Джеймс Коззенс - Почетный караул

— Нет, — сказал полковник Росс. — Никто не разбился, и Бенни здесь ни при чем. Обычная история — нарушение воинской дисциплины; я вынужден был сообщить Нюду. Вот и все, что я пока могу сказать.

В этот момент в двери веранды постучал полковник Култард; он заходил к генералу, узнал, что тот занят, и пришел спросить, нельзя ли ему посидеть с ними. По просьбе миссис Росс он вскоре отправился на кухню приготовить кувшин ромового пунша — считалось, что он в этом деле большой мастак.

Полковник Росс очень устал и прекрасно обошелся бы сегодня без гостей, но в любом случае он не мог лечь: во-первых, сегодня у них ночует генерал Бакстер, а во-вторых, он ждал Ботвиника и военного прокурора майора Тайтема, которые должны были принести обвинительные заключения на цветных офицеров, арестованных сегодня в клубе. Впрочем, вряд ли ему удалось бы уснуть в такую жаркую ночь, да еще когда так неспокойно на душе. Полковник Култард, как видно, тоже устал и, довольный, что его никто не трогает, молча сидел в кресле, потягивал пунш и курил сигару. На другом конце веранды миссис Бил о чем-то шепталась с миссис Росс.

Из долетавших до них звуков песни они узнали, что у исполнителей не осталось уже ни единого пенса — «вот как, ни пенса»; полковник Росс не выдержал, устало поднялся и пошел в дом. В дальнем конце холла около телефона горела лампа. Он набрал номер гостиницы и сказал телефонисту на коммутаторе:

— Говорит полковник Росс. Узнайте, в каком номере так горланят, и соедините меня с ними.

Почти тотчас же раздался звонок — видимо, гуляки уже изрядно надоели всем в гостинице. Чей-то игривый голос в трубке сказал:

— Генерал Бил слушает!

— Говорит полковник Росс, инспектор ВВС. — Он постарался, чтобы его голос звучал как можно более сурово. — Прекратите немедленно. Если услышу пение, запишу ваши фамилии и личные номера, и завтра вы мне все принесете рапорта.

Остряк на том конце провода опешил от неожиданности и поспешно сказал:

— Так точно, сэр.

Полковник Росс повесил трубку и вернулся на веранду. Полковник Култард, догадавшись, зачем Росс ходил в дом, сказал:

— Сейчас многие воображают, будто война — что-то вроде пикника на лужайке, прекрасный повод пошуметь и повеселиться.

— Что ж, — мрачно сказал полковник Росс, — отчасти так оно и есть. В этом они не далеки от истины. Поэтому-то война многим и нравится.

— Ну, мне-то нынешняя война совсем не нравится, — сказал полковник Култард. Он покачал красивой седой головой. — Во всяком случае, мне не нравится, как я сам в ней участвую. Если бы мне удалось перевестись в действующую армию…

— Да брось ты, Хэл, — подала голос миссис Бил. Судя по ее язвительному тону, она тоже была недовольна войной и тем, как это отражается на ней лично, и считала, что у нее гораздо более серьезные причины для недовольства. — Ты уже слишком стар и толст, — безжалостно сказала она. — И жутко ленив. Мы тебе дали самую легкую работу, какую только удалось найти, а ты еще плачешься. И кстати, при следующей аттестации Айра собирается поставить тебе оценку «плохо». Так что тебя никуда не возьмут.

— Каково иметь такую сестренку? — невозмутимо сказал Россу полковник Култард. — Видели когда-нибудь такую грубиянку?

— Да уж молчал бы, — сказала миссис Бил. — Ты ведь целыми днями валяешь дурака. Когда ты хоть немного проснешься, Хэл? — Из темноты смутно выступало ее бледное лицо с воинственно поднятым подбородком и белое топорщившееся платье. Она так и сыпала колкостями, голос ее дрожал от негодования. Видимо, они давно уже привыкли разговаривать в таком тоне, решил полковник Росс. Быть может, все началось еще в те годы, когда она была ребенком, настоящей «маленькой сестренкой», и Хэл, красивый и самоуверенный, чем-то ее разочаровал, не сумел помочь в какой-то детской беде, преподав тем самым одну из горьких житейских истин: не все то золото, что блестит. И с тех пор к ее любви примешивалась обида. Она снова постаралась поддеть его: — А как насчет того, о чем ты говорил вчера вечером, про какого-то распрекрасного офицера из твоего отдела, который устроит публикацию в журнале? Спорим, ты даже не почесался!

