Вадим Шарапов - Доля ангелов

- Потом это чучело выбивает мне зуб и плюет на ботинки! И пули его не берут! И ничего его не берет! И биту я об него сломал, два года биту в машине возил, ничего с ней не случилось, а тут...! И.... твою мать, дайте мне сюда того, кто принимал этот закон, которым разрешили такое делать дома! Я ему в жопу этого голема забью! Целиком! И пусть после этого попробует вести себя согласно философии стоиков!

- Кого? - спросил Белецкий. Ян уже успокоился - так же быстро, как и взорвался.

- Никого, - буркнул он и сплюнул на землю красным. Потом обернулся к спасателям.

- Извините, мужики. Забирайте эту дуру. Хоть целиком, хоть частями.

Появилась складная каталка, спасатели, натужно кряхтя, втроем взвалили на нее глиняную тушу.

- Беляш, как ты этого урода один волочил? - удивленно спросил Ян, пытаясь вычистить ботинок об траву.

- Как обычно, - хмыкнул Белецкий, - и не такое таскал. Помню, теща у меня ногу сломала, так я ее каждый день на руках с восьмого этажа выносил воздухом подышать. Лифт не работал. А тещенька у меня - ого-го, полтора центнера, не меньше. Ты вот лучше скажи, как ты его пришибить сумел?

- Да я и сам точно не понял, - неохотно отозвался Ян, - помню только, что пока ты выбирался из перевернутого «бобика», я вокруг этого чучела круги нарезал. Всю обойму расстрелял в мелкие брызги, а ему хоть бы что. Потом в руках откуда-то бита оказалась. Мне повезло, что он в проводах запутался и остановился, когда столб переломил своей лапой. Последний раз я ему по лбу врезал со всей дури, аж бита переломилась. А он вдруг остановился и завалился, я еще два круга пробежал, пока не понял, что он копыта отбросил. Может, у него завод кончился или батарейка какая-нибудь села? Черт его знает, я про таких тварей только в книжках о войне читал.

- У него на лбу что-то написано было, - вдруг сказал Белецкий. - когда он меня вместе с «бобиком» перевернул, я успел заметить. В глине вырезано. Одно слово, что-то типа «Наступал». А когда его увозили сейчас, на лбу у него кусок глины откололся, и осталось только «упал». Наверное, это ты битой приложил.

- Думаешь, это помогло? - поднял бровь Милей.

- Да кто его знает...

- Ладно, поехали. Мне еще рапорт писать.

Битое стекло было повсюду: хрустело под каблуками, тускло блестело на каждой ступеньке, грудами лежало на подоконниках.

Ян Милей, коротко выругавшись, вытряхнул несколько мелких осколков из капюшона куртки и тихо прошипел в спину Сереге Белецкому:

- Слышь, Беляш, ты осторожней! Не нравится мне это, слишком тихо в подъезде. Чем тут все окна повышибало?

- «Людей нет. И птицы затихли...» - процитировал Белецкий любимый фильм. - Да, что-то не так.

- Замолкни, - чертыхнулся Милей. - Подходим.

Оба оперативника замерли у самой обычной входной двери, на которой был прибит медный номер квартиры - 65. Дерматин, пробитый обойными гвоздиками, давным-давно запылился и выцвел. Но Милей с Белецким не обращали на это внимания. Они, не отрываясь, смотрели на черную лужу, которая вытекала из-под двери и расползалась почти по всей лестничной клетке.

- На кой хрен нас сюда опять понесло? - опять пробормотал Серега. - В ковбоев поиграть некому? Это что, кровь? И чего мы опять вместо патруля?

- Точно не какао, - скривился в усмешке старший опер, - а все патрули на охране фестиваля. Сегодня ж День города, забыл? И только мы с тобой - тучки небесные, вечные странники. Кстати... слушай, Беляш, ты уверен, что именно из этой квартиры пришел вызов о том, что пьяный зять буянит и кровью все перемазал?

- Да из шестьдесят пятой, точно! - убежденно кивнул головой Белецкий, - я сам слышал! Бабка какая-то звонила.

- Этот зять уже набуянил как следует, а перемазать у него получилось - просто на пять баллов. Давай по обычной схеме - ты входишь, я прикрываю. И-эх, кто б зарплату повысил!

Ян еще не успел договорить, а Серега уже примерился к двери квартиры. Отступил на шаг, стараясь не поскользнуться и оставляя в застышей крови глубокие отпечатки. И ударил плечом - вроде бы, совсем несильно, но дверь сорвалась с петель и загрохотала внутри квартиры, брызнув щепками сломанного косяка. Белецкий, сгорбившись и выставив пистолет, ввалился следом.

- Твоя комната, - крикнул ему Милей, вворачиваясь между локтем здоровяка и стеной, покрытой непонятными брызгами, - я остальное проверю!

Говорить шепотом было уже бессмысленно. Белецкий что-то рыкнул согласно, загремел басом: «Всем лежать, бросить оружие!» В это время Ян рванул на себя дверь ванной. И соляным столбом застыл на пороге.

Обычная облупившаяся ванна была до краев заполнена той же черной, загустевшей жидкостью, в которой старший опер без труда узнал кровь. Запах сшибал с ног и выкручивал желудок как половую тряпку, но, присмотревшись, Милей увидел, что из ванны торчит рука с ножом.

- Твою маманю! - прошептал он, не переставая взглядом обшаривать тесное пространство ванной комнаты. Пистолет в его руке поворачивался вслед за взглядом. Но никто не выскочил из-за стиральной машины, никто не орал дурным голосом и не стрелял. В следующую секунду Милей был уже на кухне, где горела одинокая закопченная лампочка. Окно кухни было закрашено черной краской так, что дневной свет не проникал сюда даже в полдень. Здесь тоже никого не было, только тонкой струйкой текла вода из плохо завинченного крана.

В комнате что-то шумно упало, и Ян по-кенгуриному скакнул в коридор, локтем сшибив со стола фаянсовую кружку, которая ударилась об загаженный пол и разлетелась вдребезги.

- Серега! - заорал он. - Что там у тебя!

- Да ничего, - Белецкий отозвался из дальнего угла квартиры, на удивление спокойно, - нет тут никого. Кровищи только, как будто они здесь мясокомбинат на дому устроили. Ходи сюда, я все проверил.

Сунув пистолет в наплечную кобуру, Милей зашел в зал, увидев коллегу, который стоял в дверном проеме, ведущем, похоже, в спальню хозяев. Беляш был явно чем-то озадачен.

- Куда они все делись? - хмыкнул он, пожимая широченными плечами. - Окна изнутри забиты, дверь была заперта...

- Ну, один точно в ванной, - отозвался Милей, - купается. Полная ванна крови.

- Тоже мне, графиня Элизабет Батори, - сказал Белецкий и засопел носом, - вонища тут стоит, не продохнуть.

Милей заинтересованно посмотрел на него.

- Ты такой умный, Беляш... Тебе череп не жмет? Про графиню ты откуда узнал?

- Кино недавно посмотрел, - прогудел Белецкий, - по телевизору ночью показывали.

- Спать надо ночью, Беляш, - наставительно сказал Ян, - спать. Крепко и без сновидений. А то нахватаешься всяких слов - «кроатон», «филадельфийский эксперимент», «телепортация», «самовозгорание». Потом отвезут в дурдом.

- Да ну тебя! - отмахнулся Серега. Тут его взгляд упал на что-то, лежащее посреди зала.