Леонид Шлангман - Легенда о Святом Истукане и другие истории

Валентин задумался: «И с чего я сказал такую глупость?»

– В круг вставать не надо. Повернитесь друг к другу лицами…

Квинт повернулся лицом к Ливии, а Ливия, в свою очередь, лицом к Квинту.

– Объявляю вас мужем и женой! – крикнул Валентин, и расплылся в довольной улыбке.

Возлюбленные одновременно уставились в лицо счастливого лекаря.

Улыбка Валентина медленно, но верно, стала улетучиваться.

– И всё? – спросил внезапно оробевшим голосом принцип.

– В-общем, да, – сказал Валентин и начал прикидывать в уме возможный план бегства.

– А как же крест? – впервые подала голос Ливия.

– Какой крест? – спросил Валентин и тут же осёкся, – Ах, да! Крест… Ну, крест… Указом Императора все кресты изъяты! Поэтому без креста…

– Любимый, я хочу с крестом, – умоляюще воззрилась Ливия на Квинта.

– Святой отец, я прошу тебя, как гражданин гражданина, сделай всё как надо, с крестом и всем остальным, что там ещё нужно!

– Больше ничего не нужно! – резко отрезал Валентин и двинулся к двери в погреб: «Испепели их молния, этих влюблённых!»

– Кольца! Кольца ещё нужны! – вслед удаляющемуся Валентину успела крикнуть Ливия.

– Женщина! – буркнул Валентин, скрываясь в дверном проёме.

Погреб Валентина был полон всякого хлама: здесь можно было с лёгкостью обнаружить всё что угодно, кроме того, что действительно ищешь и в чём непомерно нуждаешься. Не первый раз Валентин проклинал свою небрежность, но ничего с этим не мог поделать, ибо всегда, начиная наводить порядок, он непременно отвлекался на какое-то более интересное занятие и с радостью бросал весьма утомительное дело. Однажды Валентину пришлось искать листья алоэ среди сосудов с муравьиным ядом, на это лёгкое по всем меркам поисковых работ занятие у него ушёл целый день. Оказалось, что листьев там попросту не было, весь запас давно иссох и рассыпался, после чего старательно был втоптан в пол самим же Валентином в один из его заходов в погреб.

Но на этот раз Валентину предстояла куда более сложная задача. Безусловно, искать крест в доме лекаря, специализирующегося на целебных свойствах кореньев и прочей животно-растительной нечисти – абсурд в чистом виде, и Валентин это прекрасно понимал, однако ничего иного ему не оставалось, как незамедлительно приступить к этим самым поискам.

«Нет… Всё это определённо очень плохо кончится… Ведь всё это уже было… Да… Всё это было… Незваные гости уже приносили людям несчастье… Три старца, завидев на небе новую звезду пришли к женщине и её новорождённому, дабы воздать тому хвалу…. И что было потом? Потом младенец вырос и его распяли!» – Валентин блуждал в полумраке, старательно обходя им же самим расставленные препятствия на случай разбоя или иного вида преступной деятельности, кои совершались в округе очень часто, но пока каким-то чудом миновали его стороной.

«Да, конечно, его имя теперь бессмертно и приравнено к имени божества… Но ведь он мёртв… Я не желаю вечной славы! Мне всего этого не нужно! Боги, услышьте меня! Какая звезда завела этих двух ко мне?» – Валентин споткнулся о валявшийся на полу кочан капусты и налетел на деревянный табурет, с треском расщепив его на пять частей.

– Ну, спасибо, – вслух сказал Валентин, медленно подымаясь с пола и вытаскивая щепку из окровавленной ладони. – Вот поэтому я и ненавижу богов! От них ждёшь совета, мысленно молишься им, а в ответ они посылают тебе одни лишь страданья! Последние слова Валентин сопроводил гневным жестом в виде указующего перста, вскинутого гордо вверх, туда, где был потолок.

Лекарь взглянул на то, что было когда-то табуретом, и его посетила гениальная мысль: «Две ножки образуют крест!»

– Хвала богам! – лицо Валентина буквально сияло от радости, а руки уже искали гвозди, которые должны были лежать справа от входа в одной из корзин с плодами бананового дерева.

Естественно гвоздей в корзине не нашлось, впрочем, как и инструмента, требуемого для их забивания, поэтому радостное безумие сменилось глубокой задумчивостью.

«Боги просто смеются надо мной! Они издеваются!»

– Тебе помочь, святой отец? Я слышал шум… – раздался голос принципа за дверью.

– Нет, нет… Почтенный Квинт… Не утруждай себя… Я скоро… – ответил Валентин, и некоторое время прислушивался, пока удаляющиеся шаги принципа вовсе не стихли.

Валентин настолько испугался самой только мысли о том, что легионер придёт ему на помощь, что поспешил скорее сделать крест, чего бы это ему не стоило.

Взяв две ножки бывшего табурета, он скрестил их на полу и наступил на перекрестие ногой, после чего развязал пояс на своей тунике, нагнулся и туго, насколько ему позволяла его сила, зафиксировал их в текущем состоянии.

«Ну, вот и славно,» – подумал Валентин, любуясь собственноручно сделанным крестом.

Взяв его в руки, он двинулся к выходу из погреба. Дойдя до последней ступеньки, отделявшей его от двери, Валентин внезапно ощутил чьё-то близкое присутствие, однако ничего предпринять уже не успел.

– Святой отец! – эти слова, произнесённые принципом, оказались последним услышанным звуком для Валентина перед тем, как тот, отлетев в глубину погреба под ударом двери, распахнувшейся ему навстречу, лишился чувств.

Прошло немало времени прежде, чем Валентин смог придти в себя.

– Святой отец! Как ты? – принцип обеспокоенно глядел на распластавшегося на груде вещей лекаря.

– Прекрасно… – Валентин был зол, зол на себя, на богов, на принципа, он был зол на весь мир, но что-то сдерживало его в интонациях. – Мой друг, ты не поможешь мне подняться?

– Конечно, святой отец, – Квинт Цецилий помог подняться Валентину на ноги. – Прости меня… Я решил, что помощь тебе всё же не помешает.

– Ничего… Спасибо, друг, – произнёс Валентин, глядя в стыдливо опущенные глаза принципа. – Мы можем идти.

– Позволь мне помочь тебе хоть в этом…

– Не надо. Я сам… – Валентин направился к выходу из погреба.

– Святой отец!

«Ну что ему ещё от меня надо?» – Валентин замер на одной из ступеней, ведущей к двери и, не оборачиваясь, спросил:

– Да?

– Твой крест…

Валентин развернулся, подошёл к принципу, взял у него из рук самодельный крест, сказал «спасибо» и вновь направился к двери.

«Всё… всё скоро кончится… уже недолго осталось,» – успокаивал себя Валентин, испытывая невообразимый зуд в области ягодиц.

– Встаньте лицом друг к другу, – скомандовал лекарь влюблённым, переминаясь с ноги на ногу в попытке заглушить всё усиливающиеся неприятные ощущения.

Квинт и Ливия смотрели друг другу в глаза.

– Властью, данной мне Богом… – Валентин поднял крест как можно выше над головой, держа его обеими руками, – объявляю вас мужем и женой!