Глен Мид - Кровь фюрера

Он почувствовал прикосновение ее руки, шелковое тепло ее пальцев, нежно опустившихся на его руку. Это его успокаивало. Он удивлялся, как мог когда-то в ней сомневаться.

— Его боль теперь отмщена, — сказала она. — Как и боль всех остальных, которые страдали тогда.

— Ты в это веришь?

— Да, я в это верю. Потому что ты не дал произойти катастрофе, не дал снова погубить многих людей. Ты можешь похоронить боль своего отца.

Фолькманн посмотрел на ее лицо. Он сжал ее пальцы в своей ладони, поднес их к губам и нежно поцеловал холодные кончики пальцев, а затем медленно встал, глядя на заснеженные деревья.

— Хотелось бы мне в это верить!

За деревьями виднелся дом. Мать ждала их.

Он заглянул в глубокие синие глаза Эрики.

— Пойдем. Мама нас ждет. Я так хочу, чтобы вы познакомились!

Она встала, и Фолькманн взял чемоданы. Они пошли по аллее парка к ряду домов из красного кирпича.

Из номера на верхнем этаже отеля «Хилтон» открывался великолепный вид на горный массив. В Мадриде в первый день нового года было холодно и ясно. У окна сидели двое. С этой стороны гостиницы не было никаких зданий, кроме того, они предприняли и другие необходимые меры предосторожности.

Одному из мужчин было лет тридцать. Высокий, стройный. Его «дипломат» был открыт, и на кофейном столике лежала кипа бумаг.

Второму мужчине было лет пятьдесят. Его загорелое лицо было осунувшимся и уставшим, что было неудивительно после двух суток без сна.

В гостинице он был зарегистрирован под именем Федерико Рамирес, но за последние сутки, после вылета из Асунсьона, он дважды успел сменить паспорт и билеты.

Времени на пустые формальности он терять не стал и даже не предложил своему гостю выпить.

— Сколько человек арестовано и задержано? У вас есть последние цифры?

Молодой человек быстро заглянул в свои заметки и сказал:

— По данным на 24:00 их количество составляло двадцать три тысячи.

На лице мужчины постарше не отразилось никаких эмоций в этой связи, и его гость продолжил говорить:

— Но ситуация по-прежнему нестабильна, и число арестованных может увеличиться. На данный момент нам точная цифра не известна. Кроме людей из списка представители власти арестовывают также людей, которые в прошлом поддерживали нацистов, так что, скорее всего, этих людей отпустят, если ничего не смогут доказать.

— А в каких условиях содержатся заключенные? — нетерпеливо спросил пожилой.

— На востоке к ним относятся с терпимостью. В остальных регионах наши люди действительно страдают. Но урон на самом деле не столь уж велик. Можно сказать, что нам относительно повезло.

Пожилой встал и резко сказал:

— Повезло?! Почему так получилось, Рауль? Какого черта все пошло наперекосяк? Мы же были так близки к цели! — Пожилой свел два пальца вместе, показывая, насколько близка была цель.

Молодой вздохнул, глядя на своего начальника.

— Вы же еще в Асунсьоне получили предварительный отчет. Боюсь, это все, что мы можем сейчас сделать. Через несколько дней у нас будет более четкое представление о происшедшем. Несомненно, ответственность за это ложится на тех двоих — мужчину и женщину, Фолькманна и Кранц. — Молодой человек помолчал, а потом наклонился вперед. — Но некоторые позитивные последствия происшедшего все-таки есть. Этого не было в полученном вами отчете. Я хотел рассказать об этом вам лично.

— О Господи! И что же это?

— Многие из наших сторонников не верили, что мы попытаемся сделать это. Сейчас, когда они знают, что произошло, у них больше решимости продолжить борьбу. — Молодой человек наклонился еще ближе. — На этот раз нам не повезло, но в следующий раз мы будем более подготовленными. Мы учимся на собственных ошибках. Вы же знаете, что западные демократические страны не могут решить своих проблем. Иммигранты. Безработица. Сокращение производства. Они уже сейчас идут ко дну. Мы повторим попытку — это только вопрос времени.

— И каковы ваши прогнозы?

Молодой человек покачал головой.

— Сейчас трудно что-либо прогнозировать. Пока мы должны укреплять свои позиции.

— Я могу говорить об этом в Асунсьоне?

— Несомненно. Вы же знаете, что у нас есть ресурсы. Это только вопрос времени.

Пожилой сел и закурил.

— Вы знаете, что произошло с трупом Шмельца?

— Пять дней назад он был кремирован. Прах похоронен в лесу недалеко от польской границы.

Пожилой вздохнул и покачал головой.

— Мужчина и девчонка, Фолькманн и Кранц. Как они узнали обо всем?

— В особняке в Чако они нашли фотографию Гели Раубаль. Это стало для них зацепкой, и на этом базировалось их расследование. На этом, и на смерти журналиста. — Молодой человек посмотрел на своего начальника. — Вы хотите, чтобы мы с ними разобрались?

Пожилой немного подумал, а потом покачал головой.

— Не сейчас, Рауль. Но впоследствии они заплатят за это, вне всякого сомнения. — Он взглянул на часы, а потом перевел взгляд на своего гостя. — Вы летите в Германию сегодня вечером?

Молодой человек покачал головой.

— Сначала у меня встреча с нашими друзьями в Париже. Там проблемы с иммигрантами усугубляются. Французы хотят ознакомиться с нашим отчетом по террористическим актам и узнать, каковы наши намерения на предмет возможного сотрудничества. То же касается наших друзей в Риме. Хасс туда уже вылетел. А вы?

— Сегодня — в Лондон. А затем в Асунсьон через Рио.

Молодой человек посмотрел на него.

— Они получили предварительный отчет, но прошу вас, убедите их в том, что мы не отказались от своих планов. Пусть они не сомневаются в нашей решимости.

Пожилой положил своему гостю руку на плечо.

— Я им передам, Рауль, не волнуйтесь. И спасибо за то, что вы пришли.

Молодой человек взял «дипломат», спрятал бумаги и защелкнул замок, выставив цифры кода. Он взял свое пальто, и пожилой проводил его до двери.

Они крепко пожали друг другу руки, и, прежде чем выйти из номера, молодой человек выглянул в коридор.

Он нажал на кнопку вызова лифта, и двери лифта уже открылись, когда пожилой его окликнул:

— Вот еще что, Рауль…

— Да?

— Чуть не забыл. Счастливого Нового года.

— И вам того же.

Зимой 1941 года, через десять лет после того, как тело Гели Раубаль обнаружили в квартире ее дяди в Мюнхене, представители фашистских властей в Вене отдали тайный приказ полностью разрушить могилу девушки и ближайшие к ней захоронения на венском Центральном кладбище. Причины указаны не были. Вскоре приказ был приведен в исполнение.

И по сей день участок № 23 на старом Центральном кладбище не занят — заросший травой пятачок посреди скопления могил и семейных склепов. Покоится ли там прах Гели Раубаль, остается загадкой. Неоднократно, в том числе и в последнее время, поднимался вопрос о необходимости разыскать останки и провести эксгумацию, но венские власти не разрешают это сделать, и тайна остается нераскрытой.