Василий Фомин - Легенда о царице. Часть вторая. Земная богиня

© Василий Фомин, 2016

ISBN 978-5-4483-2765-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

«Господину моему, Неферхотепу, достойнейшему из благороднейших, припадая к стопам его, падаю семь раз на живот и семь раз на спину, желаю долгих лет жизни в этой жизни и жизни вечной в царстве Осириса (и быстрей бы ты, козел жабоподобный, туда попал), всенижайшее и всеподданнейше доношу, что налог с восточных деревень собран.

Был собран (какая существенная, однако, поправка – подумал читавший).

Был собран скотом, дичью, зерном, овощами-фруктами, рыбой, а также медью и уже направлял я караван ослов к берегу, задержавшись у дома крестьянина Нехри, о лености и хитрости коего уже доносил.

Мягко и кротко увещевал я его о необходимости внести налог зерном и скотом, что же касается синяков на спине, боках, ногах, на заднице и роже, то он получил их вчера во время драки с соседом, что и подтверждают наши стражники и надсмотрщики. Наглец же громко вопил, что семян у него только на посев, быка он одолжил у владельца высоких полей Хнумхотепа, что нет такого закона, платить два налога в год и что ему надо кормить девятерых детей, вот, это уже явная ложь, ибо известно достоверно, что у него только восемь детей, а девятым жена только беременна. Мы же, выводя уже быка его, смиренно объясняли, грубияну, в какой счастливой, избранной богами стране он живет, как вдруг случилось полное и совершенное безобразие.

Явился некто на чудовищном осле, обликом похожим на самого краснолапого Сета, и начал насмехаться надо мной, над стражей, над крестьянами, над властью, да и вообще над всем, не исключая и богов. Его велел я задержать, но почему-то этого не получилось и даже сам не знаю почему. Стражники, изрядно поколотив друг друга, разбежались. Я попытался сам его схватить, однако, тоже безрезультатно. А этот сын шакала, а вернее Сета, в образе означенного ранее осла, разогнал весь скот пинками, затем кидал в крестьян мешки с зерном, швырял, туда же, корзины с овощами-фруктами, крича при этом «Награбленное – грабь!», а также громко славя какую-то богиню порядка по имени Анархия, и утверждая, что она всему живому мать.

Из примет негодяя могу сообщить, что выглядит он, как обычный роме, но только волосом светлей и с седою прядью впереди, а из особых примет, что ездит голый на огромном осле красного цвета.

Еще и еще раз припадаю к стопам вашим, падая семь раз на живот и семь раз на спину».

«Все равно выпорет, сука» – с грустью подумал писавший.

«Все равно выпорю, суку» – подумал читавший.

«Да, господин мой, мешочки-то с медью я обронил во время схватки с негодяем и еще считаю нужным сообщить, что говорил и кричал мерзавец молча». – Тут писавший сам от удивления выпучил глаза.

«Ну,… я тебя… твою… ать!» – подумал читавший.

«Господину моему, начальнику верфи Перу Нефер, доносит пыль с сандалий его, след на грязи от ноги его, начальник отряда корабельщиков Иннени.

Сегодня днем подъехал к нам на верфь некто на осле, очень стройном и рослым, долго смотрел на нашу работу, сидя боком со свешенной одной ногой и почесывая худое пузо и наконец, спросил – что за гуся длинношеего мы строим. Я строго ответил, что строим мы прекрасную быстроходную (тут проходимец начал хихикать) барку для казначея Бога господина Аханахта, падаю перед ним семь раз лицом в пыль.

Тут неизвестный закончил хихикать и захохотал, будто гиена ночью, а затем просто заржал как ишак, и долго потешался над нашей работой, утверждая, что один парус это мало, а два рулевых весла на корме это много, потом упомянул закон какого-то Архимеда и приплел какую-то Силу Равнодействующую. Я же достойно ответил, что мы живем не по законам какого-то убогого проходимца Архимеда, а по законам господина Аханахта, падаю семь раз в пыль. Негодяй, же сплюнул слюной, а его осел, фыркнул, и сказал, что господину Аханахту и прочим живоглотам скоро придет карачун. К чему он, кстати, с удовольствием приложит руку.

Таких речей я более терпеть не мог и приказал рабочим схватить смутьяна, но рабочие хмуро переглядывались и не двинулись с места, тогда я сам кинулся на негодяя, вооружившись теслом, и уже почти задержал его, но осел подло толкнул меня своей ослиной задницей (чтоб не сказать, что жопой), и я упал с причала прямо в священные воды отца нашего Хапи. Когда же выбрался обратно, его, мерзавца, и след простыл, а вот глаза рабочих, мне, ой, как не понравились.

Господин мой, падаю лицом в грязь перед вашими ногами, я вот тут подумал, – и правда, а на хера мы ставим два рулевых весла и всего один лишь и весьма примитивный парус? Может сделать все наоборт? Парус вытянуть по выше, весло выточить по-больше? Ась?».

«Князю первого сепа Нижней Земли, смотрителю ее житницы, достойнейшему Уаджару, доносят его глаза и уши, падая в пыль своим недостойным ликом.

Достигла ушей моих, весть достойная твоего, господин, внимания.

В воровских кварталах Прекрасной Твердыни тайно продаются планы гробниц и горизонтов священного поля Сокара.

Доношу, так же, что общее настроение населения ниже, чем обычно, и повторный сбор налога его совсем не улучшил. Однако волнений пока не заметно».

«От господина Уаджара, его ушам, его глазам и достойнейшему куску ослиного навоза.

Мерзавец. Подлец и дармоед. Что ты, испорченный мартышкой воздух, мне доносишь? Это ты услыхал своими длинными ушами. Где же мои глаза? Кто продает? Где продает? Именно какие планы? Кто покупает? И за сколько?

Теперь о более приятном. Это мое послание тебе передал мой вестник и если ты к нему внимательно присмотришься, то заметишь у него в руках здоровую можжевеловую дубину (а она, дубина из можжевельника никогда не переломится, только измочалиться), и он сейчас ею выпишет тебе двадцать горячих, которые тебе прибавят ума и сообразительности и донесения твои станут такими же четкими и быстрыми, как вот этот удар палкой по твоей ленивой заднице.

А теперь, когда сидеть тебе уже будет не с руки, шевели по-больше задницей, а также и умом, а точней сказать умишком».

«Казначею бога, хранителю печати Верхней Земли, господину Аханахту, от господина Уаджара.

Любезный и достойный! Какие-то ушлые мерзавцы проворачивают интересные дела на священных полях Сокара. Вас это, ни на какие мысли не наводит?»

«Наводит, но только на очень нехорошие. Выясните-ка конкретней, кто это там такой шустрый»

«А вот я сам бы, о священные гамадрилы, и не догадался бы!»

«Господину Уаджару, его глаза и уши.

Господин мой, расстилаюсь перед вами в пыли и грязи, почесывая, благословенную вами, спину и прочие места своего организма, я предпринимал необходимые усилия и ранее, но много выяснить не удалось, предпринял сейчас еще большие усилия, но опять-таки узнал не много.