Сергей Минутин - Странник и Шалопай

Еврей — это образ мышления, который учит быть честным и соблюдать закон Божий, приближаясь к Христу. Попробуй оставаться честным, умея при этом предвидеть земное будущее кожей, но уж если остался, то до святого можешь подняться. А жид — это черта характера, это самый мелкий из слуг, эти «ребята» есть в каждой нации. Ты рано вылез со своей программой. Жиды в правительстве свой кусок имеют и без тебя. Жидам в оппозиции бросают с барского стола объедки, но они их устраивают, если бы эти из оппозиции не были бы жидами, тебя давно бы услышали. А такие, как ты, оборванные и голодные, еще терпят. Вот когда терпение кончится, тогда приходи к этому забору снова».

Декабрь 200_ года. Москва. Обивания правительственных порогов нашего героя так ничему и не научили. В подбираемых на вокзалах и улицах газетах он читал, что для того, чтобы быть услышанным, надо дать в зависимости от ранга чиновника от 20 до 50 тысяч долларов, и президент объявил на всю страну, «что под должность дают» [11], имея в виду своего вице–премьера, и с этим надо бороться.

Но он не сказал, как бороться, видимо, поручив разработать этот вопрос своему же премьер — министру или службам, которые опекались наиболее умными министрами. Конечно, наш герой знал, что воруют, что и дают, и берут, но не верил, что все, кто рулит государством. Ему было за державу обидно, для нее он и старался, ни для кого–то в отдельности, для всех сразу, как его и учили примеры ушедших поколений.

Соборность, духовность, ударные темпы, в итоге ведущие к маразму, но это в итоге, потому что, как правило, по его размышлениям, некому было подхватить знамя начинаний и стать их последователем. Но вначале–то какие были начинания. И «окно в Европу прорубили», и флот построили, и выход во все моря получили, и территорию страны в 100 раз увеличили, и в космос первые полетели, и до сих пор такой флот имеем, у которого еще долго аналогов не будет. Он придумал начало, но кто ты такой, чтобы учить? А он сходу выдал причины провала «Курса реформ», в которых замахнулся на самое святое, на правящую сегодня, или вчера, или завтра команду.

Юродивый устал, он просто выдохся в Москве, он запутался в ее кишках и «вышел» через задницу, которая существовала отдельно от сердца, где русский Дух ушел в подполье, а правил всем «русский Духан».

Но помните, три города есть в России, жители которых, в силу исторических событий, могут считать себя вправе влиять на судьбу России. Это — Новгород (Санкт — Петербург), Москва и Нижний Новгород. Первый и последний — это власть, средний же, хоть и упоминается как столица, славен не властью, а своим российским маразмом. Маразм этот ближе всего к западному колониализму. Прежде всего свой карман, а там посмотрим. Но Запад «обугливал» чужое население, а Москва своё.

Россия не покорна и не подвластна Западу не потому, что есть такие города, как Санкт — Петербург и Нижний Новгород, а скорее наоборот, потому, что таких городов в России слишком мало.

Сколько раз были побеждены практически все страны Западной Европы, но есть ли дело народам этих стран до того, кто ими «командует». Если поработитель не вторгается в их бизнес, в их комфорт, в их привычную жизнь, пусть себе «рулит». Эти народы не бьются до последней капли крови, зачем, если собственная жизнь расписана на многие поколения вперед, и это значительно важнее, нежели какое–то внешнее вторжение, которое всегда временно, даже если и затягивается на десятки лет. У этих народов есть семьи, поколенные связи. Связи эти превосходят все возможные катаклизмы.

Россия их лишена почти полностью. В России нет ни комфорта, ни распорядка, ни порядка. Есть хаос, из которого каждый желающий что–нибудь да «лепит». Удивительно, но Нижний Новгород процессы, характерные для всей России, почти не затрагивали. В древности само местонахождение города на пересечении торговых путей делало его значимым для многочисленных соседей.

Новгородцы и нижегородцы откупались от всех и сохраняли свой карман. Позднее Нижний Новгород лишил новгородцев поддержки центральной власти, согнав Рюриковичей с престола, и стал городом номер один, утвердив на престоле династию Романовых, и сделался единственным российским карманом.

Нижнему Новгороду 300 лет было позволено многое из того, о чём другие и мечтать не могли. Это было то лицо империи, которое всем показывали как богатую провинцию. Нижегородцы имели возможность и копить, и строить, и думать о будущем, и связывать это свое будущее с Россией.

Такая «поблажка» к нижегородцам со стороны власти позволила населению бюрократизироваться по западному образцу. Сегодня этот западный образец сыграл с Нижним Новгородом злую шутку.

Как когда–то новгородцы решили пригласить на управление городом Рюрика, но под условием запрета иметь поместья, участвовать в коммерции, а потом по одиночке за «решение в свою пользу» продались сами и продали сначала город, а затем и царство, так и сегодня нижегородцы искали своего менеджера с благими намерениями, но в тех же целях.

Запад — Восток и местный менталитет. Взлет по властной вертикали до самодурства в управлении в Нижнем Новгороде стал просто невозможен. Только как на Западе, горизонтальные, устоявшиеся связи изстари и доныне. Социальное расслоение общества по горизонталям делает его законопослушным, стабильным. Поэтому любая глупость, занесенная в Нижегородскую губернию каким–нибудь реформатором, сильно навредить населяющему ее народу не может.

Правящий горизонтальный слой достаточно быстро мобилизуется и «откупается», чем–то жертвуя, но сохраняя незыблемым карман. Так, во времена Макарьевской ярмарки нижегородские купцы делали царю царские подарки, сохраняя монополию по всей России на поставки чая, зерна, муки и прочих товаров.

Когда глупость династии Романовых перед 1917 г. дошла до предела, нижегородцы не возражали против того, что самые нищие и убогие люди живут в Нижнем Новгороде и мучаются либо в Красильнях, как Алеша Пешков, либо на заводах Красного Сормово (по роману А. М. Горького «Мать»), умирая в 50 лет. Что ничего они, нижегородцы, за свою услугу Романовым так и не получили, Новгород (Питер) поверил.

Нижегородская элита прекрасно понимала, что роман «Мать» и пьеса «На дне» — это не показатель жизни города, это скорее желание самого Алексея Максимовича перейти в богатое сословие за услугу, оказанную этому сословию. Такую возможность он получил, и именно в Нижнем Новгороде, и именно из–за позиции нижегородцев: «не надо, как лучше, пусть будет, как всегда».

Не случайно, после 1917 года историю, приведшую народ к революции, изучали по роману «Мать». Этот роман стал своего рода паспортом для нового правительства, его оправданием перед потомками. В паспорте было написано о нижегородце — беден, несчастен, взять нечего. За этим «паспортом» нижегородцы создали крупнейшую в Советском Союзе промышленную базу.