Николай Шмагин - А любовь всегда бывает первой

Верховодил Вовка с палкой наперевес, изображая из себя Чапая, за ним бегали остальные красноармейцы, Ирка была Анкой-пулеметчицей, и Ванька улыбнулся, вспомнив, что вроде бы совсем недавно он сам со своими друзьями также играл в войну.

Завидев взрослого Ивана, мелюзга с воинственными криками окружила его, и ему пришлось обороняться; он сгреб их в кучу и повалил наземь к великой радости детишек, не избалованных вниманием старших.

– Папа идет! – глазастый Вовка бросился навстречу отцу, возвращавшемуся с работы немного позже старшего сына.

– Ну, как прошел первый день на заводе? – поинтересовался отец у сына, потрепав льнувшего к нему Вовку за вихры.

– Нормально, осваиваюсь помаленьку. Прикрепили меня к Стеценко Михал Петровичу, учеником. Лучший слесарь цеха, да и мастер, тоже вроде бы свойский мужик.

– Знаю я Стеценко, выпивали как-то с ним. На Ленинской живет, возле хоз товаров. Пошли, жрать охота.

И они ушли домой, забыв про детвору…

Дома отец развел кипучую деятельность. Быстро и ловко начистив картошки, он зажег примус, и через короткое время на столе перед Ванькой уже дымилась сковорода с жареной на постном масле картошкой с луком.

Отец с сыном уплетали любимое блюдо с таким аппетитом, что прозевали момент возвращения с работы хозяйки дома.

Волоча за руку упирающегося зареванного Вовку, не желающего расставаться с улицей и друзьями, она сердито оглядела обедающих:

– Обедаете, работники? А про мальчонку и думать забыли. Он без присмотру по улице шастает, тоже есть хочет, а им хоть бы хны!

– Я в его возрасте уже по чужим садам яблоки обрывал, да девок за задницы щупал, – попытался, было отшутиться отец, подмигнув Ваньке, но на их беду хозяйка была не в духе и рассердилась еще пуще:

– Только на это ты и мастак. Постеснялся бы перед детьми такое говорить. Чему хорошему бы поучил, так нет, одни глупости на уме.

Она сердито бросила сумки на кухонный стол и загремела посудой на весь дом, ругаясь уже на Вовку:

– А ты тоже хорош. Чумазый весь, как поросенок. Штанов на тебя не напасешься. Зачем от бабушки сбежал? Вот я тебя!..

Отшлепанный и присмиревший Вовка тихо, как мышь, сидел на диване и поглядывал на отца с братом, которые дочистили сковороду до блеска и пересели к нему на диван. Не грех и отдохнуть после работы.

Отец сыто рыгнул и, удовлетворенно похлопав себя по животу, заявил:

– Тебя дожидаючись, с голоду подохнешь. Кстати, ты не забыла, что сегодня нас с тобой Басаргины в гости пригласили?..

Этим напоминанием он сумел остановить поток новой брани, уже готовой сорваться с губ жены. Она действительно забыла об этом в суматохе рабочего дня, и беганья по магазинам после работы в поисках хлеба насущного. Нелегко быть хозяйкой семьи в маленьком российском городе, в самый расцвет строительства коммунизма, даже в ее привилегированном положении, как работника торговли. Что уж говорить о других?..

Постепенно все успокоилось: Вовка листал детские книжки с картинками, Ванька читал Джека Лондона, а родители собирались в гости. Это событие примирило их на время, и они даже посмеивались друг над другом:

– Не забудь губки накрасить, мадонна алатырская! – шутил отец в духе художника-реалиста, мать не отставала в остроумии:

– А ты расческу прихвати, кудри расчесать. Зоя не любит нерях, они все же, как никак, преподаватели физкультуры. Так что подтяни живот.

– То-то я смотрю, ты все талию оглаживаешь. Перед Левой стройной показаться хочешь, профурсетка!

– На себя лучше посмотри, оформитель.

Наконец, принаряженные и довольные собой, родители обратили внимание на скучающих на диване детей:

– Ваня, ты уж посиди сегодня с Вовиком. Его нельзя одного оставлять, набедокурит, дом еще спалит, – нарочно сгущала краски мать, обратив внимание на книгу в руках сына. – Ты бы лучше учебники достал. Школу все равно надо заканчивать. Профукаешь год, смотри у меня.

– Не беспокойся, меня берут в девятый класс. В вечерку ходить буду.

– И то, слава богу. Ну, об этом потом поговорим. Пошли, Николай! – скомандовала она, и родители ушли. Правда, идти им было недалеко.

Братья с интересом проследили в окно, как они перешли дорогу, и скрылись во дворе дома напротив, чуть наискосок.

Затем занялись каждый своим делом…

Уже затемно, вернулись из гостей изрядно подвыпившие родители, и с порога принялись скандалить, снова изощряясь в остроумии:

– Ты кончай этому Льву глазки строить, не то я ему кумпол отшибу, и тебе тоже попадет. Мало не покажется.

– Подумаешь, вояка нашелся. Ты и в Чебоксарах меня к каждому фонарному столбу ревновал. За драку и поперли тебя из Фонда.

– Нечего было танцевать с чувашами, вертихвостка!

– А с кем мне было танцевать? Ты зенки в буфете заливал, не до танцев тебе было, а я дама молодая, красивая. Вот мужчины и приглашают.

– Молчи. Лучше не зли меня!

– Сам молчи. У самого рыльце в пушку. С Зои глаз не сводил, чуть дыру ей не протер на заднице…

Вовка затаился от страха на диване, глядя на разъяренных родителей, которые, того и гляди, накинутся друг на друга, а Ванька не выдержал больше и, выскочив из-за стола, бросился одеваться:

– И не надоело вам ругаться? Я к бабке лучше пойду, у нее переночую. Мне на работу с утра, выспаться надо. Ну, вас…

Одевшись, выбежал из дома на темную улицу, но родителям было не до него: у них много чего накопилось друг против друга за последние годы…

– Ванюшка, вставай. На работу опоздаешь, – бабушка легонько трясет разоспавшегося внука за плечо, и с улыбкой глядит на него: как он вырос за последнее время, совсем мужик стал. Работает.

– Сейчас встану, бабань, – отмахивается от нее внук, с трудом просыпаясь. Ему кажется, что он еще маленький, и сквозь дрему до него доносятся бабушкины шаркающие шаги, он слышит, как стучат ходики на стене, и на кухне кашляет дед возле печной отдушины. Он даже почувствовал запах махорки, которую тот курил, и вскочил, сев на кровати.

Окончательно проснувшись, он вспомнил действительность и грустно огляделся: все та же перегородка отделяла его кровать от передней, тот же сундук перед окошком, и даже в углу возле бабушкиной кровати лежат на полу россыпью дозревающие яблоки, груши, источая нежный аромат. Все, как всегда, только деда больше нет, и не будет.

Примирившись с этой мыслью, Ванька оделся и вышел на кухню.

Его старенькая бабушка уже напекла блинцов на завтрак, налила чаю.

– Поешь, как следует, не спеши. Успеешь еще. Чать, цельный день работать, силы понадобятся.

– Спасибо, бабань. Что бы я без тебя делал?

– Все ругаются, никак? Не будет у твоей матери жизни с этим Лутошей, прости хосподи мою душу грешную.

– Ладно, пусть как хотят. Их дело.