Вадим Хачиков - Дорогие гости Пятигорска. Пушкин, Лермонтов, Толстой

В 1819 году генерал Ермолов приказал сломать ветхие избушки-купальни на вершине горы Горячей и построить на ее уступе новое купальное заведение. И в том же году оно появилось. Названные в честь генерала Ермоловскими, ванны эти были по тем временам достаточно комфортабельными и довольно красивыми – с колоннами и башенкой-бельведером на крыше. Неудивительно, что большинство курортной публики предпочитало принимать процедуры там – до тех пор, пока у подножья горы не было построено каменное здание Николаевских ванн. Посещали Ермоловские ванны и Раевские с Пушкиным. По поводу ванных зданий генерал писал: «Ванны старые… ни вида, ни выгод не имеют, новые же представляют и то, и другое, возможную чистоту и опрятность. Вид из оных наиприятнейший на Бештову гору».

К Ермоловским ваннам больные поднимались по удобному шоссе, проложенному одновременно со строительством здания и хорошо приспособленному для проезда экипажей. Но, надо полагать, что Пушкин транспортом не пользовался – по обоим шоссе ходил пешком, чтобы полюбоваться открывающейся оттуда панорамой Кавказских гор. Правда, в западной части горы ничего интересного не было – кроме доживавших свой век старых купален там стояло лишь простенькое деревянное здание так называемой Оборонительной казармы, в которой тогда размещались солдаты военно-рабочей команды.

А вот восточная часть горы, хотя и оставалась в то время не обустроенной, радовала романтическую душу поэта именно своей дикостью – голыми скалами, кое-где поросшими чахлым кустарником, «крутыми каменными тропинками», о которых он вспоминал девять лет спустя. Там имелось несколько выходов минеральной воды, в частности, открытый доктором Гаазом Елизаветинский «кислосерный» источник. Он представлял собой обыкновенный колодец, откуда черпать воду приходилось «ковшиком из коры или дном разбитой бутылки», как писал Александр Сергеевич.

Через эту местность пролегал путь к знаменитому Провалу, который привлекал всех приезжих своим загадочным жерлом. Добираться до него приходилось пешком, поскольку вела к нему «узкая тропинка между кустарников и скал», как сообщил об этом позднее М.Ю.Лермонтов. Надо полагать, в пушкинские времена тропинка уже существовала, и, говоря о «неогороженных пропастях», поэт имел в виду именно Провал.

Мимо него лежал путь к вершине Машука, где Пушкин тоже побывал. Об этом нам известно из его письма к брату Льву, как и о том, что он покорил Бештау. Более подробно о подъеме на высшую точку Кавказских Минеральных Вод рассказывает в своих письмах генерал Раевский. Едва прибыв на Воды, он сообщает дочери: «При первом хорошем дне положено ехать на верх шпица Бештового, с которого верст на сто открывается во все стороны». А спустя две недели информирует ее: «…ездили мы на Бештовую высокую гору. Поднимались на Бештау, как правило, со стороны Железных Вод, куда Раевские с Пушкиным тоже ездили еще до того, как перебрались туда для лечения.

Разговор о Железных Водах нам еще предстоит. А пока останемся на горе Горячей, откуда Пушкин, а вместе с ним и мы, имеем возможность хорошо рассмотреть, что представляло собой в ту пору курортное поселение на Горячих Водах.

Желая представить себе давнее прошлое Пятигорска, обычно первым делом вспоминают роман М. Ю. Лермонтова «Герой нашего времени», где так ярко описан «чистенький, новенький городок» – с Ресторацией и Эоловой Арфой, с романтическим гротом и галереей у источника, с тенистым бульваром и живописными аллеями парка, увитыми виноградной лозой. Но, говоря о Пушкине, надо иметь в виду, что такой, «лермонтовский», Пятигорск образовался несколько лет спустя. А вот как небольшой поселок у Машука – выглядел летом 1820 года, мы узнаем все из тех же писем генерала Раевского, сообщавшего дочери Екатерине: «Воды горячие истекают из горы, называемой Мечук, над рекой Подкумком лежащей… от подошвы небольшой долины, в которой все селение расположено в 2 улицы; я приметил до 60 домов, домиков и лачужек, и как сего недостаточно для приезжающих, то нанимают калмыцкие кибитки, палатки и располагаются лагерями, где кому полюбится…».

Итак, все поселение размещалось тогда в границах Горячеводской долины. Именно здесь, как в колыбели, пребывал новорожденный курорт до той поры, когда граница с Кабардой не была отодвинута подальше и опасность нападения горцев значительно уменьшилась. А пока что от набегов надежно защищали солдаты с пушками, стоявшие лагерем у входа в долину, и образующие ее Машукские отроги – Внутренний хребет и гора Горячая, откуда мы вместе с Пушкиным смотрим на долину внизу.

Обратим сначала внимание на упомянутые генералом палатки и кибитки. Какое-то время они составляли основное жилье тех приезжих, кто не хотел ежедневно ездить к источникам из Константиногорской крепости – единственного в округе места, где имелись хоть какие-то строения. Главноначальствующий на Кавказе генерал А.П.Тормасов еще в 1811 году специально распорядился, чтобы кочевники-калмыки доставили на Воды к началу сезона свои кибитки. В отдельные годы их стояло здесь до сорока.

К 1820 году войлочных шатров поубавилось – об этом распорядился генерал Ермолов, которому из Петербурга сообщили о жалобах калмыков на убытки от предоставления ими внаем кибиток. А главное, Горячеводская долина стала понемногу застраиваться домами. У историков нет единого мнения о том, когда вырос первый из них, но все сходятся на том, что не ранее 1812 года. Во всяком случае, дочь одного их первопоселенцев, аптекаря Соболева, поставившего свои дома в 1814 году, утверждала, что в то время, «на Горячих Водах почти не было никакого строения, а существовала одна пустота и опасность от набегов».

В 1820 году, как видим, более полусотни строений уже образовали две улицы. Одна из них, будущий главный проспект Пятигорска, протянулась по центру Горячеводской долины. Вторая, скорее всего, лежала параллельно ей, будучи образована тыльными сторонами усадеб, фасадами выходящих на главную улицу (ныне это улица Красноармейская). Возведение домов за пределами тщательно охраняемой Горячеводской долины стало возможным позднее, года обстановка в регионе стала спокойнее. Известно, что в сентябре 1822 года от командующего войсками на Кавказской линии генерала Сталя поступило предписание инженерной службе – «назначить линии улиц и места для строений казенных и частных… кварталы же, разбив, для признаков… положить по углам большие камни». Речь здесь идет о кварталах вдоль улицы Большой Средней (ныне Карла Маркса), которые с этого времени стали интенсивно застраиваться. Именно они слагали тот самый «чистенький, новенький городок», который описал Лермонтов, и который Пушкин не мог не заметить во время второго приезда на Воды в 1829 году.