Исса Плиев - Дорогами войны

Такой ход мысли диктовался конкретной обстановкой. Генералу Тутаринову было приказано с ходу овладеть селом Татарка, развить удар на юго-восток и во взаимодействии с 30-й кавалерийской дивизией разгромить скопления войск противника на участке между Сухим лиманом и Одессой.

Командиры полков 9-й гвардейской кавдивизии видели, что казаки 30-й дивизии ведут напряженный бой с численно превосходящими силами противника. Они доложили об этом командиру дивизии. Быть может, со стороны действительно казалось, что дивизию Головского вот-вот сомнут. Но это только казалось. Массированным огнем всех видов оружия, особенно огнем артиллерии, прямой наводкой громила она нахлынувшую на нее лаву вражеских частей. Это была страшная картина. Один немецкий солдат, чудом оставшийся в живых, выронил автомат, схватился за голову и остановился. Он стоял среди неистового артиллерийского и орудийно-пулеметного огня, словно решал, куда пойти. Потом вдруг качнулся и, странно петляя, побрел в нашу сторону. Немецкий солдат шел и тихо смеялся, облизывая обветренные губы: он сошел с ума.

Мы приняли необходимые меры, чтобы получить сведения об оперативной обстановке на нашем фронте, сложившейся к вечеру 9 апреля, но пока не могли с уверенностью сказать, где находится центр тяжести боев в районе Одессы. Однако, судя по тому, с каким отчаянием сплошные массы войск рвутся через наши боевые порядки на запад, можно было предположить, что в наиболее тяжелых условиях ведут бои войска конно-механизированной группы.

С большим интересом я листаю сейчас боевые донесения штаба фронта, которые скупыми и точными словами указывают место и роль каждой армии в боях за Одессу. Вот передо мной боевое донесение о положении войск фронта на 17.00 и 22.00 9 апреля: армии правого крыла фронта вышли к реке Кучурган; дальнейшее их продвижение на запад противник сдерживал огнем всех видов оружия, предпринимая на отдельных направлениях контратаки.

Армии, нацеленные непосредственно на Одессу, имели различное положение. Вслед за конно-механизированной группой в пространстве между Днестром и Хаджибейским лиманом наступали справа 8-я гвардейская и слева 6-я армия. К вечеру они установили между собой тесное взаимодействие и, судя по донесению, вели бой: армия генерала В. И. Чуйкова – на рубеже в четырех километрах севернее Беляевки, южной окраины Красного Маяка, перед населенными пунктами Доброжабово, Березень, Октябрь; войска генерала И. Т. Шлемина – за станцию Дачное и село Холодная Балка у берега лимана. Ширина полосы наступления у армии генерала Чуйкова была раза в два больше, чем у его соседа. Мы, конечно, предположительно знали, что эти армии уже близко, так как на наш левый фланг и тыл начали наваливаться отходящие перед ними части противника. В общем, конно-механизированная группа оказалась в положении, когда, продвигаясь вперед, надо было вести полные крайнего напряжения кровопролитные бои на все триста шестьдесят градусов на земле и принимать на себя массированные удары штурмовой авиации 4-го воздушного флота гитлеровцев с воздуха. 5-я ударная и 28-я армии, наступающие с востока, находились, пожалуй, в более благоприятных условиях: слева – море, справа – Куяльницкий лиман, впереди противник и очень узкий фронт наступления. Их войска уже вечером вели бои на улицах пригорода Пересыпь.

Всю ночь на 10 апреля ни на минуту не утихали бои. Всю ночь соединения группы громили, раскалывали, расчленяли и распыляли отходившие из Одессы потоки войск противника. Перед утром 4-й гвардейский Сталинградский механизированный корпус завязал напряженные бои за Дальних. К этому времени гвардейцы Кубанского корпуса громили колонны немцев вдоль западной и юго-западной окраин Одессы. Воспользовавшись тем, что мы продвинулись от дороги, огибающей Сухой лиман, по ней за нашей спиной двинулась колонна гитлеровцев, насчитывающая около четырехсот автомашин с самоходной артиллерией и танками. Фашисты двигались неторопливо и молча, хотя могли на ходу обстреливать наши боевые порядки и тем самым помочь из последних сил обороняющимся румынским частям. По их поведению было видно, что им наплевать на гибнущих «соратников».

Связавшись с генералом Ждановым, я коротко ориентировал его в обстановке и приказал частью сил корпуса атаковать эту колонну. Чтобы выиграть время, Владимир Иванович бросил вперед подразделение танков и самоходных установок с десантом пехоты. Этот сводный отряд выскочил к голове колонны и с ходу атаковал ее. Гитлеровцы бросились врассыпную, но, попадая под пулеметный огонь танков, самоходок и десантников, несли большие потери. Однако середина и хвост колонны, поняв, что «по-мирному» уйти не удастся, повернули влево и предприняли попытку атакой с тыла прорваться к морю через боевые порядки кавалерийского корпуса, уйти за Днестр по приморской дороге. Обстановка осложнилась настолько, что атаке подверглись даже штаб группы и медико-санитарные части с ранеными. Драться пришлось буквально всем с автоматами в руках. А когда с тыла ударили бригады генерала Жданова, части немецкой дивизии стали сдаваться в плен.

Теперь надо было во что бы то ни стало захватить всю юго-западную часть города, где уже дрались наши усиленные передовые отряды. «Что сделать, чтобы эти предельно уставшие, но поистине легендарные герои нашли в себе силы на очередной, быть может, самый трудный бросок вперед, в атаку на Одессу?» – думал я. Единственное и верное решение – развернуть священные гвардейские боевые знамена полков, бригад и дивизий в боевых порядках войск.

…Эта атака представляла собой грандиозное зрелище. Кавалерийские дивизии, перестроившись в ходе боя в один эшелон и выдвинув в боевые порядки все танки, самоходные установки, артиллерию, пулеметные тачанки, все штабы – словом, все, буквально все рванулись в конном строю вперед.

Такое построение боевого порядка диктовалось тем, что непосредственно на западной окраине Одессы серьезных оборонительных рубежей у противника не было. Нам предстояло сбить, рассеять и разгромить отдельные части и подразделения, движущиеся по дорогам вдоль окраины города и по побережью моря.

Лавина гвардейцев-кубанцев перевалила через железную дорогу и устремилась к лесопосадке. Стоя в своем «виллисе», я вижу, как призывно полощется на ветру боевое знамя 34-го гвардейского полка. Мой взгляд выхватывает из общей массы танк, на правом крыле которого сидит командир танкового полка в черной кожанке с погонами и в кубанке, надвинутой на глаза. Он только перед Беляевкой принял полк. Почему-то стараюсь вспомнить его фамилию и не могу. Совсем рядом замечаю подполковника Костылева, за нами по пятам идет одна из батарей его полка. Немного поодаль, повернувшись к офицерам своего штаба, скачет полковник Турчанинов. Мне кажется, что Михаил Васильевич, как всегда, вежливо и совершенно спокойно говорит им: «Напоминаю, что с выходом к морю вы должны разъехаться по полкам и помочь организовать закрепление рубежа на побережье в специфических условиях крупнейшего населенного пункта», или что-либо в этом духе. Работать он умел, как, впрочем, большинство «рейдовых» офицеров, в любых условиях. Где-то устремились в атаку генерал Тутаринов и генерал Головской: они ведут свои дивизии в последнюю на украинской земле казачью атаку – страшную своим дерзким порывом и прекрасную своей одухотворенностью.