Эйлин Гудж - Две сестры

Мысли ее устремились к Олли, доброму, порядочному Олли, рядом с которым она чувствовала себя особенной и который укреплял ее веру в то, что она способна добиться чего угодно, если захочет. Керри-Энн вспомнила, как он успокаивал ее в тот раз, когда она всерьез испугалась, что потеряет дочь навсегда, и бесконечную нежность, с какой он обнимал ее. Она цеплялась за эти воспоминания, как утопающий за спасательный круг, протягивая руку к телефонной трубке, чтобы сделать звонок, который откладывала так долго.

— Алло? — сказала она, когда на другом конце линии раздался сонный голос. — Джордж, это я, Керри-Энн…

Район, известный как «Флэтс», получил свое название от старой железной дороги, которая в прежние времена тянулась через него, как заевшая «молния», еще до строительства шоссе, после которого надобность в ней отпала. Здесь когда-то регулярно разгружали контейнеры с товарами с поездов, служивших кровеносными сосудами местной общины. Теперь район считался в Лагуне Голубой Луны чем-то вроде трущоб — разваливающиеся дома и пустые парковочные площадки, бродячие собаки и разномастное население, состоящее из бродяг и проходимцев.

Олли не помнил названия улицы, которая была ему нужна, но, покружив немного по району, он наткнулся на знакомый тупичок, примыкавший к старому паровозному депо. Он медленно ехал вдоль тротуара, и фары его машины скользили по рядам маленьких домиков с плоскими крышами, пребывающими на разных стадиях разрушения, прежде чем остановился перед последней в ряду лачугой.

Еще через несколько мгновений Олли шагал по неровной бетонной дорожке к двери, думая, не совершает ли он самый глупый поступок в своей жизни. Кто знает, живет ли тут до сих пор нужный ему человек? Прошло девять лет с тех пор, как Олли последний раз приходил сюда, и отнюдь не для того, чтобы заложить основы прочной дружбы. Он постучал в дверь, и во рту у него образовался кисловатый привкус, напоминая о тех временах, о которых он предпочел бы забыть навсегда. Когда через несколько минут ожидания ему никто не ответил, он почти сдался и уже развернулся, чтобы уйти, но мысль о Керри-Энн заставила его вновь, уже громче, забарабанить в дверь. Наконец над дверью вспыхнул свет и изнутри донесся хриплый мужской голос:

— Какого черта?

Загремела дверная цепочка, и дверь приоткрылась на пару дюймов. Чей-то косящий глаз на заросшей щетиной физиономии, которая выглядела не слишком довольной, посмотрел в щелочку.

— Ты знаешь, который час? — рявкнул мужик. — Два чертовых часа ночи!

— Извини, чувак, но я не могу ждать. Дело вроде как срочное.

— Какого… эй, а ведь я знаю тебя! — Глаз, глядевший на Олли, прищурился.

Олли никак не ожидал, что торговец наркотиками узнает его спустя столько времени. У него самого остались лишь смутные воспоминания о той поре — скорее всего, потому что он почти все время пребывал под кайфом.

— Это было давно, — осторожно произнес он, решив, что чем меньше будет сказано, тем лучше.

Мужчина явно расслабился.

— Точно. Что надо, малыш? У тебя иссякли личные запасы?

— Не-a. Я ищу кое-кого — одного парня по имени Иеремия. Ну, я и подумал, что ты можешь подсказать мне, где его можно найти. Кожа цвета кофе с молоком, лет тридцати, темные волосы, карие глаза.

— Имя мне ничего не говорит. Передо мной проходит масса людей, я не могу помнить всех.

— Видишь ли, пропал ребенок.

Это сработало. Цепочка загремела и дверь распахнулась. На пороге стоял мужичок средних лет, с внушительным брюшком и седыми волосами, собранными на затылке в конский хвост. Странно, но он совершенно не изменился с тех пор, как Олли был здесь в последний раз. Быть может, потому, что уже тогда он казался Олли глубоким стариком.

— Что тебе от меня нужно? Я уже сказал тебе, что ничего не знаю. — Голос торговца наркотиками стал льстивым и вкрадчивым.

— Я могу войти? — поинтересовался Олли, и после недолгого колебания мужичок отступил в сторону, давая Олли пройти. Не успел молодой человек перешагнуть порог, как ударивший ему в ноздри сладковатый запах марихуаны вызвал в памяти неприятные воспоминания. «Ладно, это не займет много времени», — решил он. — Если ты включишь канал новостей, то поймешь, о чем я говорю, — сказал он, жестом указывая на телевизор с плоским сорокадюймовым экраном, висевший на стене, который выглядел инородным телом среди рухляди и всякого хлама.

Дилер не пошевелился.

— Поверю тебе на слово.

— Тот парень, которого я ищу… Копы думают, что он может иметь какое-то отношение к похищению.

— Да? А при чем здесь я?

— Куда бы мог пойти такой парень, если бы искал крэк?

Дилер отшатнулся от Олли, выставив перед собой обе руки.

— Эй, послушай, я не торгую тяжелой дрянью. За это легко можно схлопотать от десяти до двадцати лет. Даже если это твой первый привод.

— Но ты знаешь тех, кто этим занимается.

— Может быть. — Мужчина заколебался, и Олли сразу понял, что напал на нужный след. — Есть один малый. Он живет в новом районе — Херитидж-Экрз? Или Херитидж-Оукс? — в общем, на Футхилл-драйв. Я лично с ним не знаком, но слухами земля полнится. Мне говорили, что он — новичок в городе. Кое-кто из моих клиентов идет туда, когда им хочется расширить свой портфолио, если ты понимаешь, что я имею в виду.

— У тебя, случайно, нет точного адреса?

Олли ожидал, что дилер лишь презрительно фыркнет в ответ, но тот скрылся в соседней комнате и вернулся через минуту с клочком бумаги, на котором были нацарапаны номер дома и телефон. Он сунул бумажку в руки Олли.

— Это все, что у меня есть. А теперь проваливай! Я хочу спать.

Предполагалось, что это будет короткая остановка в пути, ничуть не дольше той, когда вы заскакиваете в магазин за упаковкой пива. Во всяком случае, так рассчитывал Иеремия. Он собирался оставить ее в машине самое большее на пять минут, и все. Кроме того, находились они на тихой улочке в спокойном жилом районе — последнее место, где можно ожидать столкнуться в лице соседа с торговцем наркотиками, — так что ей ничего плохого не грозило. Тихо и спокойно, и никто ничего не узнает.

Вот только вышло все совсем иначе.

Начать с того, что Белла оказала некоторое сопротивление.

— Маленьких детей нельзя оставлять одних в автомобиле. Так говорят Джордж и Кэрол, — заявила она ему, совсем как взрослая — маленькая раздраженная взрослая, — сидя на пассажирском сиденье, скрестив на груди руки и хмуро глядя на него.

— Я на минутку, — пообещал он ей.

— Почему я не могу пойти с тобой?

— Я уже говорил тебе, что отлучусь лишь на секунду.

— Уже темно. А что, если мне станет страшно? — Нижняя губка у малышки задрожала.

Иеремия почувствовал, как в нем поднимается раздражение. Он не привык столько времени общаться с маленькими детьми, а после долгой поездки, ужина и кинофильма эффект новизны был утрачен и «игрушка» уже прискучила ему. Неужели она не может доставить ему эту маленькую радость?