Наталья Колобова - Прелестник

Мари села рядом с ним и невозмутимо продолжала:

– Сперва тетя Жанна сказала мне, что вашей первой наставницей в любви была женщина, далекая от добродетели, разумеется, она не назвала ее. А сегодня я узнала, кто эта дама. Я догадалась по вашему разговору.

– Ты, ты подслушивала? – заикаясь, спросил юноша, и лицо его, до того бледное, стало покрываться красными пятнами.

– Случайно, простите меня, – она помолчала и добавила тихо: – но зато я теперь знаю, что вас оклеветали, а я не поверила вам.

Луи не смел поднять на нее глаз.

– Значит, ты все слышала, – понуро произнес он, – мне так стыдно, что я готов провалиться под землю.

– Не надо никуда проваливаться, – спокойно сказала девушка, взяв его за руку. – Все это уже не имеет значения.

– И ты слышала все?

– Сударь, будем считать, что я ничего не слышала.

Луи сжал ее ладонь и, повернувшись лицом, беспомощно выговорил:

– Я не знаю, как теперь жить…

– Я тоже не знаю, – отозвалась Мари.

Луи доверчиво прижался к ней, как прижимался к матери, и долго говорил.

– Согласись, Элен – красавица. Раньше я всегда восторгался ею, и она заметила блеск восхищения в моих глазах. Она тоже всегда баловала меня, как и матушка. А потом, в один прекрасный день, детские игры сами собой кончились, и она стала приучать меня к играм взрослых. Мне было тогда тринадцать лет, все это происходило здесь, в Куломье, когда она приехала к нам погостить. Элен хорошо знала меня, знала все мои слабости и ловко играла на них. Она способна соблазнить и святого, – он задумался.

Мари слушала его и совсем не знала, что теперь предпринять. Луи внезапно переменил тему и, глядя Мари в глаза, произнес:

– Простишь ли ты меня когда-нибудь? Я знаю, что недостоин тебя, знаю, что не могу ни в чем поклясться. Но я не хочу быть с тобой в ссоре. Не знаю почему, ты нужна мне, Мари, очень нужна.

Девушка безрадостно ответила:

– Я тоже ничего не могу пообещать тебе, Луи. Возможно, мы не должны быть теперь вместе. Ты женишься, у тебя будут семья, дети. И хотя я ничего не могу поделать с собой, но должна подчиниться воле разума.

– О чем ты? – встревожился Луи. – Я никуда не отпущу тебя.

– Я знаю, почему ты просишь прощения.

– Думаешь, для того, чтобы ты была благосклонна? – он сделал паузу. – Ты не знаешь меня. Я не смею надеяться ни на какое прощение, Мари, потому что знаю, что ты чувствуешь. Ты презираешь меня, и я заслужил твое презрение.

– Луи, ты любишь свою тетю? – очень тихо спросила девушка.

У маркиза закружилась голова: кровь прилила к лицу, он усилием воли сдерживал нервную дрожь.

– Я ненавижу ее, – процедил он, глядя на девушку с упреком.

Мари повторила свою мысль:

– Мы не можем быть теперь вместе.

– Не лишай меня надежды…

– Поговорим об этом в другой раз. А сейчас ты поешь и ляжешь. А я должна тут убрать и принести новую подушку.

– Мари…

– Прошу тебя, поговорим потом.

Луи не смог настаивать. Он посмотрел вокруг, и ему стало стыдно за учиненный им разгром. Он помогал Мари убирать, хотя она и просила его оставить недостойное занятие.

Тревожный день плохо сказался на сне маркиза. Он решительно не мог уснуть, горькие размышления не оставляли его до самого утра. Луи всерьез задумался о том, стоит ли говорить с матерью. Что он спросит? Как? Верить ли Элен, которая стремится лишь к одной цели – выдать Леонору замуж? Одно было не так плохо: Леонора ему не сестра, а Элен, за которую он все же корил себя, никакая не тетя.

К счастью, на следующий день Луи почувствовал себя намного лучше и обрадовал всех своим появлением. Веселость и подвижность еще не вернулись к нему, но бледность уже сменилась обычным румянцем.

После завтрака он без промедления направился к матери. Герцогиня заметила его смущение и ободряюще улыбнулась.

– Говорите, сын мой, говорите, не бойтесь.

Луи медленно подошел к матери и, не поднимая глаз, произнес:

– Простите меня, матушка, я приношу вам столько неприятностей… я знаю, что вел себя недостойно и готов понести любое наказание, только бы вы простили меня.

Анна велела ему сесть рядом и понимающе ответила:

– Не думайте, что мне не приходила в голову мысль о том, что вы уже не ребенок. Я прекрасно все понимаю, Луи. Но, боже мой, как жаль, что время идет так быстро. Кажется, еще совсем недавно вы учились ходить… Меня тревожит одно: ваша непоседливость и, согласитесь, легкомыслие. Вам следует обдумывать ваши поступки, ангел мой. У вас есть достойный пример – ваш отец, да и вашему другу Люсьену тоже не откажешь в осмотрительности. Ну, скажите, зачем вы пили так много вина, зачем?

– Я не знал, что делать, – виновато сказал юноша.

– Вот видите? И сами же пострадали. Всего, что вы успели натворить, уже не исправишь. Было бы глупо сердиться на вас теперь, когда вы признались и раскаялись в своих проступках. Но, откровенно говоря, я очень расстроилась из-за вашего поведения по отношению к Леоноре и особенно к Элен. Не понимаю, что помутилось в вашей голове, как вы могли…

– Матушка, – падая на колени, воскликнул маркиз, – я умоляю вас о прощении. Вы не можете себе представить, как мне стыдно.

– Встаньте, Луи, встаньте, не нужно. Я, так и быть, прощаю вас и надеюсь, что подобных безобразий не повторится.

Луи молча поцеловал ей руки и вернулся на прежнее место.

– А насчет свадьбы не волнуйтесь, – заверила герцогиня, – она в любом случае состоится. Ведь теперь жениться на Леоноре – ваш долг, если вы, конечно, считаете себя настоящим дворянином.

Луи совсем не обрадовало это сообщение, и Анна спросила:

– Или вы будете упорствовать?

– Нет, матушка. Я давно сказал, что подчинюсь вашей воле. Я женюсь, если вы этого хотите и если приличия того требуют.

– Вот и хорошо. Не забудьте извиниться перед Леонорой.

– Не беспокойтесь, я все сделаю, – с мрачной решимостью пообещал маркиз.

Теперь он мог бы уйти, но, тем не менее, не двигался с места, и герцогиня заинтересованно спросила:

– Вы еще что-то хотите мне сказать?

– Да, матушка, – Луи на этот раз посмотрел ей в лицо.

– Я слушаю вас.

– Я хочу попросить вас, – серьезно начал Луи и запнулся.

– Да, конечно, говорите же, – недоумевала герцогиня.

– Отец решил выгнать Мари, как только мы вернемся в Париж.

– Я ничего не знаю об этом.

– Он сказал это, когда вы ушли из комнаты.

– И что же вы хотите от меня?

– Поговорите с ним, матушка, пусть Мари останется.

– А почему вы сами не хотите поговорить с отцом? – строго спросила Анна.

– Он не будет меня слушать.

– Вы не правы, мальчик мой. Вы должны поговорить с отцом, и если он откажет вам, тогда только могу вмешаться я. Но, скажите мне, почему вы так беспокоитесь из-за горничной? Мы наймем другую и, поверьте, не хуже.