Виктория Фельдман - Эмигрантский синдром

Жена, которую мама всегда недолюбливала, стала все чаще выказывать недовольство отсутствием денег. Она, конечно, была права, но что он мог сделать. Он был инженером, а не бизнесменом. После всего она ушла жить к своим родителям, забрав с собой ребенка. Он не пытался ее вернуть, ведь ей нужны были только деньги. А их все равно не было. Яков целыми днями безуспешно слонялся по городу в поисках работы. Папе становилось хуже. Уже на шее появилась довольно большая выпирающая опухоль. Но поехать в Москву, на операцию, он уже не мог. Тот врач, который консультировал его, уехал за рубеж. Москва стала столицей России, а украинцы – иностранцами.

В областной онкологической больнице операционное отделение закрыли на ремонт. И вот уже второй год оно не работало. Не было денег, потому что не было власти.

Когда папа умер, было лето, жарко. Хоронить его нужно было срочно. Никакие службы, связанные с похоронами, не работали. Приходилось носиться по городу для подписания всяких необходимых бумаг, заказа места на кладбище, похоронной машины и прочее и прочее. На похороны ушли почти все папины сбережения. После похорон, когда ушли соседи, участвующие в поминках, на душе было ужасно тяжело. Яков с мамой вспоминали счастливые спокойные дни с отцом, его улыбку. Оказалось, что они остались совсем одни. Был только один вопрос: «Как жить дальше?»

Яков ничего путного не мог придумать, а мама решила, что пора продавать вещи. Они смогут какое-то время на это жить.

Прошло два года. В их квартире уже ничего не осталось. Только диван для мамы, раскладушка, на которой спал Яков, стол и три стула. Еще радиоприемник отца, который мать сохранила как память. А работы все не было.

В один из теплых дней осени Яков отправился в районный центр. Там жили старые знакомые родителей. Он взял с собой последнее, что было в доме – радиоприемник отца – и поехал менять его на картошку, овощи. Если повезет, то и на курицу.

На следующий день он, счастливый, с продуктами, возвращался домой, что-то показалось ему необычным. Возле дома толпились люди. В квартире была милиция.

– Что случилось? – был его первый вопрос.

– Вот записка для вас, – сказал мне милиционер.

На листке бумаги маминой рукой было написано: «Прости меня сынок, но я так жить больше не могу, ушла за отцом». Оказалось, пока его не было, мама выбросилась с окна пятого этажа их квартиры. Это был настоящий удар в спину. Для русского человека в такой ситуации лучший выход – напиться. Но он только прикидывался русским, а на самом деле в душе и по паспорту – еврей.

И опять похороны. Теперь уже с кремацией…

Что наша жизнь? Игра, которая состоит из ряда случайностей. Так, совершенно случайно он узнал, что евреям разрешен выезд в благополучную Германию. Боже, как он обрадовался! Наконец – то, все закончится. Эта бесконечная нищета и безысходность. И никто тебе не поможет, только ты сам.

Для отъезда нужны деньги и Яков решил продать квартиру. Под это он взял в банке кредит. Деньги небольшие, но на них можно было жить до отъезда. Нужно было съездить в Киев, купить анкету, очередь и получить разрешение на выезд. УРА!!!

Теперь осталось только продать квартиру. Знакомые прислали покупателя, вроде бы приличного человека. Договорились о цене. Часть денег покупатель перевел в счет кредита, а другую – наличными.

Все было, как условлено. Последний раз он отправился попрощаться с морем. Воздух был напоен ароматом морских водорослей. На душе спокойно, как будто бежал долго-долго и вдруг остановился.

Последняя ночь перед отъездом была тревожной. Все крутились мысли: «Как это будет? Что его ждет?». И вдруг в два часа ночи раздался звонок в дверь. Яков спросонья открыл дверь без лишних вопросов, в доме уже совсем ничего не было. А о деньгах он забыл. Ворвались трое в масках, один повалил его на пол, связал ему руки, второй заклеил рот, а третий бросился к столу, на котором лежали все документы, деньги, приготовленные к завтрашнему отлету. Они взяли деньги, стукнули Якова чем-то по голове и исчезли.

Теперь он уверен – они зашли к нему не просто так, их кто-то навел, рассказал про деньги. Но что уж сейчас!

Самолет пошел на снижение. «Неужели все позади. Позади весь этот кошмар?»

Гул самолета становился все тише. «Мы приземлились в Аэропорту Франкфурта» – объявила стюардесса.

Прошло 10 лет. Перестроечные кошмары забыты, как страшный сон. Наверное, свой лимит несчастий Яков исчерпал. Здесь, в Германии, его жизнь сложилась благополучно. Наверно, это компенсация за те страдания, которые он перенес на родине. У Якова новая семья, хорошая работы. Но он никогда не вспоминает о бывшей родине, в его семье эта тема – табу.

Как это было? Многие уже не помнят.

Одесса. Начало восьмидесятых. Волна перестройки оказалась такой сильной, что вынесла целые семьи в новые пространства. У простых людей слово «Перестройка» до сих пор вызывает дрожь в коленках и негативные воспоминания. Помимо глобальных изменений в экономике и мировой политике, этот период, так или иначе, отразился на каждой, отдельно взятой семье, которой «повезло» жить в условиях перестройки, ускорения, плюрализма.

Каждое рабочее утро в техническом отделе завода начиналось одинаково. Молодые инженеры курили в коридоре, затягиваясь, как в последний раз. Женщины, независимо от возраста, смотрелись в зеркала и наносили на лица макияж. Потом в коридорах звенел звонок, и все занимали свои рабочие места.

Комната, в которой располагалось бюро, была небольшой. В ней помещалось семь человек. Столы и кульмана стояли так тесно друг к другу, что ходить приходилось боком.

Отдел «товаров народного потребления» был создан при головном институте машиностроения.

Создание такого отдела было веянием времени начала перестройки. Решение Коммунистической Партии создавать при заводах новые подразделения исполнялось неукоснительно. Никто из руководства института толком не знал, чем все эти ребята будут заниматься. Но решение сверху надо исполнять без возражений, это правило существовало еще с брежневских времен.

Все шло своим чередом. В начале дня «САМ», взяв в руку толстую папку, зачитывал срочные вопросы на сегодня и не очень срочные на завтра, после чего исчезал. Найти его в течение рабочего дня было очень трудно. Где он проводил весь день, не знал никто. Все остальные делали вид, что интенсивно работают.

Конструктора, один постарше – Виктор, и помоложе – Моня, укрывшись за кульманами, делали очередную курсовую для студентов третьего курса института. (Все же живая копейка). Технологи – Света, Люба и Марик, разложив техническую документацию, читали любовные романы и ждали обеда.