Теннесси Вильямс - Кошка на раскаленной крыше

Большая Ма: А я говорю, что не позволю колоть его.

Мей: Но ведь вы не хотите, чтобы он страдал...

Гупер, стоя рядом с ней, изо всех сил толкает ее.

Доктор Бау (кладет сверток на стол): Я это оставлю у вас, так что если вдруг неожиданный приступ, вы сами сможете справиться.

Мей: Я умею делать уколы.

Гупер: Мэй окончила курсы медсестер.

Маргарет: Как-то не верится, что Большой Па позволит Мэй колоть себя.

Мей: Он, конечно, тебя позовет для этого?

Доктор Бау встает.

Гупер: Доктор Бау уходит.

Доктор Бау: Да, мне пора идти.

Большая Мама всхлипывает.

Гупер (у двери с доктором Бау): Будьте уверены, доктор, мы не забудем, что вы для нас сделали. Мы вам очень признательны за все...

Доктор Бау вышел, даже не взглянув на него.

Гупер: Конечно, доктор всякого навидался, но мог бы, право, быть чуть-чуть почеловечнее. (Большая Мама всхлипывает.) Не раскисай, мамочка.

Большая Ма: Неправда, я знаю, это не правда!

Гупер: Мама, точность анализа гарантирована!

Большая Ма: А ты словно предвкушаешь его смерть!

Мей: Мама, как вы можете!

Маргарет (мягко): Я понимаю, что она хочет сказать.

Мей (злобно): Ах ты понимаешь?

Маргарет (спокойно и очень грустно): Да, кажется, понимаю.

Мей: Прямо-таки бездна понимания для нового человека в семье.

Маргарет: Вот понимания как раз и не хватает.

Мей: Да уж, в твоей-то семье, Мэгги, оно требовалось в избытке! С отцом-алкоголиком, а теперь еще и с Бриком!

Маргарет: Брик совсем не алкоголик. Просто он очень преданный сын. Вся эта история на нем тяжело отразилась.

Большая Ма: Брик настоящий сын Большого Па, но пьет он чересчур много. Мы с папой очень обеспокоены. Знаешь, Маргарет, нам надо всем вместе, тебе и нам, что-то предпринять, чтобы как-то Брику помочь. Большой Па будет очень страдать, если Брик не возьмет себя в руки и не займется хозяйством.

Мей: Каким хозяйством, мама?

Большая Ма: Плантацией.

Гупер и Мэй обмениваются быстрыми и злобными взглядами.

Мей: Большой Па никогда, никогда не позволит себе такую глупость, чтобы...

Гупер: ...отдать хозяйство в безответственные руки!

Большая Ма: Большой Па ничего ни в чьи руки передавать не собирается. Он о смерти и не думает. Вбейте себе это в башку, все вы!

Мей: Мамочка, мамочка, мы тоже надеемся на лучшее, как и вы. Мы тоже верим в силу молитв, но ведь есть какие-то вещи, которые в любом случае требуют обсуждения...

Гупер: Нужно все предусмотреть, и сейчас самое подходящее время... Мэй, будь добра, принеси мой портфель из комнаты!

Мей: Сейчас, милый. (Она поднимается и выходит.)

Гупер: Так вот, мамуля. Все, что ты сейчас говорила, никакого отношения к действительности не имеет, и ты прекрасно это знаешь. Я всегда любил Большого Папу, любил по-своему, без рекламы. И он меня тоже любил и тоже своих чувств не афишировал.

Мэй возвращается с портфелем.

Мей: Вот портфель, дорогой.

Гупер: Спасибо. Разумеется, мои отношения с Большим Па строились на иной основе, чем у Брика.

Мей: Ты его старше на восемь лет и все бремя ответственности нес на своих плечах. Что до Брика, то он вряд ли себя обременял чем-нибудь, кроме мяча или стаканом с виски.

Гупер: Ты мне дашь когда-нибудь закончить, Мэй?

Мей: Да, милый.

Гупер: Так вот, управлять плантацией в двадцать восемь тысяч акров дело очень ответственное.

