Даниил Курсовский - Тому кто знает

- А можно мы пересядем?..

- Мы – это кто?..

- Ну, я теперь хочу сесть с Колей Петровым, а Миша Копылов сядет с Эдиком Штаховым.

- Они тоже этого хотят?..

- Конечно!..

- Ну пересядьте, никаких проблем я тут не вижу!. – разрешила Антонина Николаевна.

Действительно, никаких проблем тут и на самом деле не было – за двумя партами теперь сидели две новые пары. Одна половина каждой пары была одета в строгий костюмчик, а другая – в нарядное платье. И это сочетание теперь выглядело более естественным, чем в то время, когда за этими же партами сидели двое детей в платьях, и двух – в костюмчиках.

А еще через несколько дней Антонина Николаевна увидела, как Эдик Штахов, тот самый мальчик, с которым теперь сидел Миша Копылов, тот самый мальчик, который первого сентября так заботливо поправлял воротник Мишиного платья, заботится о Мише.

Вот Эдик взял Мишу за руку – бережно и нежно.

Вот он поправил ему бант, как когда-то, первого сентября, поправлял воротник платья.

Вот он что-то сказал Мише, улыбнулся, и получил улыбку в ответ, и это был не просто обмен улыбками – это был обмен взаимным пониманием, обмен общими тайнами.

«Они – прелесть!» - подумала Антонина Николаевна. – «Они… Они что?..»

А в начале декабря, во время очередного отдыха в «Африке», сидя за столиком недалеко от детского бассейна, Антонина Николаевна вдруг обратила внимание на то, что среди купающихся обнаженных детей нет Миши Копылова. Он, в своем нарядном платье, спокойно сидел на берегу, без зависти глядя на плещущихся в воде сверстников и малышню.

И никто ни звал его купаться вместе со всеми, и никто не задавал ему лишних вопросов, как будто все и так было понятно.

Антонине Николаевне тоже было понятно уже почти все, и потому она не стала беспокоить Мишу ненужными вопросами, вроде: «А ты почему не купаешься вместе со всеми? Плохо себя чувствуешь?..»

Этот ребенок не нуждался в таком искусственном внимании.

Еще примерно через неделю Антонина Николаевна, проходя по классу во время очередного урока, остановилась рядом с Мишей и вдруг обратила более пристальное внимание на его руки, и главным образом на кисти рук и на пальцы.

Они тоже изменились. И было бы странно, если бы этого не произошло. Пальчики стали меньше, они охватывали ручку как-то по-другому, чем несколько месяцев назад, и выводили буквы более плавными, более мягкими движениями.

Антонина Николаевна вздохнула, прикоснулась к плечу Миши, одетому на этот раз в платье в яркую красно-оранжевую клетку, и медленно пошла по классу дальше.

Год тем временем быстро катился к своему завершению. Дома и улицы в Жуковке украсились яркими гирляндами, фонариками и звездами, школа тоже сияла всеми красками и цветами радуги, и осталось только несколько дней в декабре, когда Антонина Николаевна почувствовала, что время пришло.

Теперь она понимала уже все, и без вопросов знала все ответы, но в то же время ей было ясно, что она должна задать некий вопрос вслух, и увидеть кое-что собственными глазами – чтобы завершить то, что и началось с ее непредумышленной подачи.

Завершить и дать возможность появившемуся новому развиваться и дальше.

Было раннее утро последнего воскресенья декабря, когда Антонина Николаевна уже стояла у калитки дома Копыловых.

Ее явно ждали, хотя Антонина Николаевна пришла без предупреждения.

- Вы как раз вовремя! – улыбнулась ей Надежда Андреевна. – Мы как раз садимся завтракать!

Антонина Николаевна села за стол, на котором тут же появился еще один, четвертый прибор, хотя за ним пока были только трое взрослых – Надежда Андреевна, Александр Константинович, ее муж и Мишин папа, и она сама.

Но, как только трое взрослых уселись за стол, из комнаты появился заспанный ребенок в длинной ночной рубашке.

Его густые волосы волнами спадали на плечи, и Антонина Николаевна молча залюбовалась этой прекрасной картиной.

Надежда Андреевна перехватила ее взгляд.

- Иди к маме, солнышко! – сказала она. – Давай снимем рубашечку?.. Дома тепло, можно и голенькой побыть!..

Слово «голенькой» ничуть не удивило Антонину Николаевну. Ничего другого она и не ожидала.

Сонное дитя взглянуло на Антонину Николаевну немного смущенным взглядом, но без лишних слов подошло к маме, и та тут же освободила его от этой тонкой, в кружевах и оборках, ночной сорочки.

- Вот мы какие! – ласково и с гордостью сказала Надежда Андреевна и бросила быстрый внимательный взгляд на Антонину Николаевну.

- Боже мой! – воскликнула Антонина Николаевна, хотя и увидела именно то, что она и ожидала увидеть. – Боже мой! Девочка!..

И в самом деле, перед ней сейчас был не тот мальчик, которого она видела в самом конце лета на пляже, а хорошенькая девочка, так же не стесняющаяся своей наготы, как не стеснялся ее и мальчик. Эта девочка была такой же стройной, как и тот мальчик, у нее были почти те же руки, ножки, лицо, но то, что отличает каждого мальчика, бесследно исчезло, и вместо этого появились все нежные складки и округлости, которые положено иметь каждой девочке.

Но эта девочка, кроме всего прочего, была необыкновенно красива. Она была красива какой-то ангельской, небесной, нежнейшей красотой.

«Через несколько лет, - подумала Антонина Николаевна, – она превратится в очень красивую девушку. И, как сказала бы я в своей прошлой жизни, она разобьет не одно сердце!.. Но здесь я так не скажу. Потому что разбитых сердец не будет. Ей уже принадлежит одно сердце! Надежное, верное и любящее!.. И любимое…»

- Конечно, девочка. – спокойно сказала Надежда Андреевна. – Самая настоящая девочка!.. Кто же еще?.. И мы все уже давно знаем, что у нас девочка, так ведь?.. И снаружи, и внутри!..

- И снаружи, и внутри?.. – переспросила Антонина Николаевна. – Да, да, конечно!.. Тут никаких сомнений!.. Но как же это все вышло?..

- Иди, доча, к папе. Мне уже трудно держать тебя на коленях!.. – мягко сказала Надежда Андреевна, сопровождая свои слова ласковым шлепком.

И Миша.. То есть Маша тут же уютно устроилась на папиных коленях, положив голову ему на плечо. А папа, подхватив свою дочь под попку, погладил ее по плечам и поцеловал в щечку.

- Да, вот такая любовь! – сказала Надежда Андреевна. – Вот они, наши долгожданные платья, бантики и куклы! И одевает ее папа, и раздевает, и купает, играет с ней, и спать укладывает. А мама только смотрит!..

- У тебя девять лет сын был. – заметил на это Александр Константинович. – А у меня дочка появилась совсем недавно! И теперь, пока замуж ее не выдам, буду купать, одевать и раздевать! Правда, лапонька?..

Маша только сладко потянулась, и что-то мурлыкнула в ответ, как хитрая кошечка. И снова положила папе голову на плечо, да еще и обняла его.

- Ничего, у меня скоро опять мальчик появится! – сказала Надежда Андреевна с притворным вызовом, и погладила свой живот.