Алексей Морозов - Золото Холокоста

В Тель-Авиве на бульваре царя Саула в тени деревьев находится неприметное здание с неброской табличкой, извещающей, что здесь расположен какой-то «Институт специальных задач». Это и есть Моссад – ведомство разведки и специальных задач – наиболее эффективная спецслужба в мире. Когда 1 апреля 1951 года были объединены две организации: Институт координации и Институт безопасности, то получился Моссад. Его директором был назначен Рувен Шилой, с прямым подчинением премьер-министру. Перед ним открылась печальная картина: большинство агентов и резидентур превратились в полукриминальные структуры, занимавшиеся контрабандой и торговлей наркотиками; внутри бушевала война между разведкой и контрразведкой, которая не оставляла сил на основную деятельность; международные скандалы следовали один за другим. Руководство страны и лично Бен-Гурион были в ужасе от этих малоуправляемых структур. Шилой железной рукой положил конец этой вакханалии, провёл реорганизацию, в ходе которой были уволены 90 % сотрудников, и разработал теоретическую базу и основные принципы работы израильской разведки. Упрощённо их было три:

1. Израильская разведка – гарант безопасности евреев по всему миру.

2. Моссад – международный альянс спецслужб.

3. Любой еврей в мире – гражданин Израиля.

Эти принципы действуют по сей день, хотя в их применении появились некоторые новшества. Конечно, необходимо признать, что страна находится в окружении враждебных арабских государств, не смирившихся с её образованием. Пышным цветом расцвёл терроризм. Начались захваты самолётов и кораблей, появились еврейские заложники. Затаились по всему миру недобитые нацисты, которые должны понести наказание. Всё это диктует создание сильной спецслужбы. Но то, что было создано, превзошло все ожидания. Шилой предлагает сделать Израиль учебным полигоном, где молодые разведчики дружественных стран по-настоящему проводят диверсионные операции и занимаются агентурными разработками, т. е. учатся, постигают азы профессии. Всё это происходит, естественно, в интересах еврейского государства. Руководство Израиля мгновенно понимает выгоду этого проекта. Премьер-министр целый год проводит почти в сплошных командировках, увязывая этот вопрос с руководством стран Запада. И вот свершилось! Известно так называемое Соглашение Бен-Гуриона, которое является суперсекретным до сих пор. Оно прописывает условия, согласно которым, в Моссад на стажировку присылаются все начинающие разведчики из государств – членов НАТО, где им предоставляются реальные условия для работы. Естественно, под контролем Израиля.

Буквально за один год такого сотрудничества израильская разведка становится самой мощной в мире. Как этого удалось добиться? Какой ценой? Какими интересами пришлось поступиться? Кто на кого работает или, может быть, все работают на всех? Это главный секрет Моссада, который ещё не скоро удастся раскрыть. Настали новые времена, а второй принцип продолжает действовать. В настоящее время в Израиле стажируются представители спецслужб Грузии, стран Балтии, Украины. Кстати, Шилой предложил назвать второй принцип «кибуц галуёт» (дословно на иврите – собирание диаспор) спецслужб, а Бен-Гуриону, который был глуховат, послышалось «Кибуц» (сельхозкоммуна в Израиле) спецслужб. Он засмеялся и сказал Рувену что-то вроде: «Оставь это название для внутреннего употребления». До сих пор ветераны разведки называют Моссад – кибуцем спецслужб.

