Вера Гривина - Русский рыцарь

– Король зовут к себе рыцаря Конрада.

Лупо хмыкнул:

– Я готов поспорить на свой дурацкий колпак, что мессиром Конрадом заинтересовалась королева. Ее всегда привлекает новое и загадочное.

Борис приблизился к венценосной чете.

– Вот дорогая – это рыцарь Конрад из… Мазии, – представил Людовик рыцаря жене.

Борис учтиво склонил голову.

Алиеноре окинула оценивающим взглядом новичка, после чего удовлетворенно промурлыкала:

– Я рада видеть в наших рядах еще одного благородного рыцаря.

Борис еще раз поклонился.

– На кого-то рыцарь Конрад очень похож, – медленно проговорила королева, впившись взглядом в лицо чужеземца.

– Вот и мне так показалось, – подхватил король.

«Не догадались бы они, на кого я похож», – забеспокоился Борис.

На его счастье появился Жильбер, чтобы напомнить королю о том, что давно пора отправляться в путь. Людовик велел дать сигнал к выступлению, и вскоре войско крестоносцев растянулось по дороге, ведущей к переправе через пограничную реку Саву.

Лупо держался рядом с рыцарем Конрадом и, не жалея едких слов, рассказывал ему об окружении обоих венценосных особ. Борис слушал молча, пока шут не упомянул девицу Агнессу де Тюренн, самую молодую в свите королевы.

– Эта та, у которой алые ленты? – спросил рыцарь.

Лупо улыбнулся.

– Мессиру Конраду было угодно ее заметить?

– Волосы у нее красивые, – буркнул Борис.

– И не только волосы. Пусть меня черти зажарят в аду, если малютка Агнесса – не само очарование. Де Винь того и гляди сгорит от любви к ней.

Последние слова шута Борису почему-то не понравились.

– Она невеста Ги? – осведомился он.

– Нет, Агнесса всего лишь дама сердца юноши.

– Почему же он на ней не женится?

– Главным образом, потому что вряд ли она пожелает за него выйти. К тому же де Винь и Агнесса, хотя и в родстве по своим матерям, тем не менее не пара друг другу: он – простой суассонский рыцарь, а она – дочь одного из самых знатных и богатых сеньоров Тулузы.

Борису хотелось узнать еще что-нибудь о кареглазой девушке, но Лупо не сказал больше о ней ни слова, а принялся вновь перемывать косточки рыцарям и дамам.

Настоящим королем Гёза стал лишь в семнадцать лет, а до этого за него правили мать, королева Илона и дядя бан 22 22 Бан – титул, равный графскому. Белуш. Именно опекуны решили женить юного короля на младшей сестре киевского князя, княжне Евфросинии, заключив от его имени с Изяславом Мстиславовичем договор, по которому обе стороны обязались хранить дружбу и помогать друг другу военной силой. Шестнадцатилетнего Гёзу политическая составляющая этого брака совершенно не волновала. Его больше заботило, какова из себя эта таинственная русская княжна Фружина (так Евфросинию Мстиславну звали в Венгрии)? Может быть, она уродлива или сварлива?

Но невеста была настолько хороша, что жених сразу же влюбился в нее без памяти. Нежное с легким румянцем лицо, синие глаза, слегка вздернутый нос, маленький яркий рот – все это совершенно околдовало Гёзу. И ангельский характер русской княжны его тоже покорил.

«Господи! Неужели это неземное существо принадлежит мне?» – мысленно восторгался он, когда стоял с Фружиной у алтаря.

Вскоре после свадьбы молодая королева забеременела. Она легко переносила свое положение, не потеряв даже толики прежней красы, а молодой король чувствовал себя самым счастливым.

Но внезапно скончалась вдовствующая королева Илона, и почти следом за ней ушел в мир иной ее брат, бан Белуш. Не успел Гёза прийти после этих двух ударов судьбы в себя, как непризнанный сын короля Кальмана взял Пожонь. Неизвестно чем бы все обернулось, если бы все самые влиятельные вельможи и церковные иерархи не сохранили верность молодому королю. После того, как окружение Гёзы дружно выразило ему поддержку, он, воспрянув духом, отправился во главе армии на захваченную Борисом крепость, готовый биться со своим злейшим врагом. Но пришлось не сражаться, а платить алчным немецким наемникам, что, впрочем, короля нисколько не огорчило. Он даже не особенно расстроился из-за бегства сына короля Кальмана, поскольку считал поражение достаточным ему наказанием. Однако королева думала иначе, чем ее муж. Превратившись вдруг из кроткого ангела в волевую особу, Фружина принялась упрекать мужа в беспечности.

– Ты должен найти и казнить Бориса! – повторяла она. – Иначе нам не будет от него покоя!

Гёза подчинился желанию жены, отправив людей на поиски беглеца, но королева все равно была недовольна. В конце концов, она так рассердилась на короля, что отказалась делить с ним ложе.

Ссора между супругами прервалась, когда в Секешфехервар прибыли французские крестоносцы. Перестав дуться, Фружина вновь стала самой любезностью. Она сумела так очаровать короля Людовика, что он предложил себя в крестные отцы родившегося по весне сына венгерской венценосной четы, принца Иштвана.

Но едва крестоносцы успели покинуть Секешфехервар, как Гёза вновь впал у жены в немилость. Чтобы помириться с ней, он поручил найти Бориса одному из своих самых исполнительных слуг – некому Растко. По происхождению этот человек был сербским крестьянином, а поднялся он из низкого состояния, когда спас тонувшего бана Белуша. Брат королевы Илоны взял Растко к себе, а затем, распознав за неприметной внешностью цепкий ум, редкую наблюдательность и умение быть преданным, пристроил его к венгерскому королевскому двору. И вот уже много лет бывший хлебопашец верно служил правителям Венгерского королевства, выполняя самые ответственные поручения.

Растко вернулся в Секешфехервар в начале осени. Едва он предстал перед Гёзой, тот сразу догадался, что поиски не увенчались успехом, но на всякий случай спросил:

– Ты нашел самозванца?

С покаянно склоненной головой Растко поведал о своей неудаче. Он обнаружил следы непризнанного сына короля Кальмана и бросился за ним вдогонку, но настиг его только у реки Савы.

– Наш враг стал христовым воином, – сообщил Растко. – Он под защитой короля франков.

– И Людовик отказался его выдать?

– Отказался, – не моргнув глазом, солгал Растко.

На самом деле он ни о чем не просил французского короля, потому что добрался до крестоносцев, когда они переправлялись через пограничную реку Саву, и Людовик уже был на другом берегу. В отряде Растко были два француза (в XII веке многие из них переселилось в Венгрию), которые выведали, что некий чужеземец накануне вступил в Христово воинство. Назвался же этот воин рыцарем Конрадом из Мазовии. Пришлось заплатить одному из обозников, чтобы тот показал крестоносца-новичка. Борис как раз собирался переправляться, когда Растко увидел его. Но невозможно было ничего сделать, и верному слуге Гёзы ничего другого не оставалось, как только смотреть на удаляющуюся от берега лодку, в которой находился злейший враг его государя. А потом Растко, желая избежать упреков за нерасторопность, решил свалить всю вину на французского короля, якобы не пожелавшего выдать беглеца.