Бертольд Брехт - Страх и нищета в Третьей империи

Второй штурмовик. И что-то она не очень громко крикнула "хайль Гитлер", когда мы вошли. Как по-твоему?

Старуха. Но ведь она все-таки крикнула "хайль Гитлер". А я и сейчас повторю: "Хайль Гитлер!"

Второй штурмовик. Куда мы с тобой угодили, Альберт? Ведь это же настоящее марксистское логово. Придется нам самим заглянуть в расходную книгу. Сейчас же ведите нас к себе домой. (Хватает молодую женщину за руку.)

Старуха. Да ведь она на третьем месяце! Как же это можно! Ведь вы же сами и посылку принесли и яблоками угощались. И Эрна-то кричала: "Хайль Гитлер!" Господи, что же мне теперь делать... Хайль Гитлер! Хайль Гитлер! (Ее рвет яблоком.)

Штурмовики уводят дочь.

(Вместе с рвотой.) Хайль Гитлер!

17

ДВА БУЛОЧНИКА

Вот булочники-бедняжки,

У каждого пухлый и тяжкий

Мешок суррогатной муки.

Приказ - великая сила!

Но из отрубей и опилок

Попробуй-ка хлеб испеки!

Ландсберг, 1936 год. Тюремный двор. Заключенные ходят по кругу. Двое

передних переговариваются шепотом.

Первый. Ты тоже булочник, новенький?

Второй. Да. Ты тоже?

Первый. Да. Тебя за что зацапали?

Второй. Берегись!

Вновь идут по кругу.

За то, что я не подмешивал отрубей и картофеля в муку. А ты? Сколько ты уже здесь?

Первый. Два года.

Второй. А за что? Берегись!

Вновь проходят круг.

Первый. За то, что я подмешивал отруби в муку. Два года тому назад это еще называлось фальсификацией продуктов.

Второй. Берегись!

18

КРЕСТЬЯНИН КОРМИТ СВИНЬЮ

Крестьянин дорогою длинной

Шагает с кислой миной:

Ни гроша с поставки зерна,

А молоко для свинки

Ищи на черном рынке!

И зол он, как сам сатана.

Айхах, 1937 год. Крестьянский двор. Ночь. Перед свинарником крестьянин

наставляет жену и двоих детей.

Крестьянин. Я не хотел втягивать вас в это дело, но, раз уж вы пронюхали, держите язык за зубами. Не то засадят меня в концлагерь, в Ландсберг, на веки вечные. Плохого мы ничего не делаем. Мы только кормим голодную скотину. Господь бог не хочет, чтобы его творение голодало. Скотина, когда голодает, голос подает. А я не могу слушать, как на моем дворе свинья визжит с голоду. А кормить ее мне не позволяют. Из государственных соображений. Но я все равно ее кормлю и буду кормить. Ежели ее не кормить, она сдохнет. Тогда мне убыток, и никто мне его не покроет.

Крестьянка. И я так говорю. Наше зерно - это наше зерно. И нечего нам указывать. Правители выискались. Евреев вытурили, а сами хуже всякого ростовщика. Господин пастор тоже говорит: "И сохрани вола твоего". Стало быть, он указал, что мы можем свой скот кормить за милую душу. Не мы ведь выдумали ихний четырехлетний план, нас об этом не спрашивали.

Крестьянин. Верно. Они не для крестьян, и крестьяне не для них. Ишь ты, свое зерно им отдай, а корм для скота купи, да по какой цене! А они пушки будут покупать. Придумали!

Крестьянка. Так вот: ты, Тони, стань у забора, а ты, Мари, выбеги на лужок. Как кого увидишь, прибеги сказать.

Дети занимают посты. Крестьянин замешивает корм и, озираясь, несет его

в свинарник. Жена его тоже со страхом озирается.

Крестьянин (засыпая зерно в кормушку). Ну лопай, Лина, лопай! Хайль Гитлер! Коли скотина голодает, разве это государство?

19

СТАРЫЙ БОЕЦ

Идут избиратели сбором

На стопроцентный кворум

Голосовать за кнут.

