Мара Будовская - Вечер в Муристане

Письмо, даже отредактированное юристом, напоминало бред сумасшедшего. Особенно это: «однофамилец, а не родственник». Прямо «Берлиоз — не композитор». Роман Евгеньевич перечитал кляузу и убрал ее в сейф. Степа уже отправился на переговоры о прокатной копии. Впрочем, письмо надо отослать. Если его письмо будет предано огласке и вокруг фильма разгорится скандал, прибыли с проката это только добавит.

Волоокий Дино с полотен Караваджио поблек за последние годы, но Катя приняла решение остаться с ним. Остановиться, пожениться, родить. Деньги у нее есть. Мишка перевел двести тысяч долларов. И еще в запасе один план.

Лазарский послал Орлова за прокатной копией Мишкиного фильма. Орлов обратился прямо к ней. Вот и чудесно! Это будет сделка! Она сведет Орлова с Билдбергом, и тот продаст копию. Теперь уже фильм — не кот в мешке, он себя доказал. В США он принес за месяц показа шестьдесят миллионов долларов. А что будет твориться на родине, в России?

Она вновь, теперь уже нисколько не робея, позвонила мужу своей подруги. Назначила встречу все в той же квартире. Вызвала и Орлова.

Орлов приехал незамедлительно, на автомобиле из Швейцарии. Словно сидел там, ожидая вызова.

На этот раз переговоры продлились несколько дней. За комиссионные пришлось повоевать. Орлов, жлобина, упирался, звонил Лазарскому. За фильм–то он заплатил, сколько сказали. А ее, Катерину, которой сегодня утром принес кофе в постель, а вчера вечером называл женщиной всей своей жизни, норовил обсчитать, как базарная торговка. Но, в конце концов, сошлись. Подписали договор, и она его выставила. Он бегал за ней по комнатам, просил прощения. Нет, все, хватит! Никаких больше орловых, никаких билдбергов и лазарских. Она начинает свою настоящую жизнь.

Орлов вызвал такси, уехал. Или нет, не уехал. Скребется вон у двери. Любит ее… Катерина заглянула в глазок. Нет, это не Орлов. Она открыла дверь.

— А, это вы? Ну, заходите. Откуда вы узнали, что я здесь?

На стоянке у морга университетского городка припарковался серый Фиат — Пунто. Из него выбрался невысокий мужчина и вынул из багажника спортивную сумку. В багажнике осталось несколько пакетов, набитых кабачками.

Мужчина предстал перед охранником. Тот, толстый усатый южанин, попросил открыть сумку. Там нашлись странного вида лампа, куколка Барби и обрывок утренней газеты. Виднелся красный заголовок: «Фелишия Фурдак была найдена задушенной в своей миланской квартире».

— Я хочу опознать ее. — парень ткнул пальцем в газету.

— Ты кто? Брат? Муж? Боюсь, что ты — папарацци, а эта твоя прилада — замаскированная фотокамера. Хочешь продать фотки мертвой модели?

— Я думаю, что это не она.

— Синьор, боюсь, что в вашей помощи не нуждаются. Эту красотулю любой опознает.

— Кто ведет дело об убийстве?

— Комиссар Массимо Скорпи. Он утром уже тут был. Получил заключение экспертов и дал разрешение на выдачу тела родственникам.

— Прошу вас, вызовите его срочно.

В пальцах посетителя появилась купюра.

Через час явился Массимо Скорпи, высокий человек с благородными чертами лица. Его сопровождал помощник, вертлявый тип.

— Итак, молодой человек, представьтесь и объясните, зачем вы вызвали меня сюда?

— Мое имя — Дино Паолино. Я хотел бы проверить, убита ли Фелишия Фурдак, или же это другая девушка.

— Другая? Позвольте, вы имеете в виду Катю — Клон?

— Да. Екатерину Левитину.

— Но Катя — Клон живет в Израиле.

