Юхан Борген - Темные источники (Трилогия о маленьком лорде - 2)

После ухода Кристины - она была верна себе: не хотела, чтобы ее провожали, - мать и сын сидели в эркере, глядя на море. Все лебеди-лодки уже стояли на причале, покрытые брезентом: детям пора спать. Она налила ему стакан неприкосновенного виски дяди Мартина, того, которым он снабжал ее для своих личных надобностей. Звук капель, льющихся в стакан, один нарушал тишину в комнате.

- Сама не знаю, - сказала она с легкой улыбкой в голосе и с легкой печалью, уместной после интересно и приятно проведенного дня, в котором участвовало прошлое.

- Чего ты не знаешь, мама?

- Да нет, я просто подумала, забыла о чем... Как по-твоему, ей это доставляет удовольствие? - И фру Сусанна вдруг взглянула прямо в глаза сыну, чтобы наконец что-то узнать - наконец и ей этого захотелось.

- Ты имеешь в виду Кристину? Думаю, что доставляет... Я понимаю, что ты хочешь сказать, мама, - перебил он сам себя. - Ты не очень-то веришь в ее деятельность, ты считаешь, что люди придумывают себе занятия, чтобы... чтобы...

- Вот именно, - сказала она, - чтобы... Ты тоже не знаешь для чего. Может, чтобы чем-то заняться - и забыться?

- Или для того, чтобы жить, мама. Для некоторых это очень серьезный вопрос.

Она проглотила пилюлю, как всегда проглатывала замечания о том, что люди нуждаются в средствах к существованию.

- Само собой, - неопределенно отозвалась она. - Все это, конечно, превосходно. А ты сам?..

Вопрос прозвучал несколько неожиданно. Так бывало с ней и прежде. Оберегаешь и поддразниваешь ее в должной пропорции, памятуя о ее отрешенности от превратностей здешнего мира, и вдруг, на тебе, она сама проявляет неожиданную прямолинейность.

- Я сам? - переспросил он.

- Да, ты сам - в житейском смысле, - сказала она, снова становясь уклончивой. Она не хотела добиваться ответа, не хотела знать всерьез.

- Хочешь повторить вслед за своим братом Мартином, что пора, мол, мальчику заняться делом?

- Дорогой мой, я имела в виду лишь...

- Да ведь это вполне естественное требование. И, учитывая, что мой опекун считает изучение истории искусств пустейшим занятием, я договорился кое с кем из моих друзей, что они приобщат меня к так называемой практической жизни. Период моих занятий искусством закончился - это было увлечение переходного возраста. - Он коротко усмехнулся.

Сегодня он хотел доставлять ей радость. Но не хотел себя связывать. Он просто хотел, чтобы, когда он уйдет, у нее на душе было хорошо и спокойно. Он вопросительным жестом приподнял драгоценную бутылку дяди Мартина, она едва заметно кивнула. Виски, прохладное и жгучее одновременно, омочило ему горло. Да, он порадует ее чем только сможет.

- Но это вовсе не означает, что надо предать забвению все, чему меня выучили вы с дядей Рене.

- Я не считаю, что история искусств - пустое занятие, - спокойно сказала она и стала глядеть на фьорд. - И, по-моему, печально и глупо, что ты перестал заниматься музыкой. Мне совсем не по душе эта нынешняя деятельность, если ты имеешь в виду ее, и меня совсем не радует, что ты водишься с людьми, которые зарабатывают так много денег.

Она произнесла это с неожиданной твердостью и против обыкновения вполне связно. Стало быть, она обо всем этом думала, он по-прежнему был предметом ее забот.

- Дорогая мама, - сказал он, усевшись на низкий подоконник лицом к морю. - Я думал, ты обрадуешься, если я чем-нибудь займусь, а в наше время единственное стоящее дело - это загребать деньги.

- Только не в моих глазах, - быстро возразила она. - Да, да, я знаю, вы говорите, что мне рассуждать легко: я обеспечена - но разве это такой большой грех? Да, к счастью, я обеспечена и рада, что могу не слышать об этих отвратительных людях, которые высунув язык мечутся между биржей и еще бог весть чем, чтобы в свободное время еще пуще щеголять своими дурными манерами... - Она поднялась в необычной для нее запальчивости и стояла, глядя на темный залив. Послышался шум поезда, который прошел под окнами, разбрасывая искры в темноте. Когда шум затих, она продолжала: - Ты думаешь, я не вижу их здесь в заливе, когда они катаются на своих роскошных яхтах? Они непристойны, они сами и их девицы... Кстати, о девицах, в "Космораме" идет чудесный фильм с Хенни Портен "Женщина, на которой не женятся".

Он почувствовал, что она глядит на него. Стало быть, она к чему-то клонит. В таком случае намек на фильм был слишком уж прозрачен. Его охватила тревога, к тому же он подумал, что пора уходить. Ночь еще только начиналась. Он торопливо допил виски дяди Мартина.

- Как видно, они считают, что настало их время! - сказал он с напускной беспечностью.

- Как видно... - Она отошла от окна. - Тебе, наверное, пора, - сказала она мягко, но с призвуком горечи. - Я хочу, чтобы ты знал одно - по-моему, тебе вовсе не надо торопиться и пускаться в так называемые практические дела - вообще в какие-нибудь дела ради этой цели.

Он подумал: "Неужели матери так ревнивы по самой своей природе? Неужели она не может примириться с тем, что у меня есть эта девушка, хотя знает, что у меня были до нее многие другие, неужели не может примириться только потому, что слышала о ней и что она привлекает к себе внимание?" Он решил ее удивить. Он снова сел и весело сказал:

- Ты меня гонишь, мама? Да нет же, не бойся, я больше не прикоснусь к драгоценному дядиному снадобью.

Она подошла к нему ближе, успокоенная, она снова была в его власти, как в былые дни, как всегда. Она сама взяла бутылку и налила ему. Взяла рюмку и налила несколько капель себе тоже.

- И что вам только нравится в этом виски? - спросила она, поперхнувшись, и со смехом закашлялась.

Победа над ней давалась слишком легко. Он был тронут. Так, видно, бывает всегда, когда в нем бьют светлые источники и он хочет радовать, только радовать - ее, всех других, самого себя. Он сел, повернувшись к ней лицом, и взял ее за обе руки.

- В моей комнате все осталось, как прежде? - Он тут же пожалел о своих словах, он опять переиграл, он знал, что она будет счастлива, если он вернется домой. Но он не хотел, чтобы это было воспринято как намек.

- Как прежде, - радостно отозвалась она. Но она не воспользовалась его слабостью. Не стала разыгрывать грусть, чтобы одержать победу. Он почувствовал прилив нежности к ней.

- В один прекрасный день я пожелаю в этом удостовериться! - улыбаясь, заметил он. Это было уже почти обещанием. Он не собирался ничего обещать, такого намерения у него не было. Но ему хотелось ее порадовать. - Я тоже не поклонник нуворишей, - объявил он.

3

Просторная мастерская на улице Недре-Слоттсгате встретила его теплом и уютом. Поднимаясь по крутой лестнице на пятый этаж, он чувствовал, как им овладевает приятный хмель. Пространства было как бы заряжено нервным напряжением, как и он сам после целого дня притворства.