Елена Сперанская - Весна прифронтовая. Шаги победы

– Ты должна служить надлежащим образом, а мой долг охранять твою репутацию и защищать вас, – Иван краем глаза посмотрел на сестру. – Пожалуй, тебе следует быть более экономной и осмотрительной, такой как мама. Не обижайся, это комплимент. Вы мне очень дороги!

– Абсолютно верно, – Нина чуть не зарыдала от его укора, но нашла в себе силы ответить с достоинством. – Папа говорил, что участвовал в военном походе на украинском направлении. – Обо мне не беспокойся!

Она чувствовала себя хозяйкой дома и быстро дала понять соседям по квартире, что она замечательная кухарка и кулинар, так как прекрасно готовила пищу, пекла блины, пироги, кексы, куличи и булочки. Но с началом война рог изобилия мирного времени иссяк, началось безденежье. Она крутилась как белка в колесе. Бралась за любую работу по дому, помогала маме. Приходилось экономить во всем, даже на книгах и посещать библиотеки, чтобы получить книги по военно-медицинской специальности.

Упреки брата вызвали в ней бурю воспоминаний, как она ухаживала за ним в детстве. Война прошла красной нитью по их семье.

Нина поспешно прошла на кухню и вернулась с кастрюлей в руках. Разлила щи по тарелкам, и оба принялись есть. Иван быстро съел первое и отодвинул тарелку от себя, встал из-за стола, вынул из кармана папироску и закурил. Нина сначала хотела сказать, чтобы он не курил, но потом поняла, что это было бы бестактно, промолчала.

Она положила брату картофель, тоненькие кусочки сала и кусок черного хлеба. Иван докурил папироску сел и не притронулся больше к еде.

– Ем мало. Челюсть сломал во время рукопашного боя. Дрались на смерть, – он показал на перевязанный голеностопный сустав и бинт на голове. – Сам тоже пострадал, надо сходить в госпиталь. Вот направление на операцию из санчасти. Нина, почему ты ничего не ешь? Испугалась?

– Нет, – после длительной паузы ответила сестра. – Спасибо, я сыта.

– Применил все, какие знал приемы боевого искусства самбо и джиу-джитсу, но положил противника на спину.

– Скоро должна подойти мама из госпиталя, – продолжила Нина, напряженно глядя на брата. – Через неделю или дней через десять уезжаю. Хочешь, поедем вместе?

– Надеюсь, выздоровею к тому времени. Посмотрим … – он задумался. – Нина, в моем вещевом мешке должна быть тушенка и хлеб. Мне задолго до выписки дали паек. Возьми, отдай маме.

– Ваня, ты долго пробудешь дома? – она разбирала вещмешок брата. – Ты находишь, что я должна безропотно слушаться тебя? Честно тебе скажу, не видела, чтобы ты старался что-то для этого предпринять.

– Твое дело. Получил все твои письма. Пробуду дома до окончательного излечения. Хожу только с палочкой. Профессор сделал мне операцию и хотел приписать мне инвалидность, но я попросил его дать мне отпуск. Буду тренироваться, разрабатывать ногу на своем старом велосипеде. Поможешь, конечно!?

Иван был моложе Нины на три года, но сейчас он разговаривал с ней как с младшей. Нина казалась ему еще юной, но опытной девушкой. Он понюхал пороха и представлял себе, что такое война. Да и Нина смотрела на Ивана совсем по-другому. Брат был едва узнаваем, она общалась с совершенно другим человеком.

– Как чувствует себя мама? – слова Ивана повисали в воздухе, ему было трудно говорить.

– Хорошо. Помогаю ей по дому, иногда в госпиталь вместо нее хожу на дежурства, забот хватает. Мы вышиваем вместе и посылки на фронт отсылаем.

– Понимаю, у вас на курсе так все делают? – Иван представил себя на месте сестры. – Учиться ради того, чтобы воевать, разве такой представлял свою жизнь. – Нет, когда будет мир, обязательно женюсь и уеду жить в деревню. Пойду, прилягу.

– Моя подруга Ира замуж вышла за парня, у которого бронь на заводе. Она готова родить. Работам в госпитале вместе.

– Это здорово!

– Наверно ты прав, я должна прислушиваться к тебе, раз болен.

Иван одобрительно покачал головой, а потом лег на диван, который стоял посреди комнаты, рядом с двумя, отделенными перегородкой клетушками и тут же уснул.

Ему приснился бой. Он передавал важное сообщение в центр. Очень трудно было наладить связь. Наконец, когда связь была налажена, началось отступление, и фашистские солдаты открыли огонь и ворвались в комнату, где находился телефон. Началась стрельба, и Иван проснулся. Он понял, что бредил, так как Нина стояла у края дивана и смотрела на брата.

– Ваня, что с тобой, дать тебе воды?

Она выбросила из головы придирки мамы, соседей и братьев.

– Да, принеси мне воды, а лучше рюмку водки. Видно на самом деле, что-то приснилось.

Нина послушно принесла стакан воды. Иван выпил воду и вежливо поблагодарил сестру. Дверь скрипнула, и вошла в комнату Анна: лицо ее посерело, нос вытянулся, волосы поседели, платье было подпоясано поясом, чтобы сидело более элегантно.

– Иван, – она подошла к столу и положила сверток. – Вот папиросы, кури.

– Ваня, давай вместе покурим, – проявила инициативу сестра. – Водку дают только по талонам. Папа приезжал, и мы вместе с ним все выпили.

– На фронте вавилонское столпотворение было в первые дни войны, много людей погибло, – оборвал Иван. – Страшно вспоминать…

– Ты не вспоминай, – Нина нежно обняла брата за плечи и провела горячей рукой по забинтованной голове. – Хорошо, больше не надо.

– С вами курить, это, значит, дом бросить, – Анна смотрела, как дети закуривают папиросы, которые ей дали на работе в качестве пайка, и она подала им стеклянную пепельницу. – Вот, стряхивайте пепел сюда. Вообще-то курить меньше надо, но, говорят, от стресса помогает.

– Мы уже бросили, – они потушили папиросы, и Иван спрял пачку к себе в галифе. – Таким пигалицам, как ты, нельзя курить!

Дни летели со стремительной быстротой. Город оделся в зеленую листву. Раны Ивана заживали медленно. Первые попытки кататься на велосипеде закончились плачевно. Иван постоянно падал и от боли бледнел, но поднимался и начинал снова учиться кататься.

Рана на лице тоже заживала быстро. Он снял шины и скобки для фиксации зубов. Смещенные челюсти были поставлены на место, но четыре зуба были удалены под наркозом в госпитале, куда его положили на следующий день по приезду домой, где он пролежал три дня. Нина после работы каждый день посещала его и видела, что он мог только пить через резиновую трубочку воду, бульон или молоко.

– Вань, постарайся меньше давить на больную ногу, – Нина настойчиво помогала брату. – Постоянно грубишь мне. Ты вылечился. Операция позади!

Когда он падал, то просил ее быть рядом и страховать его. До войны он катался отлично. Сейчас едва шевелил педалями.

– Знаешь, что, Нина, прекрати меня мучить, – Иван возмущался. – Моя нога уже совсем здорова, готов отправиться на фронт.