На них - ни кожи, ни рожи,

У них - ни жратвы, ни одежи,

Но Гитлера изберут!

Вюртемберг, 1938 год. Площадь маленького города. На заднем плане мясная лавка. На переднем - молочная. Пасмурное зимнее утро. Мясная лавка еще не

открыта. Молочная уже освещена. У дверей ждут несколько покупателей.

Мужчина. Наверно, и сегодня масла не будет.

Первая женщина. Вот беда! А мне и нужно-то на грош. Не раскупишься на то, что мой зарабатывает.

Юноша. Хватит вам брюзжать. Германии нужны пушки, а не масло. И это вернее верного. Он же ясно сказал.

Первая женщина (покорно). Правильно.

Молчание.

Юноша. Разве масло помогло бы нам занять Рейнскую область? Когда заняли, то все были довольны, а пойти на какую-нибудь жертву никому не хочется.

Вторая женщина. Спокойней, молодой человек. Все мы идем на жертвы.

Юноша (подозрительно). Что вы хотите этим сказать?

Вторая женщина (первой). Разве, вы ничего не даете, когда производится сбор пожертвований?

Первая женщина молча кивает головой.

Вот видите: она дает. И мы даем. Добровольно.

Юноша. Знаем мы вас. Дрожите за каждый пфенниг, когда фюреру для его великих задач нужна, так сказать, поддержка. На Зимнюю помощь жертвуют всякое тряпье. Охотнее всего отдали бы одну только моль. Фабрикант из одиннадцатого номера пожертвовал пару дырявых сапог!

Мужчина. До чего люди неосторожны!

Из молочной выходит хозяйка молочной в белом переднике.

Хозяйка молочной. Сейчас откроем. (Второй женщине.) Доброе утро, фрау Руль. Слышали, вчера вечером они увели молодого Летнера?

Вторая женщина. Мясника?

Хозяйка молочной. Да, сына.

Вторая женщина. Но он же штурмовик?

Хозяйка молочной. Ну и что? Старик с двадцать девятого года в партии. Вчера его случайно не было, он поехал за товаром, а то бы они и его взяли.

Вторая женщина. В чем же их обвиняют?

Хозяйка молочной. В спекуляции. Последнее время у него совсем не было товара, приходилось отказывать покупателям. И вот, говорят, он купил на черном рынке. Чуть ли не у евреев.

Юноша. И, по-вашему, его не за что было взять?

Хозяйка молочной. Он был один из самых усердных. Ведь это он донес на старика Цейслера из семнадцатого номера, что тот не подписался на "Фелькишер беобахтер". Он старый боец.

Вторая женщина. То-то он вытаращит глаза, когда вернется.

Хозяйка молочной. Если вернется!

Мужчина. До чего люди неосторожны!

Вторая женщина. Должно быть, они сегодня не откроют лавку.

Хозяйка молочной. Оно и лучше. Уж если полиция куда заглянет, она всегда что-нибудь да найдет. А товар-то нелегко теперь доставать. Мы-то получаем все прямо из кооператива, там пока нет перебоев. (Громко.) Сливок сегодня не будет.

Всеобщий ропот.

У Летнеров ведь и дом заложен. Они надеялись, что закладную аннулируют, или что-то в этом роде.

Мужчина. Как же можно аннулировать закладные! Многого захотели.

Вторая женщина. Молодой Летнер был очень славный юноша.

Хозяйка молочной. Да. Вот старик - тот бешеный. Он ведь чуть не силой загнал сына в штурмовики. А сыну бы только с девушкой погулять.

Юноша. Что значит - бешеный?

Хозяйка молочной. Разве я сказала бешеный? Ну да, я имела в виду, что его раньше бесило всегда, когда кто-нибудь оспаривал идею. Он всегда говорил про идею и осуждал людской эгоизм.

Мужчина. Они все-таки открывают лавку.

Вторая женщина. Жить-то им надо.

Из полуосвещенной мясной лавки выходит толстая женщина, жена мясника, останавливается на тротуаре и всматривается в конец улицы. Потом обращается