Мей: Да еще без всякой помощи.

Маргарет вышла на галерею. Слышно, как она негромко окликает Брика.

Большая Ма: О чем ты говоришь? Когда ты здесь чем управлял? Тебя послушать, так Большой Па уже в могиле, и ты тут самый главный! Ну, помог ты ему пару раз по каким-то мелочам, но и контору свою в Мемфисе не бросил!

Мей: Ах, мамочка! Как же вы несправедливы. Да ведь Гупер здесь дневал и ночевал пять последних лет, как Большой Па начал хворать. Сам-то Гупер ничего не скажет, он ведь не повинность нес, он дело делал. А Брик что? Брик все грелся в лучах своей прошлой славы игрока!

Маргарет (возвращается одна): О чем это вы тут говорите? О Брике? Игрок? Он уже не игрок, вы прекрасно знаете. Он спортивный комментатор и, кстати, один из лучших в стране!

Мей: Я говорю о его прошлом.

Маргарет: Лучше бы вы вообще не говорили о моем муже.

Гупер: Я имею полное право обсуждать своего брата с другими членами собственной семьи, к которым ты не принадлежишь. Ты бы лучше пошла и выпила с Бриком за компанию.

Маргарет: Сколько злобы к родному брату!

Гупер: А он ко мне как? Да он в одной комнате не желает со мной оставаться!

Маргарет: Я знаю, зачем вам нужно без конца преднамеренно поносить его! За всем этим одна жадность! Жадность и скопидомство!

Большая Ма: О, я с ума сойду! Я с ума сойду, если вы сейчас же не прекратите!

Гупер подступает к Маргарет с руками, сжатыми в кулаки, как будто собирается ударить ее. Мэй строит за ее спиной злобную гримасу.

Маргарет: Мы и живем-то здесь только из-за Больших Ма и Па. Если то, что говорят про папу, правда, мы и секунды здесь не задержимся, когда все будет кончено.

Большая Ма (всхлипывает): Маргарет, дорогая. Иди сюда, посиди со мной.

Маргарет: Мамочка, золотая вы моя. Простите, простите!.. (Склоняет свою длинную, изящную шею, чтобы прижаться лбом к плечу Большой Мамы, округлившемуся под черным шифоном.)

Гупер: Как мило, как трогательно, какое изъявление преданности!

Мей: А знаешь, почему она бездетна? Просто этот роскошный атлет, ее муж, не желает спать с ней!

Гупер: Не хотите, значит, по-хорошему? Ладно. У нас пять ребятишек с Мэй, да еще шестой на подходе! И мне плевать на то, любит меня Большой Па или не любит. Я хочу, чтобы меня правильно поняли. Не скрою, меня всегда коробило, что отец вечно предпочитал Брика с самого момента его рождения. На меня он великолепнейшим образом плевал, а иногда я и этого не удостаивался. А сейчас он умирает от рака, у него метастазы по всему телу, и в почках тоже. У него начинается уремия, а вы знаете, что это такое - организм не может избавиться от ядов.

Маргарет (в сторону): Яды! Яды! Мысли ядовитые и слова! В сердцах и умах! - вот где настоящие яды!

Гупер (перекрикивая ее): Я хочу честной сделки и добьюсь ее. А если не добьюсь, если кто хочет словчить за моей спиной, пусть не надеется: я все-таки юрист и свой интерес не упущу. А! Вот и мы наконец!

С галереи появляется Брик. Лицо его туманит безучастная улыбка, в руках у него пустой стакан.

Мей: Фанфары! Вот он, герой-победитель!

Гупер: Бесподобный Брик Поллит! Помните его? Никто его забыть не может!

Мей: Похоже, его слегка помяли в игре!

Мэй пронзительно смеется.

Маргарет: Сколько надо иметь злобы и зависти, чтобы все это изливать на несчастного больного?

Большая Ма: А теперь замолчите обе, немедленно замолчите, я требую!

Гупер: Хорошо. Семейные передряги всегда выявляют как лучшее, так и худшее в каждом члене семьи.