Андре Жид - Яства земные

*

Вторая дверь - это дверь житниц.

Груды зерна. Я буду славить вас, злаки; золотая пшеница, притаившееся богатство; бесценный запас.

Пусть истощится наш хлеб! Житницы, у меня есть ключ от вас. Груды зерна, вы здесь. Будете ли вы целиком съедены, прежде чем мой голод утолится? В полях птицы небесные, в закромах - крысы; все бедняки за нашими столами... Хватит ли здесь пищи, пока не кончится мой голод?..

Зерна, я сохраняю горсточку. Я сею ее на своем плодородном поле; я сею ее в лучшую пору; одно зерно даст сто, другое - тысячу!..

Зерна! Там, где обилен мой голод, зерна, вы будете в изобилии!

Хлеба, проклевывающиеся сначала как маленькая зеленая травка, скажите, какой желтеющий колос придется нести вашему изогнутому стеблю? Золотое жниво, снопы и колосья - горсточка зерен, которую я посеял...

*

Третья дверь - в молочную.

Покой; тишина; бесконечное капанье из корзин, где обжимаются сыры; прессование брикетов в металлических формах; день за днем во время большой июльской жары запах свернувшегося молока кажется все более свежим и более пресным... нет, не пресным - но острота его столь незаметна и столь размыта, что ощущается лишь в глубине ноздрей и уже скорее как вкус, чем как запах.

Маслобойка, которую содержат в стерильной чистоте, небольшие бруски масла на капустных листьях. Красные руки фермерши. Окна, всегда открытые, но затянутые металлической сеткой, чтобы кошки и мухи не проникли внутрь.

Плошки, выстроенные в ряд, полны молока, все более и более желтого, пока не поднимутся все сливки. Сливки собираются медленно; они набухают, слоятся, и сыворотка отделяется. Когда она отойдет целиком, ее выливают...

(Но, Натанаэль, я не хочу все это тебе рассказывать. У меня есть друг, который занимается сельским хозяйством и к тому же замечательно говорит об этом; он объясняет мне полезность каждой вещи и учит, что даже сыворотка не должна пропасть. В Нормандии ею кормят свиней, но, кажется, ей есть и лучшее применение.)

Четвертая дверь открывается в хлев.

В нем невыносимо жарко, но коровы хорошо пахнут. Ах! Почему бы мне не оказаться в том времени, когда вместе с ребятишками фермера, вспотевшая плоть которых так хорошо пахла, мы бегали между ногами коров; искали по углам яслей яйца; часами наблюдали за коровами, следили, как падали, лопаясь, коровьи лепешки; спорили о том, какое животное начнет испражняться первым, и однажды я убежал в ужасе, решив вдруг, что одна из коров собирается родить теленка.

*

Пятая дверь - дверь хранилища для фруктов:

В дверном проеме - солнце, кисти винограда висят на бечевках; каждая косточка размышляет и зреет; тайно переваривает свет; выделяет ароматную сладость.

Груши. Обилие яблок. Плоды! Я вкушал вашу сочную мякоть. Я бросал семечки на землю; пусть взойдут! Чтобы вновь подарить нам удовольствие.

Хрупкое зернышко; обещание чуда; ядрышко; маленькая весна, дремлющая в ожидании. Семечко между двумя расцветами, семечко, пережившее расцвет.

Мы задумаемся потом, Натанаэль, о мучительном прорастании (усилия травы, вырывающейся из семечка, чудесны).

Но восхитимся теперь этим: каждому оплодотворению сопутствует наслаждение. Плод пропитан соком; и удовольствие - единственное постоянство жизни. Мякоть плода - вкусовое доказательство любви.

*

Шестая дверь - дверь давильни.

Ах, почему бы мне не растянуться теперь под навесом - где спадает жара возле тебя, во время выжимания яблок, рядом с кислыми выжимками.

Мы старались бы, ах, Суламита! Если наслаждение нашей плоти на влажных яблоках длится дольше и иссякает не так быстро - подкрепимся их сладостным ароматом...

Шум жернова баюкает мои воспоминания.

*

Седьмая дверь открывается на винокурню.

Полумрак; горящий огонь; темные механизмы. Внезапно возникающая медь тазов.

Перегонный куб; его таинственный гной тщательно собирают. (Я видел, как так же собирают сосновую смолу, болезненную камедь черешен, молочко каучуконосных фикусов, вино пальм со срезанных верхушек.)

Узкая склянка, целая волна опьянения сосредоточена в тебе, бьется о берег; эссенция, куда вошло все, что есть восхитительного и притягательного в плоде; восхитительного и благоухающего в цветке.

Перегонный куб! Золотая капля, которая вот-вот просочится. (В ней больше вкусовых ощущений, чем в концентрированном вишневом соке; другие благоухают, как луга.) Натанаэль! Вот воистину чудесное видение; кажется, что сама весна должна целиком уместиться здесь... Ах! Пусть мое нынешнее опьянение слишком театрально. Пусть я пью, закрытый в этом чересчур темном зале, который я больше не увижу, - пусть я пью, чтобы чем-то подбодрить свою плоть - и освободить свой ум, - ради того чтобы видеть все то нездешнее, чего я пожелаю...

*

Восьмая дверь - дверь каретного сарая.

Ах! Я разбил свою золотую чашу - я просыпаюсь. Опьянение - всегда лишь подмена счастья. Повозки. Любое бегство возможно; сани, ледяная страна; я впрягаю в вас, сани, свои желания.

Натанаэль, мы поедем навстречу всему и мы достигнем всего. В сумке возле сиденья у меня есть золото; в моих сундуках - меха, которые заставят почти полюбить холод. Колеса, кому под силу сосчитать ваши обороты во время гонки? Повозки, легкие домики. Пусть наша фантазия правит вами в поисках оставшихся радостей! Плуги, пусть быки проведут вас по нашим полям. Ройте землю, как кабаны: неиспользованный лемех в сарае ржавеет, и все эти инструменты... Вы все, неиспользованные возможности нашего бытия, в страдании, в ожидании - в ожидании, чтобы в вас запрягли желание, - для того, кто желает лучших краев...

Пусть снежная пыль, которую поднимет наша скорость, летит за нами! Санки! Я впрягаю в вас все мои желания...

*

Последняя дверь открывалась на равнину...

...........................................................................

..................

КНИГА ШЕСТАЯ

ЛИНКЕЙ28

Zum sehen geboren

Zum shauen bestelit.

Goethe (Faust, II)*

ЗАПОВЕДИ Господни, вы уязвили мою душу.

Заповеди Господни, сколько вас - десять или двадцать?

До каких пор вы будете сжимать свои границы?

Твердить, что запретов становится все больше и больше?

Сулить новые кары за жажду всего, что я найду прекрасного на земле?

Заповеди Господни, вы принесли боль в мою душу.

Вы окружили каменной стеной единственный источник, который мог напоить меня.

...Но я чувствую теперь, Натанаэль, что преисполнен жалости к маленьким человеческим слабостям.

*

Натанаэль, я научу тебя тому, что все в мире божественно просто.

Натанаэль, я расскажу тебе обо всем.

Я вложу в твои руки, слабый пастырь, пастушеский посох, и мы осторожно поведем во все края овец, которые еще никогда не шли за хозяином.

Пастырь, я приведу твои желания ко всему, что есть на земле прекрасного.