Глен Мид - Кровь фюрера

Оставив фары включенными, он выбрался из машины и, повинуясь инстинктивному порыву, открыв бардачок, вытащил «беретту» и сунул ее в карман, прихватив также фонарик и батарейки к нему. Стены, окружавшие старый монастырь, были все еще крепкими, хотя песчаник, из которого они были сложены, кое-где потрескался и осыпался. Над старинными деревянными воротами было прикреплено металлическое распятие, изъеденное ржавчиной, пятна которой расползались по светлому песчанику. В центре ворот было окошко. Фолькманн выключил фары и включил фонарик.

Стоя в тишине, он посветил в окошко на воротах. Он толкнул створку ворот, и она со скрипом распахнулась. Он вошел внутрь, очутившись в просторном мощеном дворике. Разгоняя фонариком тени, он осмотрел аркаду, уходящую влево и вправо от ворот. Луч света выхватывал древние заржавевшие тележки и кучи строительного мусора.

За двориком находилось какое-то здание, его крыша была выше монастырских стен. Рядом возвышалась колокольня.

Он пошел налево.

Воняло экскрементами, местами булыжники были разбиты. Под аркой оказалось несколько дверей. Одна дверь повисла на сломанных петлях, открывая проход, и Фолькманн вошел внутрь. Помещение напоминало кабинет. Он обнаружил там остатки старой мебели — сломанный стул и тяжелый деревянный стол. Воняло гнилым деревом. Постояв там немного, он почувствовал, что вонь становится невыносимой, и вышел из помещения.

Пройдя несколько метров, он оказался в другом дворике. Полуразрушенная каменная дорожка окружала пространство, когда-то бывшее крошечным садом. Теперь там торчали засохшие фруктовые деревья. В центре он увидел полуразвалившийся фонтан, его чаша была наполнена дождевой водой. Фолькманн стоял в лунном свете, направляя луч фонарика в разные стороны, пока не увидел еще одно здание и башню на противоположном конце сада.

Это была маленькая церквушка с колокольней, нефом и крошечным алтарем. Дверь в ризницу была приоткрыта, а над дверным проемом нависали густые заросли плюща. Луч фонарика бегал по изгибам засохших переплетенных стеблей. Фолькманн толкнул дверь, и скрип эхом разнесся вокруг, словно раскат грома. Высоко над полом были окна с разбитыми витражами, сквозь которые проникал тусклый лунный свет. Местами роспись на стенах облупилась, а сбоку стояла старая церковная скамья.

Здесь тоже ощущался запах гнили и разложения, и Фолькманн уже собирался выйти, когда луч фонаря поймал мелькнувшую на стене слева тень. Направив луч света на то место, Фолькманн увидел, что там начинается лестница. Каменные ступеньки вели вниз, в темноту. Фолькманн осветил стены и ступеньки, но ничего не смог рассмотреть.

Он медленно пошел вниз и вскоре очутился в подвале под церковью. Ступеньки заканчивались перед большой деревянной дверью. Схватившись за ржавую дверную ручку, Фолькманн повернул ее. Дверь легко поддалась, но проржавевшие петли громко заскрипели.

За дверью оказался большой склад.

У стен были сложены мешки с плиткой и цементом, а в углу рядком стояли банки с краской. Присев на корточки, Фолькманн стал рассматривать упаковку стройматериалов. Они оказались свежими, и их там было очень много. Встав, он услышал какой-то звук.

Он замер на месте.

Наверху раздавались шаги.

Достав из кармана «беретту», он снял пистолет с предохранителя. Звук, казалось, доносился из церкви.

Он ступил на лестницу, на первой же ступеньке выключив фонарик. Оказавшись наверху, он выглянул в освещенное лунным светом помещение церкви, но ничего не увидел и не услышал.

Через минуту он снова услышал шум, на этот раз справа, там, где он вошел в ризницу. Казалось, кто-то шел по мостовой.

Взяв «беретту» наизготовку, он пошел в темноту. Дойдя до входа в ризницу, Фолькманн остановился и прислушался. Дверь была немного приоткрыта, изнутри доносился еле слышный скрежет.

Чувствуя, как пот стекает по лбу, он тихо подошел к двери вплотную и в этот момент снова услышал скрежет, а потом шаги.

Сжимая в руке «беретту», Фолькманн включил фонарик и быстро вошел в помещение, освещая стены, пытаясь найти мишень.

Здесь было тихо и пусто.

Он увидел еще одну дверь. Выглянув наружу, Фолькманн обнаружил еще один сад, намного больше первого. Перед ним было четыре арки, последняя из которых терялась во тьме. Фолькманну удалось разглядеть накрененные темные надгробия, слабо освещенные луной.

Он снова услышал шаги, на этот раз очень медленные. Звук эхом отдавался под сводами церкви.

Снова включив фонарик, он осветил аркаду и увидел темную фигуру, идущую по саду. Фигура спряталась в тени, и он услышал эхо шагов по мостовой.

Фолькманн помчался в первый сад, ведущий к главным воротам, держа «беретту» наготове и, выбежав во двор, увидел ту же фигуру между арками.

В этот самый момент человек замер, обернулся и дважды выстрелил. Все это произошло мгновенно. Пули ударились в стену за спиной Фолькманна, и тот отпрянул в тень.

Быстро подняв «беретту», он трижды выстрелил в темноту и услышал, как пули входят в песчаник и ударяются о мостовую, но человек уже исчез, и когда затихло эхо выстрелов, Фолькманн услышал звук удаляющихся шагов.

Внезапно взревел двигатель машины и раздались еще два выстрела. Через мгновение хлопнула дверца машины и послышался визг шин.

Фолькманн подбежал к монастырским воротам и, выскочив наружу, увидел, как меркнет свет фар удаляющейся машины. Предчувствуя неладное, он подбежал к «форду» и увидел, что у него прострелены две передние шины.

Громко выругавшись, он посмотрел вслед машине, но в гуще деревьев разглядел лишь красный свет габаритных огней, а потом и этот свет померк.

Только через час он доехал до автосервиса на автобане — пришлось ехать на одной спущенной шине после того, как вторую он заменил. Еще полчаса прошло, пока ему ставили две новых шины. Он дал десять марок чаевых раздраженному механику. К тому времени, когда он мог ехать, было уже почти девять, но Фолькманн снова отправился в монастырь, чтобы еще раз там осмотреться. На этот раз он оставил автомобиль в полукилометре от монастыря. Он пошел к монастырю пешком, взяв с собой фонарик и запасные батарейки.

На гравиевой дорожке были видны следы шин — пытаясь скрыться, водитель слишком резко рванул с места. Кроме этого Фолькманн не заметил ничего необычного. Он обошел вокруг монастыря, а потом зашел внутрь. Остановившись у каменного мостика, он увидел, что по канаве, окружающей монастырь, течет ручей.

Судя по всему, территория монастыря занимала несколько акров и была обнесена стеной из песчаника. Несмотря на возраст, здание все еще было в хорошем состоянии. Ни в монастыре, ни в надворных постройках, ни в саду не было ничего необычного, и Фолькманн задумался, почему же именно это место упоминалось в записной книжке Кессера.