Эжен Скриб - Мавры при Филиппе III

– Да, имя это носил тот, кого первого по воле Боабдиля повлекли в львиный ров, и голова его первая покатилась на помост Альгамбры. Но, будьте покойны, Ваше Величество, – прибавил он, заметив сильное впечатление, произведенное его словами, – здесь мы безопасны и в подземелье также.

– О, я люблю опасность! – сказала, улыбнувшись, Маргарита.

– При всем усердии угодить Вашему Величеству, я не могу обещать ее.

– Пойдем, Иесид д’Альберик.

Иесид и Маргарита пошли через потаенный ход, но, пройдя несколько шагов, она остановилась и первый раз вспомнила безрассудство своего поступка, но сейчас же рассудила, что воротиться – значило бы оскорбить потомка Абенсеррагов, и пошла далее.

Иесид сказал правду. По дороге, где они шли, не было ничего опасного. Это была небольшая галерея, закрытая и, кажется, не имевшая никакого выхода; в открытое одно из верхних окон висели пучками гранатовые цветы. Иесид сорвал один цветок и подал почтительно королеве, потом уперся боком в край стены в конце галереи, стена повернулась, и Маргарита увидела вход в подземелье. Тут так было темно, что она, королева, взяла Иесида под руку. При дворе Филиппа это была бы честь. Этим правом только могли пользоваться известные при дворе фамилии и то при особенных торжественных случаях. Но тут Иесид почитал себя счастливым, а королева об этом даже и не подумала.

Через несколько минут они вступили в великолепную храмину, освещенную несколькими богатыми лампадами. Свод поддерживался семью колоннами из черного мрамора.

У испанцев есть до сих пор предание о богатых сокровищах, сокрытых маврами. Этот народ во времена Фернандо и Изабеллы был убежден, что со временем он опять возвратит власть над цветущей страной, которую он завоевал в диком состоянии. По этой причине все свои богатства перед отъездом они зарыли в землю.

Некоторые клады были найдены, а некоторые остались неизвестными испанцам. В числе последних были и сокровища рода д’Альберикова.

Все драгоценности, какие увидела здесь Маргарита, напомнили ей сказки Шехерезады. Здесь между колоннами, в мраморных бассейнах, были насыпаны золотые монеты, времен первых халифов Кордовы и царей Гранады. В кедровых ящиках лежали ожерелья и оружие, осыпанные драгоценными каменьями. По сторонам лежали груды слитков серебра и золота, и, наконец, в хрустальных чашах сияли алмазы, яхонты и изумруды.

Маргарита с таким удивлением смотрела на это чудесное видение, что боялась ступить или заговорить. Она тихо опустилась на мраморную скамью, а Иесид с почтением преклонил пред нею колено.

– Ваше Величество, удостоите ли последнею милостью вашего верноподданного?

– Что такое, говори?

– Я буду помнить этот день, день самый счастливый в моей жизни, – произнес Иесид, – но был бы еще счастливее, если бы смел иметь надежду, что и вы, Ваше Величество, будете вспоминать о нем.

– Я это тебе обещаю, Иесид.

– Так докажите это, Ваше Величество, и простите мою дерзость…

Произнося эти слова, он взял одну из богатейших ваз и, опрокинув, высыпал королеве на колени множество алмазов и других драгоценных каменьев.

Маргарита, взглянув на Иесида, увидела в глазах его такое отражение чувств преданности, почтения и опасения, что не могла принять строгий вид, – и из груды дорогих каменьев она взяла самый ничтожный, бирюзовый камень, с какой-то вырезанной на нем надписью.

– Ты видишь, что я прощаю, – сказала она Иесиду, затрепетавшему от радости. – Но нельзя же испанской королеве брать что-нибудь даром у мавра Иесида. Что я могу для тебя сделать?

Иесид молчал.

– Неужели ты вполне счастлив, и не желаешь ничего от своих государей?

– Для меня ничего не надо, но… для другого… много!

– Для кого, скажи?

– Для друга… для друга моего родителя, для благородного и заслуженного человека, у которого отнимают единственное его достояние, – честь!

– И ты за него хочешь просить?

– Да, Ваше Величество, прошу правосудия.

– И получишь. Говори, Иесид.

И он рассказал Маргарите всю историю дона Хуана д’Агилара, который не мог сам дойти до короля, пред ним оправдаться и доказать свою невинность.

– Я сама отдам и прочту королю, – сказала Маргарита, принимая поданную Иесидом записку, – но ты не говори никому, даже и своему отцу об этом.

– Клянусь, Ваше Величество! Бывает счастье, которое не хочется ни с кем разделить, но я теперь счастлив тем, что имею тайну с Вашим Величеством.

– И не одну, а две! – сказала королева, улыбнувшись. – Но мы еще не поквитались, я сделаю для д’Агилара все, что могу, но желаю сделать что-нибудь для тебя.

– Ах, если бы я мог иметь смелость… просить…

– Говори!

– Я, Ваше Величество, попросил бы только свободы товарищу моего детства, другу, дону Фернандо д’Альбайде. Он в темнице за то, что вступился за честь своего дяди. Освободите его, Ваше Величество, и он всю жизнь свою посвятит вам.

– Хорошо, – произнесла королева, улыбаясь, – но ты все просишь за других, а для себя – ничего! Неужели королева Испании не может сделать тебе благодеяние?

– Душа моя полна в эту минуту счастьем, и в ней нет места желаниям.

– Но впоследствии что-нибудь понадобится.

– Я буду вспоминать об этом счастье.

Королева встала. Иесид проводил ее молча. В галерее королева, взглянув на бирюзовый камень, спросила:

– Что означает эта надпись? Не талисман ли какой-нибудь?

– Нет, Ваше Величество, это арабское слово. Оно значит «всегда».

– А, это по-арабски! – И у входа в свою комнату она остановилась и сказала: – Прощай, Иесид, может быть, мы не увидимся, но ты всегда можешь надеяться на покровительство испанской королевы, которая, в свою очередь, полагается на твою скромность и преданность.

– Всегда! – отвечал Иесид.

Филенга затворилась, и мавр исчез.

Через два часа каммериера-маиор вошла в комнату королевы, она лежала еще в постели. Потом собрались в дорогу. Аламир Деласкар со всеми своими людьми ожидал в саду выхода королевы. Все рабочие праздновали в этот день и, одетые в великолепные мавританские костюмы, представляли очень живописную картину.

При появлении королевы Аламир Деласкар предоставил ей всех мастеров со своих фабрик, они поднесли ей и дамам ее свиты несколько разных тканей, отличавшихся особенным изяществом рисунков и краски. Потом Аламир, представляя прекрасного молодого человека, сказал:

– Это сын мой, Иесид, Ваше Величество, он только что приехал и желает поблагодарить государыню за удостоенное счастье.

При виде Иесида дамы начали разговор вполголоса.

– Какие красавцы эти мавры, – сказала графиня д’Альтамира одной даме. – Недаром король запретил им одеваться в свои национальные костюмы, они в них лучше наших кавалеров.