— А вот тут ты ошибаешься, — сказал полковник Култард. — Я исполнил в точности все, что обещал. Сегодня утром я привел капитана Хикса к Нюду, и мы обо всем договорились. Он уже приступил к работе. Так что — нечего…

— Да я уверена, что ты все испортишь, — сказала миссис Бил. Она судорожно вздохнула и повернулась к миссис Росс. — Пойду спать. Устала смертельно. Не стану ждать этих надутых индюков. Нюд с Джо-Джо могут часами языком чесать, уж я их знаю! До сих пор небось перебирают всех знакомых и говорят: «Ну нет, этот никуда не годится»; а все оттого, что тот, видите ли, что-нибудь не так сделал в Академии, или в Келли, или еще где-то. Кора, посмотрите, пожалуйста, мое платье, и я пойду.

Когда они остались вдвоем с Россом, полковник Култард сказал извиняющимся тоном:

— Сэл любит пошуметь, но сердце у нее доброе. — Он отхлебнул из стакана и полыхнул огоньком сигары. Полковник Росс не сомневался, что так оно и есть на самом деле. Полковник Култард защищал не себя, а сестру, ему не хотелось, чтобы у Росса сложилось о ней превратное мнение. Полковник Култард знал, что никто всерьез не считает его ленивым. Он предан армии, усердно трудится, долгое время выполняет непростую для него работу и может похвастаться внушительным списком проектов, завершенных под его руководством. Да и совсем он не толстый! Просто приходится много времени проводить за письменным столом, вот он чуть-чуть и прибавил, да лицо немного округлилось. А для старшего офицера он совсем не стар. Его густая шевелюра поседела еще в тридцать лет, а сейчас ему всего сорок пять. Так что Сэл пошутила — просто она вспыльчивая, у нее характер такой. А насчет аттестации — это, разумеется, наглая ложь, вернее, тоже лишь шутка. Полковник Росс, осведомленный о баллах всех офицеров в гарнизоне, поскольку генерал Бил при аттестации с ним советовался, не мог не знать, что полковник Култард всегда получал только высшую оценку. Так что всякому, кто хорошо знаком с Сэл, ясно, что она просто дурачилась.

Вот что, по мнению полковника Росса, хотел сказать своей извиняющейся репликой полковник Култард, именно эти чувства и мысли были написаны на его добром серьезном лице, белым пятном выделяющемся в темноте.

Полковника Росса сейчас гораздо больше занимало другое: его мучали сомнения — правильное ли решение он принял; может быть, размышлял он, разумнее было бы допросить задержанных сегодня же, или, может, он прав, и пусть лучше посидят до завтра, подумают, что им за это будет. Того офицера — кажется, его зовут Амос Гранджент, — того самого, который поднял руку на заместителя начальника военной полиции, придется, видимо, отдать под трибунал, да и второго лейтенанта, Чарлза Картера, тоже — утверждают, что, пока Гранджент держал Дея, Картер незаконным образом завладел его личным оружием. Он никак не мог решить, стоит или не стоит выдвигать обвинения против остальных офицеров и каковы будут последствия в каждом из этих случаев. Обычно в юридической практике исходят из того, что все, кто с ними пришел, считаются соучастниками уже в силу своего присутствия и в равной степени виновны; но, возможно, здесь такой подход неоправдан или по крайней мере может быть признан неосновательным. Нет никаких причин предполагать, что, не напади на офицера военной полиции Гранджент и Картер, на него непременно напал бы кто-то из этих четверых. Полковник Росс вовсе не был уверен, что все шестеро были в равной степени решительно настроены и достаточно сплочены — они ведь наверняка понимали, чем все это может для них кончиться. Может быть, лучше не раздувать этого дела — ведь, если классифицировать его как нападение на офицера военной полиции при исполнении служебных обязанностей, вырисовывается настолько серьезное воинское преступление, что можно, да и просто необходимо, привлечь к суду почти всех прикомандированных цветных офицеров.