Юлия Андреева - Фридрих Барбаросса

При этом противник все время пытался разорвать колонну, к примеру, нападут на арьергард. Что тем делать? Либо заслоняться щитами, либо принимать бой. Выберут второе и невольно отстанут от основного войска. А это верная смерть. Хуже всех приходилось фуражистам, потому что они должны поставлять продовольствие, а попробуй оторвись от основного войска, отойди по надобе, тебя тут же убьют и добро заберут. В общем, нас дома таким приемам ведения войны не учили, пришлось на месте новые трюки осваивать.

В Византии тоже чуть со стыда не сгорел, когда наши, с позволения сказать, паломники, что шли с войском, добравшись до Константинополя, попросту отказались повиноваться ведущему поход королю!

25 октября 1147 года произошло сражение с сельджуками при Эскишехире, окончившееся нашим полным разгромом. Не удивительно, представьте себе тяжелое неповоротливое войско, вынужденное защищать груженые возы и армию вооруженных одними только молитвами паломников, которых, по идее, нужно охранять, но которые со страха только что под копыта своих же коней не бросаются. В результате полная сумятица и позорное поражение. Если бы на помощь не пришел Людовик VII [55] Людовик VII Молодой (1120 г. – 18 сентября 1180 г.) – французский король (1137–1180), сын Людовика VI Толстого. с его легкими, дисциплинированными рыцарями…

Потом был поход на Дамаск, я вел швабское войско в составе рыцарского войска трех королей: Конрада III, Людовика VII и Балдуина Иерусалимского [56] Балдуин III (1130–1163) – король Иерусалимский (с 1143 г.), сын и наследник Фулька и Мелисенды. . Июль 1148 года, жара, броня нагревается так, что оставляет реальные ожоги. В латах свариться можно. Самое смешное, что от этого злополучного похода нас отговаривали богатые и влиятельные сирийцы. Не послушались, чем ускорили заключение военного союза Нуреддина Алеппского с правителем Дамаска, уж не помню, как его там. В общем, не поход, а сплошное разочарование.

После того как из дома доставили горестную весть о кончине моего отца, дядя Конрад лег и начал помирать. Заболел, да так серьезно, что я стал опасаться, получится ли доставить его домой. Вот ведь как бывают, жили два брата, старший был умный, а младший – тоже умный, потому что его слушал. Уверен, все полезные реформы в Империи, которые проводил Конрад, все правильное и хорошее, что он все же успел сделать, было тщательно спланировано моим отцом. Теперь же, потеряв человека, правившего за него Империей, Конраду оставалось только помереть.

В Константинополь его величество въезжал уже практически без памяти, на носилках, которые несли самые благородные рыцари Германии. Его сразу же отвезли в один из дворцов правителя, к постели тяжелобольного вызвали лучших докторов Византийской империи. Все они озабоченно качали козлиными бородами, прищелкивали пальцами в драгоценных перстнях, а потом оставляли пузырьки снадобий, уверяя, что несколько месяцев на целебных водах и полный покой излечат его многострадальное величество.

Изнывая от безделья, я бродил по прекрасному городу, не находя себе места. Да и чем я мог помочь? Сидеть у постели умирающего? Если бы он приказал мне – сел бы и сидел. Но дядя не звал меня, долго не звал – неделю. Так что временами мне казалось, что он вовсе позабыл о моем существовании. Я бродил по городу с его белыми домиками с голубоватым орнаментом и витыми решетками, сквозь которые захочешь ничего не разглядишь. Такие решетки помогали прятать от посторонних глаз женщин – жен и дочерей хозяина дома. Вокруг некоторых домов небольшие садики с диковинными цветами и плодовыми деревьями. Только нас сразу же предупредили, во дворец будут бесперебойно доставляться лучшие фрукты, а придет желание, можно взять себе на базаре. Но вот просто сорвать приглянувшийся плод… ни в коем случае, мало ли что растет в этих землях. С виду это может быть вполне безобидный фрукт, а на деле средство для окрашивания тканей или еще что похуже.

В тот вечер, когда меня по всему городу искали дядины слуги, я гулял допоздна, возвращаясь домой во тьме. Хорошо, я давно уже приметил нашу улицу и обзавелся паролем для входа. Потому как одни воины знают тебя по голосу, а другие, может, и не припомнят. Город же не казался безобидным местом. Подойдя ко дворцу, я остановился, залюбовавшись отражением большой круглой луны в водах пруда, когда мимо меня прошуршала тень.

Кто это? Вор? Человек ловко перелез через тонкую ограду, бесшумно приземлившись шагах в десяти от меня. Чиркнуло огниво. Зачем крадуну привлекать к себе внимание? Я хотел уже поймать негодяя, когда послышались шаги и я был вынужден затаиться, прижавшись к ограде.

– Ваше сиятельство, я тут. Простите, замешкался и не подал вам руки. Встречался с посланцем Генриха-Льва – хорошие новости, как вы и советовали, он женился на Клеменции [57] Клеменция, дочь Конрада, герцога Церингена, и Клеменции Намюрской. Супруга Генриха Льва с ок. 1148 г. (развод 23 ноября 1162 г. (ум. 1173/1175 гг.). Она вторым браком в 1164 г. сочеталась с Гумбертом III, графом Савойи и Морьенны. , дочери герцога Церингена [58] Конрад I Церингенский (1090 г. – 8 января 1152 г., Констанц) – герцог Церингенский с 1122 г., ректор Бургундии c 1127 г. Сын Бертольда II фон Церингена и Агнессы Швабской. , а потом я хотел вернуться к вам и заплутал в этой темени. Как вы? Не ушиблись?

– Черт тебя подери, Рудольф! Я уж думал, что остался один, – услышал я знакомый голос другого своего дядюшки, графа Вельфа. – Чуть в штаны с перепугу не наделал, думал уже бежать к воротам и просить сражу впустить меня обратно.

– Ха-ха, ваше сиятельство. Хотел бы я видеть того, кто сумеет вас напугать до такого состояния.

– Хе-хе, милый Рудольф. Никого больше не ждем? Тогда пошли отсюда, мои люди размещены лагерем за городом, часть – на постоялых дворах, так что можем до свету-то и не управиться…

В этот момент ветка хрустнула у меня под ногой, и в следующее мгновение кто-то невидимый ткнул в спину острым.

– А вот кого я нашел, – запах перегара густо перемешивался с ароматом жареного мяса.

– Шпион Конрада? Прирежь негодяя.

– Это я – Фридрих! Дядя! – успел выговорить я, проклиная себя за неосмотрительность, и тут же Вельф и тот, кого дядя назвал Рудольфом, бросились на мою защиту.

– Хочешь пролить кровь моего рода?! – взвизгнул дядюшка, в то время как его приятель ловко оттолкнул моего несостоявшегося убийцу, встряв между нами.

– Что ты делаешь здесь в столь поздний час? – Поинтересовался дядя, я по-прежнему не видел его лица.

– Гулял, – пожал плечами я.

– Так поздно? Без охраны? – удивился Рудольф, теперь я наконец признал его. Рудольф фон Шталека, казначей моего дядюшки, я видел его несколько раз в шатре Вельфа и еще как-то во дворце у постели нашего короля.