Элизабет Хауэр - Фарфоровое лето

— Лоизи! — закричала Роза Брамбергер, стоящая в дверях.

Ее широкая фигура угрожающе маячила в темном проеме, лишь над головой и рядом с ее ногами свет снаружи пробивался в кухню. Феликс испуганно вскочил и провел рукой по своему липкому рту.

— Его здесь нет, — сказал он тихо и скользнул назад в угол.

Роза Брамбергер бросилась к кастрюле, которую Лоизи сдвинул на край плиты, и наклонилась над ней.

— Оно воняет! — закричала она. — Оно воняет даже в саду!

— Я забыл, — прошептал Феликс, — извините меня.

— Выкормыш капиталистов! — завопила Роза Брамбергер, угрожая поварешкой.

Феликс понял, что должен поскорее удалиться. Он нагнулся и попробовал проскочить мимо Розы Брамбергер. Кухня была узкой, он столкнулся с матерью Лоизи, уткнувшись прямо в ее полное бедро. Внезапно Феликс, как никогда раньше, устыдился своей полноты. Он почувствовал, как глубоко в желудке, рядом с брусничной пеной зарождаются слезы.

Свет сада ослепил его.

— Феликс, где ты, мы идем гулять, — звала Клара со второго этажа. Он побежал наверх, он никогда еще не бегал так быстро, она стояла в деревянном коридоре, на ней была зеленая соломенная шляпа с белыми маргаритками, она ждала его.

В это мгновение Феликс впервые любил, сам не зная об этом.

Лоизи завернул отбросы в газетную бумагу, от них так несло, что Феликс зажимал себе нос. Каждый из них тащил по такому пакету. Они шли по узкой, огражденной деревянным забором дорожке, в конце которой находился обветшавший дом торговца углем. Он стоял в большом одичавшем саду и служил угольщику, который был также старьевщиком, для хранения всякой рухляди. А рухлядь охраняли угольные псы. Это были два брата, происхождение которых оставалось покрыто полным мраком, мрачным был также их вид и характер. Никто никогда не видел, как они виляют хвостами, их сорванные от дикого лая голоса были, правда, хриплыми, но все еще грозными. Если кто-нибудь приближался к их участку, они вылетали из кустов, клали свои покрытые коркой грязи лапы на край забора и злобно лаяли, исходя пеной, скаля зубы. Немногочисленные клиенты бросали заказ через ворота и спасались бегством. Раньше угольщик запрягал псов в маленькую тележку для доставки мешков. Но они вели себя агрессивно и пугали прохожих, а для матерей с детьми упряжка стала символом страшного наказания. Со временем это доставило угольщику немало хлопот, и он стал оставлять собак дома. Никто не знал их кличек, но название «угольные псы» было известно всем в округе.

Лоизи объяснил, что непременно должен познакомить Феликса с этими бестиями. Феликс боялся животных, его мать всегда запрещала ему даже дотрагиваться до собак. Лоизи делал загадочные намеки, уверяя, что существует человек, у которого угольные псы буквально едят из рук.

Феликс чувствовал себя не очень хорошо. Хотя на новых кожаных штанах, которые купила ему Клара, уже появилось несколько великолепных пятен, но они все еще жестко обвисали на его теле, ограничивая свободу движений.

Лоизи приблизился к забору и ослабил одну рейку. Он бесшумно вытащил ее из паза. Стала видна узкая щель, достаточно большая, чтобы проскользнуть в нее. Лоизи дал знак Феликсу подойти поближе. Потом развернул газетную бумагу, и жуткий запах стал совершенно невыносимым. Лоизи исчез через щель в саду угольщика.

«Я не пойду внутрь, — подумал Феликс, — ни за что».

Но любопытство толкало его к открытой щели, он рискнул взглянуть один раз, потом второй, затем увидел Лоизи, который стоял по колено в траве и держал высоко над головой уже почти раскрытый пакет. Он не двигался и не издавал ни звука. И вдруг Феликс заметил собак. Они не неслись со злобным лаем, не крались коварно, в их глазах не было кровожадности, они приближались, чуть приоткрыв пасти, дружески пританцовывая. Вопреки тому, что утверждалось, они умели вилять хвостом; они кружили вокруг Лоизи, который теперь тихо подманивал их к себе, круги все сужались, и наконец они легли перед ним, подняли свои неуклюжие головы и начали, расширив ноздри, вдыхать вонь, которая была для них аппетитнейшим ароматом. Лоизи опустил руку и высыпал содержимое газеты перед псами. Они набросились на отбросы, теперь была видна их дикость, они разгрызали, рвали в клочья мясные объедки и корки засохшего хлеба, один вырывал у другого кусок из пасти. В одно мгновение все исчезло, угольные псы снова сидели перед Лоизи, поглядывая на него с ожиданием.

— Теперь твоя очередь, — крикнул Лоизи, — не трусь, залезай.

— Я брошу свой пакет в сад, а ты отдашь его псам, — ответил ему Феликс.

— Нет, нет, — закричал Лоизи, — иначе я выгоню их наружу, к тебе. Пролезай же, с тобой ничего не случится, я клянусь.

Феликс чувствовал, что сердце у него готово выпрыгнуть из груди. Он заставил себя пролезть в щель, держа отвратительно пахнущий пакет прямо перед глазами, чтобы не видеть собак. Оказавшись в саду, он ненадолго остановился и один-единственный раз взглянул поверх пакета. Собаки изменили свое положение, теперь они стояли и угрожающе скалили зубы.

Феликс считал свои шаги.

Один. Увижу ли я маму? Два. Что скажет Клара, если меня разорвут собаки? Три. Если они только покусают меня, мне разрешат подольше остаться у нее, и она будет ухаживать за мной. Четыре. Если они не сделают этого, тогда я буду таким же смелым и ловким, как Лоизи. Пять. Никогда бы Польдо не решился прийти сюда. Шесть. Теперь уже недалеко, я уже слышу их дыхание. Семь. Лоизи такой худой, наверное, они укусят меня, потому что я толстый…

— Стой, — закричал Лоизи, — остановись, ты не должен проходить мимо них.

Феликс открыл глаза. Две темные, открытые пасти с чудовищными зубами обдавали его своим дыханием. Он вскрикнул и уронил пакет. Содержимое рассыпалось по траве. Собаки рванулись прочь.

— У тебя все получилось не так, — сказал Лоизи, — нужно было дать им еду.

— Теперь они мне что-нибудь сделают? — спросил Феликс, готовый убежать.

— Нет, — ответил Лоизи, — подожди.

Он выловил две кости и сунул их в руку Феликса.

— Когда они поедят, ты дашь им кости. Они подружатся с тобой.

Они стояли рядом и ждали. Стояла жара, хотя осень уже была не за горами. Солнце светило так, что приходилось щуриться. Когда собаки вернулись, солнечный свет стал настолько ярким, что и щуриться стало бесполезно. Феликс вытянул руки как можно дальше. Собаки кинулись на него, начали прыгать, вырывая кости у него из рук, он почувствовал их влажные губы. Потом они улеглись перед ним.

— Ну вот видишь, — сказал Лоизи, — это же было не трудно.

— Да, — ответил Феликс степенно, — совсем не трудно.

— Все люди их боятся, только мы нет, — сказал Лоизи.

— Да, — подтвердил Феликс и вытер грязные руки о кожаные штаны, — только мы не боимся.