— Она часто бывает в Милане. И живет в квартире покойной. Или жила на квартире ныне здравствующей. Я в свое время сделал ей татуировку ультрафиолетовой краской. На шее. Рисунок — торговый знак, как у куклы Барби.

— Массимо, а ведь точно, одну из Барби делали с Фелишии Фурдак. У меня дочка ими увлекается. — вставил вертлявый помощник.

— А Катерина, получается, тоже хотела быть настоящей Барби и сделала себе такую татуировку? — уточнил комиссар.

— Да.

— Пошли.

Прозектор вывез каталку и расстегнул мешок.

— Белла моделла! — восхитился помощник комиссара.

— Разверните затылком и уберите волосы с шеи. — распорядился его шеф.

Прозектор развернул, включили лампу, и все увидели, как загорелся на шее убитой фиолетовый знак кукольной подлинности.

Дино разрыдался. Комиссар с прозектором вывели его под руки в коридор. Помощник комиссара принес стакан воды.

После того, как комиссар наорал на помощника, позвонил в редакцию газеты и дал опровержение по поводу сообщения о гибели Фурдак, потом позвонил еще куда–то, и, наконец, заставил прозектора переоформить труп, он подошел к доикивающему свои рыдания Дино.

— Синьор Паолино, я сделал запрос во все авиакомпании. Фелишия не бывала в Европе уже несколько лет. Получается, что по телевизору на разных фестивалях мы видели Катю?

— Думаю, да.

— Я прошу вас явиться завтра ко мне в префектуру для дачи показаний. А сейчас идите домой, отдохните.

Дино не собирался отдыхать. Не то, чтобы он не устал. Устал. Но от этой усталости уже не отдохнешь вовек.

Паппарино смотрел телевизор. Чуть ли не первой новостью шел репортаж о том, что слухи о смерти Фелишии Фурдак сильно преувеличены. Показали Массимо Скорпи, он сделал заявление о последнем повороте следствия.

— Идиот! — крикнул паппарино. — А если преступник хотел убить Фурдак, но ошибся? Теперь он продолжит свое грязное дело.

— Папа, Катя умерла! Ее больше нет, понимаешь?

— Сынок, я тебе и говорю, что убить хотели Фурдак. Кому нужна была эта Катя, кроме тебя?

К вечеру Массимо Скорпи выяснил, как покойная дубль-Фурдак провела последние дни. К ней приезжали двое мужчин, русский и американец. Русский купил у американца прокатную копию какого–то русского фильма. Он же и рассказал об этом комиссару по телефону. Еще он рассказал, что провел с псевдо-Фурдак несколько ночей. И прекрасно понимал, что спит с Катей, а не с Фелишией. Общались они, естественно, по–русски. Американец, муж настоящей Фурдак, тоже не мог перепутать Катю — Клон со своей женой. Тем более, что Катя походила на нынешнюю Фурдак так же, как Дориан Грей на собственный портрет. Фелишия, оказывается, злоупотребляла алкоголем и сильно подурнела за последние годы. Карьеру модели она оставила. Муж ее признался, что она не только в Европу старается не ездить, но и вообще из дому не кажет глаз. Больше всего на свете она боится папарацци.

Массимо сидел в кафетерии на Корсо Джаккомо Маттеотти, неподалеку от Виа Монте Наполеоне, пил капуччино и ел рогалики. Напротив, в кинотеатре «Аполло» давали фильм «Маэстро и Маргарита». Тот самый, который купил русский у американца при посредничестве Кати — Клон. Сеанс начинался через полчаса, у него было время еще на чашку капуччино. Наступил уже час, когда модные магазины закрываются, а шопоголички всего мира выходят продемонстрировать накупленное за день добро. За столиком наискосок пили горячий шоколад русские девчонки. Пятеро или шестеро. Девчонки все время прыгали и менялись местами, никак было не сосчитать. Массимо вспомнил Катю — Клон, совсем недавно точно такую девчонку, разве чуть покрасивее. Русскую девчонку, приехавшую в Милано попытать счастья. А он, Массимо, ее не уберег.