Нил Гейман - Сошедшие с небес

— Еще, — еле выдавил он, задыхаясь от смеха.

— Что я тебе сказала? — Тем не менее она подкинула его так высоко, что у нее задрожали руки, и тополя закивали, точно одобряя ее успех. Когда Брайан прилетел вниз, она вцепилась в него с такой силой, что у нее заныли плечи.

— Выше, — молил он почти неразборчиво, — еще выше.

— Теперь уже точно в самый последний раз. — Она присела, как будто клонящиеся тополя толкнули ее вниз. Напрягшись всем телом, она резким толчком выпрямилась и швырнула его вверх, в нависшую мглу.

На мгновение ей показалось, что только ветер тянет к мальчику свои крылья, пригибая деревья и стряхивая мелкий мусор с их ветвей — листья, которые шуршали, мелкие прутики, которые царапались и скреблись. Но нет, они не падали, они бежали, по-паучьи перебирая лапками, головами вперед по стволам деревьев со скоростью, которая, казалось, побеждала время. У одних не было тела, с которым они могли бы жить, другие не имели кожи. Она видела, как жадно горели их высушенные глаза, как по-младенчески широко разевали они беззубые голодные рты. Их было столько, что нижние ветки деревьев пригнулись к земле под их весом, и они протянули свои палочки-руки, чтобы подхватить ребенка.

В это мгновение полной беспомощности Жаклин захватило чувство, в котором она не призналась бы никогда — приступ детского восторга, смешанного с полной безответственностью. Она забыла о том, что она — сестра милосердия, пусть и бывшая, о том, что она теперь такая же старая, как иные из пациентов, за которыми она когда-то ходила. Нельзя было рисковать Брайаном, конечно, но его уже не спасти. Тут он выпал из тени тополей, в ветвях которых больше не было жизни, и она рванулась к нему. Но силы покинули ее руки, и он ударился о твердую землю со звуком, похожим на стук упавшей крышки.

— Брайан? — сказала она и, стеная, склонилась над ним. — Брайан, — повторила она, видимо, так громко, что ее услышали в доме. Она слышала, как грохнула рама в окне ее старой комнаты, и Синтия крикнула:

— Что ты еще натворил? — Башмаки загрохотали по лестнице, на крыльцо выскочила сестра, и она отвернулась от маленького тельца, тихо лежавшего под необитаемыми деревьями. В голове у Жаклин была лишь одна мысль, но, безусловно, очень важная.

— Никто его не поймал, — сказала она.

Питер Кроутер — обладатель множества наград за писательскую, редакторскую и издательскую деятельность: он участвовал в создании чрезвычайно популярного независимого издательства «ПиЭс Паблишинг».

Его рассказы, вошедшие в сборники «Самая длинная запись», «Одинокие дороги», «Песни прощания», «Плохое утешение», «Между строк», «Земля в конце рабочего дня», а также готовящийся к изданию «То, что я не знал, что мой отец знает» не только переводят на многие языки, по ним также снимают телефильмы по обе стороны Атлантики.

В содружестве с Джеймсом Лавгроувом он создал роман «Зияние Эскарди» и научно-фантастический цикл «Сумерки навсегда» («Тьма» и «Окна души» уже в продаже, «Тьма поднимается» готовится к выходу). Его короткий роман на тему Хэллоуин, «У волшебника-дуба и ручья фей», уже готовится к публикации в издательстве «Эартлинг».

Кроутер живет на живописном йоркширском берегу Англии со своей женой и бизнес-партнером Ники.

«Сознаюсь, я никогда не понимал тех авторов жанровой прозы, которые говорят, что не верят в то, о чем пишут, — признается писатель. — Лично я верю во все: в вампиров, вервольфов, привидения, гоблинов, пришельцев, Санту, вмерзших в лед чудовищ, фей, идеальную пинту Гиннесса… во все эти штуки. И особенно сильно я верю в то, что настанет день, когда я снова увижу моих родителей.

Мне так не терпится самому убедиться в этом, что время от времени я потакаю своим капризам и пишу что-нибудь этакое, чтобы провести с ними какое-то время… хотя бы на бумаге.

„То, что я не знал, что мой отец знает“ написан как раз в один из таких моментов, когда мне особенно сильно хотелось опять увидеть отца и крепко обнять его. Нет нужды объяснять, что этот рассказ посвящается ему и всем отцам, слишком рано покинувшим своих детей. И самим детям, которые, хотя и подросли немного, продолжают безумно скучать по своим родителям».

«Пап, я так люблю тебя!»

Что-то было не так.

Беннет Дифферинг открыл глаза и прислушался, пытаясь понять, что же изменилось. Потом сообразил. Дыхания жены не было слышно.

Он сел, натягивая на себя одеяло, и уставился на пустое место в постели рядом с собой. Шелли не было. Он бросил взгляд на часы и нахмурился. Что-то рано она сегодня встала Обычно она лежит, пока он не выйдет из душа С чего это сегодня вдруг поднялась ни свет ни заря?

Потом он вспомнил Сегодня у нее встреча с сестрой, намечается очередной ежегодный забег по магазинам с шопингом до упаду.

И тут же, как по заказу, раздался голос Шелли.

— Милый?

— Ага, встаю, — крикнул Беннет в потолок.

— Я уже ухожу. В восемь пятнадцать встречаемся с Лизой.

Беннет кивнул пустой комнате. Сквозь зевок сказал:

— Развлекись хорошенько.

— Непременно, — крикнула она в ответ.

— Будь осторожна.

Он слышал, как она топочет по натертому деревянному полу прихожей то туда, то обратно, — собираясь, Шелли вспоминала сначала про ключи от машины, потом от дома, потом про сумочку.

— Замечательно, — крикнула она ему. — Сегодня прекрасное утро.

Беннет шлепнулся на кровать.

— Хорошо. — Но вышло только неясное бормотание, заглушенное зевком.

— Что?

— Я сказал «хорошо». Я рад за тебя.

Шаги внизу прошлепали в кухню.

— Я буду дома к восьми. Лизин автобус в семь.

— О’кей.

Шаги ненадолго замерли, а потом затопали по лестнице наверх.

— Не могу уйти, не поцеловав тебя на прощание, — сказала Шелли, вбегая в спальню. В открытую дверь понеслись снизу звуки радио.

Она склонилась над ним и смачно поцеловала его в лоб. Он знал, что на нем остался отпечаток ее помады, видел это по озорному блеску ее глаз, когда она, откинувшись назад, с удовлетворенной улыбкой созерцала свою работу.

Она нежно взъерошила ему волосы.

— Чем будешь заниматься сегодня?

Беннет пожал плечами, зевнул и отвернулся. Во рту еще чувствовался застоялый вкус ночи.

— Да так, всем понемногу.

— Слова! — перебила Шелли и ткнула его пальцем в живот. — Сначала напиши слова, а уж потом просматривай мейлы. — Она улыбнулась и потерла ладошкой его живот — еще один знак нежности. — Не заскучаешь? — Вопрос сопровождался одновременным подъемом интонации и бровей.