Юлия Андреева - Фридрих Барбаросса

– Нет, – вытаращился я.

– Навоз за скотом собрать, в поганые бочки свалить, водой залить, размешать, и поля обильно этим делом оросить! – Эберхард сиял, точно медный щит! – Вот она мудрость-то ученая!

– Неужто дерьмом?! Да кто же согласится-то? – встрял Манфред.

– Вонища!!! – зажал нос Виттельсбах.

– Еще какая! – подмигнул Эберхард. – Зато и урожай!!! Сам испробуй, я не шучу. Золотом заплатил знакомому, что эти вот премудрости изучал. Ну, не золотом, вру, конечно, но вина проставил изрядно. И главное, я же тебе не сказал главного. Фридрих – друг, я же по приезду средство это вонючее испробовал! И что же… тут же Бог такой урожай дал! Уж матушка сразу в четыре монастыря пожертвование отправила.

– Так наши, чтобы урожай хороший был, попа зовут, чтобы он, стало быть… – почесал в затылке Отто, – водой святой, а ты дерьмом?! Тоже мне епископ! Да скажи я дома такое, меня же анафеме придадут.

– Ну и святой водой тоже окропи, – махнул рукой ученый Эберхард, – что бы того, не прокляли. А хочешь, Фридрих, научу, как сделать, чтобы свиньи жирели?

– Ты и это знаешь?! – изумился я.

– Тебе скажу, потому как должок за мной немаленький. – Отчего ты думаешь, у наших господ животы вечно беременные? Раньше хозяев к столу поспевают?

– Ну, Бог их такими сделал, – неуверенно начал я, снова напарываясь на насмешливый взгляд Эберхарда.

– А ученые мужи установили, что это от пива! Так вот, если ты не пожадничаешь и станешь свиньям в еду пиво добавлять, они тоже жирнеть начнут. Да и кормежка для свиньи – все, что за столом не съели, в одно корыто, и пива туда непременно, палкой размешай и подавай. К Рождеству будет у тебя отменная свинина. Да ты не веришь? Ну, давай так, специально прикажи в каком-нибудь из подвластных тебе хозяйств эти советы мои применить. Навозной жижей осенью и ранней весной поливать. Это я сказать запамятовал. Будут чаще удобрять, сожгут растения. Так вот, пусть сделают все по слову твоему, а через год либо я к тебе в Высокий Штауфен приеду, либо ты ко мне в епископство.

– Через год я в Святой земле буду.

Мы так и въехали в ворота Аахена, продолжая трепаться.

– Тогда пусть твой управляющий за этим делом следит и донесение тебе пришлет. Сам увидишь, и урожай будет, и свинина отборнейшая!

Договорившись, мы первым делом проводили нового знакомого и его уцелевших слуг на рынок, где он, торгуясь, словно жид, очень быстро раздобыл себе и своим слугам вполне достойную случая одежду, самому Эберхарду так вообще что-то совершенно роскошное досталось. Я рядом с ним, пожалуй, в моем скромном наряде, слугой смотреться буду. После чего мы отправились на постоялый двор, где наскоро помылись и переоделись во все новое. Все-таки заговорил меня епископ, хотел въезжать в город при полном параде. А впрочем… что я девка – чтобы стража на меня пялилась. Вот если бы с женой ехал, тогда конечно.

В тот день на пиру по случаю коронации Генриха Эберхард как-то прибился к нашему столу, хотя я с друзьями сел не по рангу, значительно ниже. Потрепаться хотелось, послушать, кто, где был, что преуспел. Так что нельзя сказать, будто бы епископ Бамбергский корысти ради к нам примкнул. Скорее всего, скучно ему было, без друзей, без знакомых. Вот и причалил к нашему берегу, а мы и рады. Хорошим парнем оказался этот Эберхард. Так дружба и завязалась.

К осени, все было готово к отплытию, и только Генрих Лев упорно тянул волокиту, требуя вернуть ему спорные земли, иначе он возьмет причитающееся ему самостоятельно. Сторонники похода пеняли ему за вероломный отказ от участия в святом деле, грозя то ли муками ада, то ли ранней смертью по причине внезапно возникшей болезни. При этом в запале отец сделал то, чего прежде за ним не водилось, а именно вдруг начал вдохновенно рассказывать о пользе ядов. В частности, поведал о новой, недавно добытой где-то отраве, которая попадала в тело человека через крошечную ранку. Можно, к примеру, мокнуть иголку в снадобье и затем уколоть ею жертву. Смерть почти мгновенная, любой лекарь решит, что ядовитая муха укусила. Присутствующий во время разговора наш итальянский сродственник Оттавиано ди Монтичелли [54] Виктор IV (II), Оттавиано ди Монтичелли (1095 г., Тиволи – 20 апреля 1164 г., Лукка) – антипапа в 1159–1164 гг., противостоял Александру III. был просто очарован этой историей и потом еще расспрашивал отца в его светелке.

Наконец удалось достичь золотой середины – Генрих торжественно обещал, что, пока император будет находиться в Святой земле, он его трон захватывать не станет. Так что осенью 1147 года мы, облачившись в плащи с крестами, выступили в путь.

Ну, это ладно. Долго шли вдоль берегов Дуная и по балканским провинциям Византии. Мое задание – организовать снабжение рыцарского войска и простых паломников. А также следить за порядком и поддержанием дисциплины. Отметил себе на память: «очень трудно удержать немцев от воровства. Потому как если они видят дом, то тут же должны его ограбить». В походе участвует большое византийское войско, но это не сдерживает наших рыцарей, от грабежа греческих городов. А ведь это чревато, по дороге продукты приходится брать в городах, селах, пользоваться услугами местных проводников, а согласятся ли они указывать путь банде грабителей? Опять же флот, Византия имеет флот, мы – нет. Следовательно, необходимо сделать все возможное, чтобы они предоставили корабли, а не развернулись перед нами, показав корму.

Скажу о море – в нем нет пресной воды, а соленую пить нельзя. Выпьешь полкружки – и выблюешь ее или пронесет, целую – распрощайся с рассудком. С другой стороны, много воды с собой брать не удается, так как она имеет тенденцию застаиваться. Опытные моряки берут с собой столько воды, сколько хватит до порта, в котором разрешена стоянка. В этом плане очень тяжело с лошадьми. Если лошади расположены слишком близко друг к другу, они могут покалечиться сами и поранить своих соседей.

В трюме воняет блевотиной и мочой, многие тяжело переносят качку. Я взял с собой в дорогу книгу, но прочитав меньше страницы, понял, что тоже начинаю ощущать недомогание. Самое странное, что если я спокойно переносил качку, стоило мне уставиться в написанный текст, к горлу сразу же начинала подступать дурнота.

Еще о коннице неверных скажу. Легкая конница, маневренная. Налетят, а стоит отпор дать – разбегаются, как красны девицы. Мы сначала не поняли что к чему, решили, трусы распоследние, а они, оказывается, так к себе заманивали. Разбегутся наши ребятки, в пылу погони не заметят, что далеко от войска отошли, а тут их в оборот и возьмут.

Еще о вооружении их скажу, обратил внимание на маленькие луки. Воины султана могут стрелять из таких луков, сидя в седле и даже во время скачки, причем стреляют достаточно метко, так что и думать не смей броню снимать. Потеряв изрядно своих людей, порешили держаться сомкнутой колонной, находящейся в состоянии боеготовности. При этом не имеющие доспехов оруженосцы и конюхи были принуждены постоянно находиться в середине колонны.