Джеймс Коззенс - Почетный караул

Слегка разгорячившись от виски, Натаниел Хикс посмотрел на блондинку, что называется, мужским взглядом; но там, где капитану Уайли виделось соблазнительное своей доступностью и приятное приключение, Хиксу чудились лишь проблемы и неприятности. Рано или поздно разум обуздывает страсть. Если бы ему было достаточно пальцем шевельнуть, чтобы заполучить эту девушку, пошел бы он на это? Нет! Более того. Если бы инициатива исходила от нее — что весьма и весьма маловероятно, ведь он не капитан Уайли, — если бы ему и пальцем шевелить не пришлось, а она сама бы все устроила, назначила бы и время и место, если бы она избавила его от сомнений и необходимости ее обхаживать, принял бы он ее предложение? Нет, скорее всего, он просто сбежал бы.

Отчасти такое целомудрие объяснялось чудесным — а для капитана Уайли и необъяснимым — очистительным воздействием брака, о котором тот и сам смутно догадывался. У капитана Хикса с самого начала имелось твердое намерение или, во всяком случае, искреннее желание хранить верность жене, которую он любил и которая нравилась ему не меньше, а, как правило, больше, чем прочие женщины, встречавшиеся на его пути. Разумеется, его твердое намерение, его искреннее желание хранить верность, его любовь и дружеское расположение помогали устоять перед разнузданным зовом инстинкта; и все же это было лишь дополнительное и, возможно, даже необязательное дополнение к главному — стойкому отвращению к изменам, связанному, скорее всего, с менее возвышенными причинами. Люди, подобные капитану Дачмину (который, кстати, в отличие от Уайли давно миновал пору юношеской пылкости), всю жизнь неутомимо ищут и без труда находят приключения, возможность испытать азарт преследования, радость покорения и будоражащее чувство новизны. Все это совершенно не привлекало Натаниела Хикса, его отпугивали возможные последствия, о которых он прекрасно знал из собственного опыта. Пусть это ангел, но все же это женщина! Зачем поступаться размеренной жизнью и терпеть скандалы и скуку, раздражение и досаду, упреки и жалобы, которыми она справедливо будет вам докучать после того, как, пресытившись, вы начнете подумывать об отступлении? Курс обучения краткий в школе для глупцов научит быстро, что покой, о Боги, покой всего важнее в этом мире!

Капитан Уайли помолчал немного — видимо, ждал, что Хикс добавит что-нибудь или даст полезный совет. Не дождавшись, он принялся снова смотреть по сторонам. Хикс, довольный, что они закончили этот разговор, тоже отвернулся и скользнул взглядом по широкой затененной галерее. Сквозь арку входной двери просвечивало яркое послеполуденное солнце. Он заметил, что на ступенях снаружи стоят какие-то люди.

Хикс раскрыл было рот, чтобы процитировать строчку из Попа [10] Поп, Александр (1688–1744) — английский поэт. — раз капитан Уайли не чужд поэтического мышления, это может его поддержать, — но тут его снова отвлекли люди у входа — что-то странное показалось ему в их жестах и движениях. Он стал наблюдать за ними, пытаясь понять, что происходит.

Казалось, там собралась уже целая толпа. Сквозь сетчатые двери да еще против слепящего солнечного света их нельзя было хорошо разглядеть, но силуэты вырисовывались довольно отчетливо. В невысоком прямом офицере Хикс узнал лейтенанта военной полиции. Он покинул свой пост сбоку от входа и стоял теперь на верхней ступеньке, внутри арки, так что голова его возвышалась над остальными. Все прочие стояли ниже — казалось, они собрались, чтобы прослушать приказ или пройти инструктаж, но это не были полицейские, которых Хикс заметил в джипе перед клубом, — те все были в касках.

Стоявшие внизу на ступенях, кажется, были чем-то взволнованы — видно было, как задвигались головы и плечи. Лейтенант застыл в напряженной позе и только поворачивал голову то вправо, то влево, словно оглядывая слушателей. Потом резко отступил на шаг назад, так что вплотную прижался спиной к широкой решетке большой двухстворчатой двери. Движением, чем-то похожим на движение человека, делающего утреннюю гимнастику или готовящегося совершить сложный прыжок в воду с трамплина, он поднял руки и расставил их точно в стороны.

Это, как видно, поначалу смутило остальных. Несколько секунд они стояли неподвижно. Потом один из них поднялся на одну, а другой на две ступеньки. Первый сделал еще шаг и встал рядом с товарищем. Остальные задвигались и, толкая друг друга, последовали за ними. Послышался неясный гул голосов. Лейтенант, по-прежнему стоявший перед дверью руки в стороны, не шелохнулся. Те двое, что шли впереди, вошли под арку и встали на верхнюю ступеньку рядом с лейтенантом — теперь видно было, что оба они выше его ростом.

Натаниел Хикс, приоткрыв рот, следил за этим странным немым представлением.

— Что там такое, Нат? — спросил капитан Уайли. Он обернулся и поглядел через плечо на дверь.

А у двери силуэты за сеткой-экраном застыли в новой позиции. Потом вдруг все снова пришло в движение. Тот, высокий, что стоял лицом к лицу с лейтенантом, немного подался вперед. Он медленно распростер руки и обхватил лейтенанта за плечи. Они стояли, тесно прижавшись друг к другу, точно обнимались или собирались потанцевать.

Беспорядочная людская волна захлестнула арку. Сетчатые двери задрожали, потом, качнувшись, широко распахнулись, и внутрь ввалилась вибрирующая бесформенная масса, вытолкнув перед собой лейтенанта, который наверняка не удержался бы на ногах, если бы не крепкие объятия державшего его верзилы. Остальные обогнули эту обнявшуюся парочку и вбежали внутрь, вертя головами, словно кого-то искали или хотели о чем-то спросить. Их черные лица сверкали — теперь Натаниел Хикс увидел, что это были те самые цветные летчики.

Здесь, внутри, таинственные плоские силуэты превратились в трехмерные фигуры людей из плоти и крови. Тишина немого представления, сопровождавшегося лишь неясным гулом, нарушилась громкими звуками, усиливаемыми сводчатыми потолками галереи.

Они услышали высокий, срывающийся от гнева, но все же уверенный голос, несомненно принадлежащий лейтенанту полиции:

— А ну-ка, уберите руки! Вы что, повязки не видите? Кто дал вам право…

Ему ответил низкий голос — запыхавшийся, натужный:

— Да мы тебя не тронем, лейтенант. Вот только возьмем твой пистолет, чтобы ты никого…

Другой голос, настойчивый и взволнованный, властно приказал:

— Да прижми ты его как следует, говорю тебе, прижми его…

— Да он никак нас арестовать хочет…

— Теперь-то ладно. Картер забрал у него пистолет. Пусть попробует. Пустите его, посмотрим, как он нас арестует.

Объятия разомкнулись так внезапно, что лейтенант от неожиданности пошатнулся.