Корнель Макушинский - Скандал из-за Баси (журнальный вариант)

— Деточка, ведь мне семьдесят лет! — сказала пани Таньска с горечью.

— Ну и что, что семьдесят лет! — бодро воскликнула Бася.

Бабка задумалась. На момент замерла, как Дафнис, превращенная в лавровое дерево, однако тут же глаза ее заблестели.

— А знаешь, ты права! — закричала пани Таньска и пустилась с Басей наперегонки.

Добежав до широкого дивана, она упала на него бездыханной, как тот гонец, который в один дух добежал от Марафона до Афин. Тот известный марафонец не свалился, правда, на диван, но все другие подробности в этом спортивном сравнении вполне совпадали.

Панна Станислава, привлеченная шумом, заломила руки, сплетя их восьмеркой.

— Бабушка, что вы тут вытворяете?

— Ничего не вытворяю... молодею! — заявила бабка громко.— Я еще. не такая старая, чтобы не побегать немножко.

— Но ведь вам семьдесят лет!

— Семьдесят? Может быть! И что с того? Бывали такие, что в моем возрасте скакали, как козочки...

Бася, услышав об этом, тут же захотела уговорить бабушку, чтобы та немедленно все это продемонстрировала, но в этот момент как раз вошел пан Ольшовски.

В этот день закончился очередной месяц пребывания Баси у панны Станиславы, и он явился «за своей посылкой». Сроки он соблюдал с точностью до часа. Мудрое соломоново решение двух необычайно рассудительных мужей, которые его приняли, оставалось в силе и ни разу с тех пор не подвергалось ревизии. Эта веселая история тянулась уже год, и дело обходилось без столкновений и без всяких неприятных сюрпризов. Ольшовски снискал горячую симпатию бабушки, которая, желая выразить эту симпатию как можно сердечней, неизменно обещала, что она прочитает все его книжки.

— Прочитаю их, дорогой, когда заболею. Когда я здорова, то жаль времени.

— Желаю Вам никогда их не прочитать! — смеялся Ольшовски.

— Очень разумно вы говорите! — отвечала бабушка.— И за это я вас люблю, и за то, что вы любите Басю. Вас эта девчонка еще не доняла? Нет? Удивительно! Я, когда она у нас, так устаю, как конь после скачек. Вчера я должна была лезть на комод, но, слава Богу, не на шкаф. А этот ваш проклятый пес выл от радости. У него в голове не все в порядке. Если не гавкает, то крадет. А вы знаете, кто вчера приходил к Басе? Этот старый актер Валицки. Очень милый человек, только горничная, которая открывала ему дверь, упала в обморок, потому что он такую рожу скорчил. Зачем он вытворяет со своей физиономией такие штучки? Я его тоже очень люблю. Я его оставила обедать, потому что Бася не хотела его отпускать. Спрашиваю, понравилась ли ему телятина. Он ничего не ответил, только заскрежетал зубами, а Бася вслед за ним. «Ну, тогда, может, соус удался?» — спрашиваю этого гамадрила. «Этим соусом хорошо заклеивать окна на зиму!» — ответил он голосом из живота. Страшно забавный тип...

Стася его обожает. Я бы еще что-то вам сказала, да боюсь, что вы проговоритесь. Мужчины — страшные сплетники... Женщина не выдаст тайну, если даже из нее будут ремни резать, но мужчины...

— Клянусь, что ничего не выдам! — сказал пан Ольшовски с улыбкой.

— Ну, тогда скажу... Стася обожает не только этого страшилу с разбойничьей мордой, но и вас!

— Не может быть!

— Может быть, а вы покраснели как рак. Наверное, вы этими своими книжками задурили девушке голову. Теперь понимаете, почему я боюсь их читать? У меня были двое... нет! Насколько я помню, у меня было трое мужей, только со счетом у меня все время не лады. Этого хватит! Почему вы смеетесь? Я еще могу забраться на комод, значит, могла бы еще раз выскочить замуж.

