Исса Плиев - Дорогами войны

Одесса столь знаменита, что любого великого мира сего называет по имени. Но был один человек, к которому Одесса обращалась по имени и отчеству, – это был Григорий Иванович Котовский. Его конница на плечах белогвардейцев ворвалась в город 7 февраля 1920 года вдоль Николаевской дороги…

Казаки слушали сержанта-одессита, затаив дыхание. Он и сам так ушел в свои переживания, что, не замечая нас, вдруг с душой завинтил крепкую одесскую фразу и закончил:

– И такой город опаскудили, сволочи! Имейте в виду, на то, как мы будем входить в Одессу, будут смотреть и наши знаменитые предки, и наши счастливые потомки. Так что имейте это в виду. Нам надо торопиться на Одессу.

Да, нам надо было наступать как можно быстрее. В городе все еще свирепствовали тайная румынская полиция и гестапо. Предпринимались последние попытки отправить через Каролино-Бугаз, расположенный в горловине Днестровского лимана, награбленные ценности. В те дни радио Антонеску с чувством рабской преданности свастике вещало: «Благодаря своим организаторским способностям (речь шла об Алексяну. – И. П. ) он сделал все возможное, чтобы оказать наиболее эффективную помощь Германии, и принимал все меры к эвакуации всех богатств из этих районов в связи с развитием событий на восточном фронте» [3] Известия, 1944, 9 апр. . Это крайне наглое признание первым услышал у нас по радио офицер – инструктор политотдела.

– Какой прекрасный материал для судебных органов. Ведь это не просто самодеятельный грабеж: все организовано на высшем «научном» и государственном уровне. После таких признаний не могут уже найтись «смягчающие вину обстоятельства», – говорил он.

Мне хочется, забегая вперед, сообщить читателю, что «реноме» профессора Алексяну привело его в конечном счете в румынский Народный суд. Как известно, в 1946 году этот законченный фашист был казнен.

Но пока в Одессе шел дикий грабеж, совершались насилия и убийства. Город был объявлен крепостью, которую по приказу фюрера следовало удерживать любой ценой. Командование противника создало довольно мощные укрепления на подступах к городу. Судя по документам, изъятым у убитого немецкого офицера, о которых уже упоминалось, с востока и с севера, по мнению генерал-полковника Холлидта, Одесса надежно прикрывалась заливом и лиманами. На перешейках были оборудованы глубоко эшелонированные рубежи обороны с противотанковыми рвами, минными полями, проволочными заграждениями, дотами, дзотами и прочими сооружениями. Подобные сооружения, но в несколько незаконченном виде, были на подходах к городу с северо-запада и запада.

Часа в два ночи 9 апреля штаб 3-го Украинского фронта уточнил задачу конно-механизированной группы. Нам предстояло частью сил овладеть районом Овидиополя и Каролино-Бугаза, а затем и закрепиться там, главными силами к исходу 9 апреля нанести удар на южную и западную части города Одессы и овладеть берегом от Люстдорфа до Малого фонтана.

Не теряя времени, все командиры соединений – начальники штабов и начальники политотделов – выехали ко мне. По рабочей карте им были поставлены боевые задачи. 4-й гвардейский механизированный корпус свою задачу должен был выполнять во взаимодействии с 5-й отдельной мотострелковой бригадой полковника Завьялова. Я видел, что генерал Жданов тепло взглянул на комбрига и они улыбнулись друг другу. «Значит, своевались», – подумалось мне.

Задача им ставилась такая: наступая через Петерсталь, Дальник, в тесном взаимодействии овладеть северной окраиной Татарки. С этого исходного рубежа решительно атаковать противника в юго-западной части города и впоследствии выйти на побережье моря от Чубаевки до Малого фонтана. Дивизия генерала Тутаринова пробивалась к исходному рубежу – центральной части Татарки – правее через Петерсталь, Ленинсталь, Дальник. Она должна была стремительно атаковать город в направлении Дерибасовка, Средний фонтан.

На правом фланге, в направлении южной части Татарки и Болгарских хуторов, наступала дивизия генерала Головского. С этого рубежа ее красная стрела пронзала на карте позиции противника в районе совхоза Ульяновка и упиралась в побережье моря на участке Люстдорф, мыс Большой фонтан. Весь ход событий вынуждал нас наступать на Одессу с запада и даже несколько с юго-запада на восток.

На Овидиополь и Каролино-Бугаз, как уже говорилось, была направлена усиленная 10-я гвардейская дивизия полковника Шевчука. С этой дивизией находился заместитель командира Кубанского корпуса генерал С. И. Горшков.

После серьезной неудачи под Беляевкой и Маяками противник значительную часть своих войск двинул северо-западнее и юго-западнее. На всем протяжении побережья Днестровского лимана и севернее, вплоть до Раздельной, с новой силой разгорелись жаркие бои.

Конно-механизированная группа, повернув от Беляевки и Маяков на восток к Одессе, а частью сил на Овидиополь, сразу начала воздействовать на всю одесскую группировку противника, на те войска, которые отходили через город на днестровские переправы, и на те, которым суждено было стоять там до последнего.

В городе и на западных окрестных дорогах возникло беспорядочное движение, в котором сначала трудно было разобраться. Данные нашей разведки все поставили на свои места, внесли необходимую ясность.

Некоторым нашим заранее высланным разведывательным группам удалось проникнуть в Одессу и даже связаться с партизанами. Из поступающих донесений стало известно, что немецкие и румынские войска, отходящие под ударами 6-й, 5-й ударной и 28-й армий нашего фронта, круглосуточно и безостановочно проходят через город, главным образом к дорогам на Овидиополь, Маяки, Беляевку и севернее. Проходящие через город гитлеровцы врывались в дома, грабили жителей, насиловали женщин. Надо было торопиться на помощь дорогим нашим одесситам.

…Словно какое-то наваждение, утром над плато Причерноморья разразилась весенняя гроза. Она щедро окропила землю, развезла дороги, до нитки промочила людей и исчезла, открыв небо действиям вражеской авиации. И снова над боевыми порядками конно-механизированной группы бешено заметались крылья со свастикой. Надеясь на относительную безнаказанность, стервятники действовали довольно нагло. Эта нагловатость была, очевидно, расценена Гитлером как образец воинской храбрости. Мне хорошо помнится, что в нашем распоряжении побывал захваченный разведчиками (кажется, при разгроме штаба в Беляевке) документ, в котором до сведения командиров соединений доводился приказ фюрера о награждении командующего 4-м воздушным флотом Германии (в него входили 1-й и 8-й авиакорпуса) генерала авиации Дехлоса за успешные действия над воздушным пространством «Транснистрии». Штаб этого флота дислоцировался в Перемышле. В полосе 3-го Украинского фронта базировался и румынский авиационный корпус.