Вадим Шарапов - Доля ангелов

- Беляш! Хватит! Хорош уже! - понимая, что опер сейчас ничего вокруг не слышит, Ян несколько раз выстрелил в потолок, обрушив еще кусок штукатурки на спину коллеге. Тот, будто потревоженный медведь, принялся оглядываться вокруг, временно оставив несчастного потустороннего изверга в покое.

- Я это! - замахал руками Ян. - Завязывай уже, наши победили. Ну и видок у тебя. Как будто сквозь «егозу» полз...

Еще несколько минут ему пришлось оттаскивать Белецкого, увидевшего, во что превратились его любимые джинсы, от полумертвого «дикобраза». Рискуя налететь на кулак, Милей мельтешил вокруг Сереги и нудно зудел о необходимости заточить злодеев в узилище и снять показания. Наконец, тот сдался и слегка уменьшился в размерах.

- Ф-фух! - сказал Белецкий, утирая со лба трудовой пот. - А это кто? По ориентировкам что-то не помню таких, - наконец-то заметил он неподвижно лежащие хари, прикрывающие головы сразу всеми конечностями.

- Подельники, - авторитетно заявил Ян. - Все пойдут паровозом вместе с этим...

Он достал из кармана связку одноразовых пластиковых стяжек и принялся деловито вязать харям руки. На «дикобраза», поосторожничав, он нацепил сразу три пары стяжек, хотя тот, ворочая вокруг остекленевшим от ужаса взглядом, и не думал оказывать сопротивления.

- Стоп, - спохватился он, - а где эта, ну, головоломка? С которой все и началось?

Белецкий как-то смущенно закряхтел и закашлял. Ян сурово посмотрел на него.

- Чего ты там хрюкаешь, фокусник-рационализатор, едрить твою? Говорил же сто раз - не суй лапы свои куда попало! Вот к жене - суй на здоровье, и к жратве - суй. И даже к пистолету - суй, а куда попало не надо! Где коробка?

- Я, короче, это... Наступил на нее, кажись... - совсем помрачнел Серега. Он поднял ногу и посмотрел на нечеловеческих размеров подошву ботинка, к которой пристало несколько резных щепок.

- Дай дураку член стеклянный, - в отчаянии стукнул себя кулаком по бедру старший опер, - он и член разобьет и руки порежет... Беляш! Ну что мы с тобой сейчас в качестве главного вещдока оформим? А? Тоже мне, Доктор Боль нашелся!

- Да тут этих вещдоков хоть ложкой ешь, - посмотрел вокруг Серега.

- Ладно, разберемся, - плюнул на пол Ян, прислушался к чему-то и расплылся в довольной улыбке.

- Чего веселого?

- Слыхал? Трубка заработала. Я думал - все, с концами.

В провинции Шаньси как-то давно жили двое - муж и жена. Жили, как говорится, «точно цитра с лютней», и за всю жизнь соседи ни разу не слышали от них ни одной перебранки.

Только последние годы старик Чань все чаще жаловался, что Великая Милостивица не дает им детей. Жена его на это ничего не отвечала, и хоть супруг ни в чем ее-то и не винил, вечерами со слезами сидела за пряжей. «Греющую ложе» Чань, однако же, брать не соглашался, хоть и сватали ему многих.

Однажды, возвращаясь с базара, старый Чань попал под дождь и зашел погреться в келью хэшана, который жил «на пространстве квадратной сажени», как и подобает. Тот хэшан славился своим умением предсказывать судьбу, в совершенстве владел «отражением духа», хотя никто и не слыхал, чтобы он когда-нибудь брал за это деньги, да и говорил он в глаза все, что думает. О нем и посейчас рассказывают, будто одному способному цзюйчжэню из Шанси, только-только «входящему в возраст» и уже занимавшему важный пост близ яшмовой печати, он предрек опалу - и точно, в год смены династий так и случилось. Поговаривали правда, что хэшан отличался склонностью к «отрыванию рукава», но все эти насмешки злых языков он невозмутимо пропускал мимо ушей.

Согревшись у огня, старый Чань и сам не заметил, как начал жаловаться хэшану на свои горести.

- Я Вам вот что скажу, - молвил тот, видимо, проникнувшись рассказом, - идите сейчас домой и соберите по корзинам все остатки муки. Замесите тесто и вылепите круглую лепешку. А в нее вложите вот эту дощечку, и пусть Ваша жена три дня носит лепешку за пазухой. Может, Истинный Владыка и смилостивится над бедой.

Тут хэшан подал Чаню небольшую бамбуковую пластинку с тайными знаками. Чэнь взял ее, вежливо поблагодарил и отправился домой, в глубине души, однако же, досадуя на хэшана. «Да разве ж моя «горная колючка» сможет сделать из муки что-то путнее?» - думал он. Но пришел домой и рассказал жене все как есть. Та очень обрадовалась.

- Говорят, этот хэшан превзошел все мудрости целительства, подобно самому Цинь Хуаню! - воскликнула она и, преисполнившись надежды, принялась сметать остатки муки. Потом замесила тесто, вылепила круглую лепешку и сунула за пазуху - все, как было говорено.

Надо ли таить, что именно через три дня, как хэшаном и предсказано было, у нее из-за пазухи донесся писк. И вот уже перед изумленными стариками возник круглый колоб, однако же, с глазами и ртом, как у настоящего живого человека.

- Будьте моими «строгим и милостивой»! - воскликнул этот колоб и принялся кататься по дому, звонко смеясь. Оправившись от оторопи, Чэнь и его жена очень обрадовались. Старик кинулся, чтобы отблагодарить хэшана - глядь, а келья пуста и очаг уже давно потух и холоден. Тогда он вернулся и вознес моленье в храме.

Колобу же они дали имя Чжао и стали растить его и ласкать, как сына. Позднее, когда он вырос и вошел в пору «укрепившегося возраста», он испросил у родителей позволения уйти в странствия. Они со слезами отпустили его, заставив поклясться Рекой и Горой, что Чжао не совершит ничего постыдного. Напоследок Чжао Мучной Колоб, как звали его все соседи, сложил двустишие:

И впрямь, в скором времени он прославился, как великий воин и мудрец, и даже, как говорится, вовсю пользовался «взглядом темных зрачков» самого государя, с которым поклялся быть «товарищем ступы и песта».

В старых легендах говорится, что Чжао Мучной Колоб сумел избегнуть козней злого Духа-Медведя с горы Синьдан. Самым же великим его деянием стала победа над лисой, которая долгие годы не давала покоя никому в Яшмовом Тереме. Обманув лису своими речами, Чжао загнал ее в тыквенную бутыль, а потом подвергнул, как водится, «участи белого лезвия», так что с тех пор обитателей дворца уже никто не беспокоил. Позднее, успешно сдав все высокие экзамены, Чжао стал начальником Главной судебной палаты, и о неподкупности и справедливости его говорили, словно о втором судье Ди.

От автора:

Один старый хэшан - а сумел оживить мучной колоб! Да кто он такой? Видно, святость его была сильна, раз предсказанное им сбылось с такой точностью. Однако, и старики сделали достойное дело, раз приняли Чжао, как настоящего сына. И он отплатил им добром - значит, сыновние чувства могут своротить горы. Даже лиса перед ним бессильна!