— Бабушка, выскочи! — крикнула Бася с энтузиазмом.

— Вы слышите? — смеялась Таньска.— Бог говорит устами младенца. Я и не знала, что это сокровище тут лазит.

Знаменитый писатель задумался, а пани Таньска вглядывалась в него напряженно, с жадным вниманием, как рыбак вглядывается в поплавок: клюнула рыба или не клюнула? Ведь пани Таньска, перворазрядный дипломат, строила свои потаенные планы.

Никто о них не знал, кроме кухарки, которая славилась серьезностью в отношении сердечных дел. Тупой человек, глядя на свежую вырезку, подумал бы, что это только вырезка; в ее же глазах она приобретала форму страдающего, кровоточащего сердца, которое несчастная любовь привела к гибели. На тайных совещаниях с пани Таньской она твердо заявила, что жизнь на два дома для Баси — это явный нонсенс и что панна Стася должна выйти за пана Ольшовского.

— Это ничего,— говорила она шепотом,— что у пана Ольшовского нет приличной работы и он должен писать книги. Если бы он немного походил и поискал, наверняка бы нашел какую-нибудь работу и тогда бы бросил свою писанину. Пускай бы он женился на нашей барышне, все бы на этом и кончилось. Мужчина он хороший, и усы у него такие красивые, как у того сержанта, которого у меня одна обезьяна со Злотой улицы отбила.

Я Бабушка тоже явно недооценивала художественную литературу, но пан Ольшовски очень ей нравился. На замыслы бабушки немало влиял и тот факт, что на приданом не надо менять метки — ведь инициалы Стаей и пана Ольшовского были одинаковыми.

Это тоже хороший знак. Поэтому, когда Бася была в ее доме, бабушка часто его приглашала, а он охотно принимал приглашения. Когда он похвалил какое-то блюдо, бабушка шепотом объяснила: '

— Это Стася готовила!

Панна Станислава, услышав это однажды, горячо запротестовала:

— Зачем вы, бабушка, рассказываете пану Ольшовскому такие вещи? Вы ведь знаете, что это не я делала, а Марцыся.

— Ну и что? Мне семьдесят лет, и я могла забыть. А впрочем, я знаю, что делаю... Хо- хо! Я стреляный воробей! Ты думаешь, что у мужчин есть сердце? Ерунда! Прежде всего у них есть желудок.

— Но что все это значит?

— Ничего, ничего... Почему все это должно обязательно что-то значить? — хихикала бабка, знаменитый дипломат. .

Талейран в юбке, она не заметила, что Бася внимательно прислушивается к ее совещаниям с тайным кухонным советником. Кто обращает внимание на карапуза, который возится с разбалованным псом?

В тот же день девочка переехала к пану Ольшовскому со всем своим движимым и недвижимым имуществом. Пребывание у человека, у которого можно было лазить по голове и делать с ним все, что только дамская душа пожелает, Бася считала приятными каникулами. С женщинами всегда труднее. Панна Станислава начала учить ее азбуке, а бабка приучала к домашним порядкам. У пана Ольшовского же царила золотая свобода.

Можно целый день хохотать и переворачивать весь дом вверх ногами. Мужчина вообще не в счет! Ему не мешает, если Михась возит Басю на ковре, а Кибиц, у которого нет более важных дел, обгрызает листья пальмы. Кроме того, в доме доброго дяденьки шла оживленная светская жизнь. Все время кто-то приходил, смеялся, болтал и уходил. Друзья пана очень милые люди. Каждый всегда что-нибудь приносил в кармане для принцессы Барбары, а один из них нарисовал Басю на картине, которую Кибиц отчаянно облаял. Удовольствий было множество. К самым большим относились походы с дяденькой в парки и езда на автомобиле, о чем всегда знала столица, потому что Кибиц, радуясь быстрой езде и потеряв от нее ту капельку ума, которой обладал, гавкал, как ненормальный, облаивая людей, дома, фонари.