Набор сотрудников в разведку также представляет интерес. Например, в 2000 году вышло объявление со словами: «Моссад открыт не для всех, но, возможно, для тебя». Тысяча человек прислали свои заявления, но был принят только один (1!). Хотя и сейчас на сайте этой организации можно найти анкету для желающих. Моссад сильно отличается от всех спецслужб своей кадровой политикой, которая основывается на третьем принципе. Особенно в последнее время эта политика стала очень гибкой. Кроме сотрудников и агентов, был введён институт саянов (добровольных помощников – на иврите). Не надо путать с агентурной сетью. Здесь всё тоньше. Саянами могут быть только чистокровные евреи или еврейки, преданные своей стране, чьими гражданами они являются, но одновременно уважающими свою историческую родину и готовые ей помогать. По закону Моссада акция, в которой задействован саян, не проводится в отношении того государства, в котором он постоянно проживает. Саян не подписывает никаких обязательств, но лично известен резиденту Моссада в стране. Это новшество позволило поднять на высочайший уровень информированность Израиля. Фактически большинство военно-политических секретов государств почти сразу становятся известны руководству израильской разведки, а, следовательно, и страны.

Директор московской ассоциации «Холокост» Лилия Бруднэ была идеальным саяном. В Моссаде её уважали и ценили. Она любила и Россию и Израиль и разрывалась между этими двумя странами. Её отца, как говорили, качал на коленях сам Шолом Рабинович, более известный под именем Шолом-Алейхем. Именно его творчество выдвинуло еврейскую светскую литературу на уровень мировой. «Тевье-молочник», «Мальчик Мотл», «Менахен-Мендл», «Неунывающие», «Блуждающие звёзды» – всё это вошло в душу Лилии с юности и осталось там навсегда. Она сострадала всем этим простым людям с их грустным юмором. С другой стороны – Булгаков, «Мастер и Маргарита», Эренбург, «Люди, годы, жизнь», Пастернак, «Доктор Живаго», а потом и Солженицын, «Архипелаг Гулаг» поразили её в самое сердце непрекращающимися мучениями народа, и острая боль от этого постоянно напоминала о себе. Она жила, что называется, «нараспашку» и очень страдала от этого. То, прельщённый состоятельный семьёй, её год грел в постели волосатый грузинский «тарзан», исчезнувший навсегда с последней хрустальной люстрой в руках. То, заинтересованный в московской прописке, к ней в постель пробрался местечковый еврейский «херувим» с миндалевидными глазами. На отцовских связях она устроила его в Литературный институт и три года вытирала ему сопли, пока он не предъявил права на жилплощадь, и Лилия увидела мгновенное превращение «херувима» в полного скота. Получив отказ, он впал в ярость, обматерил её, разрезал всю одежду ножницами и напоследок, поставив ей фингал под глаз, наконец съехал из квартиры. То, будучи безумно влюблённой в красавца майора-пограничника и уже собираясь с ним уезжать на защиту дальневосточных рубежей нашей родины, она вовремя обнаружила у себя гонорею от возлюбленного. В последний раз бросившись в омут страсти, Лилия через полгода с удивлением узнала, что её избранник – многожёнец. Может быть, из-за того, что её мать умерла во время родов и некому было дать женский совет, может быть, из-за того, что её отец был слишком занят своими любовными приключениями, а постоянно сменяющие друг друга мачехи даже не разговаривали с ней, но личная жизнь не сложилась, и Лилия целиком посвятила себя работе. Хотя и здесь было не всё так просто. Её отец, стоявший у истоков образования московской ассоциации «Холокост», посвятил всего себя святому делу. Хлопоча по инстанциям и получая отказы, он говорил, что образование центра памяти еврейских жертв есть его предназначение, и делал всё новые и новые попытки. Наконец, связав «Джойнт» (деньги) с администрацией президента (власть), в 1992 г. ему удалось получить разрушенное двухэтажное здание на одной из набережных Москвы, которое отремонтировали еврейские благотворители. Казалось бы, надо радоваться, но тут его хватил инфаркт. Единственной женщиной, которая непрерывно находилась в больничной палате, была его дочь, и, проникшись под конец жизни отцовскими чувствами, он решил раз и навсегда устроить её жизнь. Завещав «Джойнту» все права на переиздание своих произведений, он стал умолять учредителей вместо него назначить Лилию директором ассоциации.