Глен Мид - Кровь фюрера

Дизельный мотор взревел, и «мерседес», дернувшись, поехал вперед.

Фургон свернул с горной дороги и покатил по лесистой долине. Было темно, фары освещали дорогу. Через пять минут водитель остановился у горной хижины. Он заглушил мотор, и боковая дверца «мерседеса» отодвинулась. Двое мужчин, сидевших в кузове, выбрались наружу.

Фолькманна кто-то схватил за руку и грубо вытащил из машины. Он почувствовал запах леса — тяжелый запах хвои — и услышал шуршание шагов по гравийной дорожке. Через несколько секунд его втолкнули в дверной проем.

Тут пахло уже по-другому: гнилью и протухшей едой. Деревянный пол ходил под ногами. Прошла почти минута, чья-то рука сорвала с головы Фолькманна маску, и внезапно поток света ослепил его.

Он часто заморгал. Рядом стояла Эрика. С нее тоже сорвали маску. Она быстро взглянула на Фолькманна, а потом посмотрела на молодого человека в очках с металлической оправой, стоявшего у окна с разбитыми стеклами.

На молодом человеке был темный пуховик, синие джинсы и поношенные белые кроссовки. Он был жилистым, невысокого роста, с трехдневной рыжей щетиной на щеках и подбородке. Рыжие волосы растрепались, он выглядел так, словно не спал уже неделю. Фолькманн решил, что он не похож на немца, за исключением разве что глаз — голубых глубоко посаженных глаз, которые напоминали бы глазенки нервного зверька, если бы в них не светилась надменность. Пуховик был расстегнут, из-за пояса торчал вальтер.

По выражению лица девушки Фолькманн понял, что она узнала этого человека, что это и есть Вольфганг Любш. Молодой человек неотрывно смотрел на них, но молчал. С мясницкого крюка, вбитого в потолок, свисала переносная газовая лампа. Вторая лампа стояла на деревянном столе в центре грязной комнаты, и на голые деревянные стены ложились тени.

«Скорее всего, мы в горной хижине, типичной berghütte [21] Berghütte — хижина в горах ( нем. ). », — подумалось Фолькманну. Одна из многих тысяч хижин, рассеянных по холмам и долинам Германии. Такими обычно пользовались охотники и лесники, в них приезжали на выходные семьи, но этот домик был старым и, очевидно, заброшенным — чувствовался запах экскрементов и гнили.

Толстые балки нависали над головой, а из мебели тут были лишь старый сосновый стол в центре комнаты и четыре деревянных стула. Две двери вели в соседние комнаты. Судя по всему, хижиной уже давно не пользовались. Было безумно холодно.

Фолькманн видел через оконную раму яркую луну. Из окна дуло. Во тьме не было видно леса, но вдалеке можно было различить очертания холмов, покрытых снегом.

Они ехали в «мерседесе» где-то с полчаса, и вторую часть дороги машина шла в гору, так что Фолькманн предполагал, что они сейчас находятся где-то в горах Таунус, на север от Рюдесгейма, или же среди холмов Рейнской долины.

Молодой человек, стоявший у окна, посмотрел на Фолькманна.

— Не вздумай бежать, Фолькманн. Ты не пробежишь и пяти метров.

Двое парней из «мерседеса» стояли рядом с ним. У первого — высокого блондина — на плече висел автомат Калашникова — АК-47. Второй парень был коренастым и ниже ростом. Его нос с горбинкой, казалось, не раз ломали, а по лбу проходил зигзагообразный шрам. Этот человек явно любил подраться, и словно в доказательство этому сжимал в правой руке обтянутую кожей дубинку.

На столе лежал вывернутый бумажник Фолькманна, а рядом с ним — фотография блондинки, обнаруженная в Чако, смятые банкноты, французские права и журналистское удостоверение. Тут же валялось и содержимое сумочки Эрики.

Мужчина с дубинкой молча указал на стулья.

Когда Фолькманн и девушка сели, молодой человек в очках медленно подошел к столу. Внимательно рассмотрев предметы, разбросанные по столу, он немного поворошил пальцами бумаги и наконец поднял права Фолькманна. Несколько минут он пристально их рассматривал, а потом бросил обратно на стол.

Вытащив пачку сигарет из кармана куртки, он взял зажигалку «зиппо» и прикурил. Сделав затяжку, он посмотрел на Эрику.

Девушка молча встретила его взгляд.

— Эрика Кранц. Давно не виделись. Ты прекрасна, как всегда. — Он не сводил с нее глаз.

— Вольфганг…

— Прости, что пришлось препроводить вас сюда таким способом, но я уверен, что ты понимаешь: мне нужно быть осторожным, принимая гостей. — Любш улыбнулся. — Насколько я понимаю, ты ведь знаешь, почему я столь осторожен?

Эрика взглянула на мужчину с автоматом Калашникова, а потом перевела взгляд на Любша.

— Потому что ты террорист.

— Ну, это каждый воспринимает по-своему, не так ли? — Улыбнувшись, Любш снял очки и потер глаза. — Давай рассказывай. Почему ты хотела встретиться со мной?

— Я говорила Карен почему.

Надев очки, Любш покачал головой и снова улыбнулся.

— Не из-за какой-то же дурацкой статьи об университете, правда? — Любш снова отошел к окну. — В Гейдельберге было много других, более подходящих для тебя кандидатов, если бы дело было в статье. Кроме того, я никогда не считался столпом немецкого общества, да? — Любш неотрывно смотрел на нее. — Так что хватит прикидываться. Назови мне настоящую причину, по которой ты хотела со мной встретиться.

Помолчав, Эрика сказала:

— Нам нужна твоя помощь.

— Зачем?

Девушка посмотрела на Фолькманна, а потом снова перевела взгляд на Любша.

— Мы вместе пишем статью.

— Это Карен мне сказала. Вот только что это за статья? — спросил Любш. — Это же не та статья, о которой ты говорила Карен?

— В Берлине десять дней назад был убит мужчина. Когда мы учились в Гейдельберге, ты с ним общался.

— Кто?

— Дитер Винтер.

Любш помолчал, его лицо окаменело.

— Я читал об этом в газетах. И как это связано со мной? — спросил он наконец.

— Мы пытаемся выяснить, кто убил Винтера и почему.

— А почему вас так интересует смерть Винтера?

Эрика Кранц замялась.

— Мы думаем, что его смерть связана с другими убийствами.

— Вот как? А что же это за убийства?

И она рассказала ему о Руди, Винтере и нелегальных грузах. Любш глубоко затянулся дымом и пожал плечами.

— Кого-то убили на другом конце мира. Как это связано со мной?

— Полиция не знает, кто убил Винтера и почему. Я вспомнила, что в Гейдельберге с Винтером общался ты, и подумала, что ты можешь нам помочь. Возможно, ты знаешь кого-то, с кем мы могли бы поговорить о том, во что впутался Винтер или кто его друзья. Поэтому нам нужно было с тобой встретиться.

Любш отвернулся, а потом опять посмотрел на Эрику.

— Ты знаешь, что это за грузы из Южной Америки?

— Нет.

Любш постоял молча несколько секунд, а потом посмотрел на Фолькманна.

— А ты каким боком во все это впутан, Фолькманн?

— Мы вместе работаем над этой статьей.