нет, нет, — заупрямилась она. — Это совершенно лишнее, Руперт.

— Я вас отвезу, — настаивал он. — А вы, Фредди, меня обождите, ладно?

Чопорно попрощавшись со всеми, Нина пошла вниз, следом за Джо.

Я стоял на верхней площадке и видел, как Джо вдруг поцеловала Нину, словно в знак того, что она великодушно прощает поверженную противницу. Но Руперт молча прошел мимо, даже не взглянув на нее, и сел вместе с Ниной в свою малолитражку.

На другой день он спросил меня, что говорили о Нине после их ухода. Я ответил, что не говорили ничего, и это была правда. В самом деле, Джо так воинственно защищала свой очаг и своего мужа, что атмосфера за обедом накалилась до предела, и мы все с облегчением вздохнули, когда все это кончилось.

— Неужели Джо так ничего и не сказала? — настойчиво допрашивал меня Руперт.

— Джо насмерть перепугана, — мягко возразил я. — Вам должно быть лестно, что она так за вас дралась.

— Джо просто любит драку, — презрительно проронил он. — Она вела себя как последняя дура.

— А что по этому поводу сказала Нина? — спросил я.

— Ни слова конечно, — с раздражением ответил он. — У нее и без того хватает забот.

Когда они подъехали к отелю, он хотел проводить ее до вестибюля, но она взмолилась:

— Прошу вас, не надо!

— Почему? — удивился он.

Она на минуту смешалась.

— Знаете, это будет не очень разумно…

— А мне все равно, разумно это или нет, — вспыхнул он. — Ради бога, Нина, не смейте чувствовать себя в чем-то виноватой.

— Не в этом дело, — сказала она. — В Москве вы вечно воображали, будто следят за вами. А тут следят за мной. Да, да, это правда, куда бы я ни пошла. Какой-то молодой англичанин. Может, он и сейчас здесь…

Руперт сразу понял, о чем идет речь, но ему не верилось.

— Не может быть! — воскликнул он. — Чего ради он стал бы за вами следить?

— Не знаю, но он ходит за мной по пятам. Давайте попрощаемся.

Руперт был в таком настроении, что эти слова его лишь раззадорили, и он настоял на своем. В вестибюле старого отеля сидел только ирландец портье, который выдал Нине ключ от ее номера и пошел вызвать для нее лифт. Руперт пожелал ей спокойной ночи, и Нина поднялась к себе. Однако, выходя из отеля, Руперт в дверях столкнулся с тремя молодыми англичанами: они весело болтали, но один из них кинул на Руперта острый взгляд, и тот мгновенно понял, что Нина права.

Руперт был вне себя от ярости. Наглость Лилла и неумное поведение Джо вывели его из равновесия. И он твердо решил защищать Нину, чего бы это ни стоило.

Руперт каждый день отправлялся либо в Адмиралтейство, либо в какой-нибудь клуб, на прием или на званый обед, чтобы встретиться со своими бывшими приятелями из правящей верхушки. Я понимал не хуже его, что решать вопрос будут не политики, а нефтяные компании. Однажды я услышал, как он громко разговаривает по телефону с Италией. Положив трубку и посовещавшись с Фредди, он сообщил мне, что сегодня в три часа дня нас посетит один итальянец.