В. Тюпский - Преодоление

Приезжая на мельницу Ефим видел, как она, распустив толстые косы, часто проходя мимо, тайно поглядывала на него. Ефим не мог не видеть девичьих ласковых, задумчивых глаз, тайных вздохов. И когда отец, Никита Тарасович говорил сынам:

– Ну, хлопцы, запрягайте коней, кладите мешки и до Васыля, на мельницу!

Ефим с большим удовольствием спешил до ветряной мельницы, ещё издали всматривался, не появилась ли Татьяна. Брат, Егор, усмехаясь, говорил:

– Ефим, глаза не прогляди!

Тут же выходил на крылечко Василий Данилович. Парубки снимали картузы и говорили:

– Доброго здоровья, дядя Василий!

И когда пришли сватать Татьяну, то он лучшего мужа Татьяне и не желал. Так что свадьба прошла как у людей.

Отец и мать Татьяны умерли еще в её раннем детстве. Брат Василий Данилович был не очень щедрым.

Но Никита Тарасович был разумным отцом, и знал по себе, с хорошей дружиной и море по колено!

Татьяну приняли в семью, как и подобает у хороших людей.

Молодуха пряла, ткала, вязала, всё кипело у неё в руках. Пелагея радовалась, что такая удалая сноха. Но не очень-то её хвалила, боялась, что недобрые люди сглазят.

Но нет, такую молодуху никто не сглазит!

Ефим нашёл в ней верную, покорную, работящую, очень чистоплотную жену, и был очень ей доволен. Относился к ней без восторга, но с большим уважением.

Татьяна же была без ума от своего степенного, не очень разговорчивого любимого мужа.

И так началась новая счастливая пора в жизни Ефима.

Но чувствовалась всё сильнее и сильнее тревога.

Уже второй год, как готовился Никита Тарасович к отчаянному путешествию. Сердце сжималось, как подумаешь, что придётся бросить всё живое, нажитое мозолистыми руками, омытое обильно потом, и уехать на чужбину искать своё счастье, землю вольную. Приложить руки и увидеть радость своего труда.

Женили и Егора. Взяли Червонных Пелагею. Добродушную, крупную девушку. Тоже с русыми длинным косами, с проницательным, пристальным, но добрым взглядом. Покорную и доброжелательную.

И жить бы да не тужить, думал Никита Тарасович. Да что же получается? Пойдут внуки, прибавится семья, а земли то не прирастёт!

После всех колебаний и сомнений, Никита Тарасович твёрдо решил ехать на новые земли вместе с сельчанами. Да и слух пошёл, что будто бы переселенцам на новые земли, будет оказываться помощь от самого Царя батюшки.

Стали собираться, не спеша, но твёрдо и уверенно.

Оформили увольнительные документы, как это требовалось Общим положением о крестьянах. Продали весь свой скарб, часть земли.

А ещё немного земли Никита Тарасович подарил своей сестре. Замужней, с хорошим трудолюбивым, но малоземельным мужем, не решившимся поехать на чужбину искать счастья и долю.

Провели Собрание крестьян-переселенцев, где без долгих споров выбрали Никиту Тарасовича Старостой переселенческой партии.

Всё было готово. С плачем и причитаниями родственников, оставшихся в селе, тронулся обоз.

Тяжко было до потемнения в глазах покидать родной край, отцов и дедов. Край, политый потом и кровью в борьбе с иноверцами за родных, за землю и свои хаты.

Но уже всё позади, родное село скрылось за холмами. Утихли громкие причитания, высохли покрасневшие от слёз женские лица.

Мужчины чинно, с твердым духом шли молча за тяжело нагруженными возами.

Прошло немало дней и ночей, и не только месяцев, но и почти два года, как Никита Тарасович со своими сельчанами, малороссами, покинул родные края.

И вот теперь, прибыв до места назначения, в дикий край, на вольные земли, ютятся на подворье жителя, где зимовали Ефим с Дмитрием в селе Теплоключенском.

Только что пришли с кладбища, похоронив первенца Татьяны Даниловны и Ефима Никитовича. Никита Тарасович был в отъезде. Искал место, где поселиться.

Не очень нравилось ему село Теплоключенское, расположенное у самых гор. Да и речка такая шумная и бурная не привлекала его. Недавно видел он, как молодая корова упала в речку, еле вытащили её где-то внизу, на перекате. В общем, не к душе было селиться ему здесь.

Большинство же прибывших с ним, теперь бывших односельчан, решили остаться в этом селе.

А Никита Тарасович, вместе со своим большим семейством через неделю переехал в новое строящееся село Тюпское, именуемое так по названию протекающей рядом реки Тюп.

К Никите Тарасовичу присоединились и поехали в новое село ещё двадцать пять семей переселенцев.

В отстраивающемся селе уже было три десятка дворов крестьян-переселенцев из Астраханской губернии и несколько дворов Калужан.

Так и обосновались в Тюпском, сразу приступив к строительству домов и обустройству поселения.

Земли отмерили вдоволь! Душевой надел на каждую мужскую душу составлял пятнадцать десятин [31] Десятина – единица площади 1.0925 га. удобной земли. И ещё пятнадцать десятин сельскому обществу в запас, с учётом будущего прироста населения.

Вновь водворившихся крестьян-переселенцев в первые три года полностью освободили от уплаты оброчной подати и земского сбора, которые составляли соответственно тридцать и десять копеек в год с десятины. В последующие три года, поселенцы уплачивали половину положенных налогов.

В общем, трудись, и Бог не обидит!

И люди трудились до седьмого пота! Развели немало скота. Упорным трудом добились успехов в хозяйстве. Всем миром построили в селе церковь.

Село быстро пополнялось всё новыми и новыми поселенцами.

Вслед за Астраханцами, и Полтавчанами, в селе обосновались Курские и Воронежские поселенцы. За ними потянулись большое количество неорганизованных (самовольных) переселенцев из Харькова, Саратова и других мест центральной и южной России.

На Сельском сходе решили именовать своё село «Преображенским», о чём направили ходатайство высокому начальству.

К большому удовольствию сельчан Ходатайство довольно скоро было удовлетворено.

Приказом губернатора Семиреченской области генерал-майора Колпаковского от 16.07.1870 г. № 119, доведено буквально следующее: «Начальник Туркестанского края на моё Представление о проектированных названиях вновь образованных сёл приказал именовать: Тупское (так написано) Преображенским».

Администрация таким же образом выделяла землю киргизам [32] Киргиз – тюркский народ (блуждающий – тюрк.). , привлекала их к осёдлой жизни.

Местные же киргизы, на земле работать не умели и не хотели! Они охотно сдавали свои наделы переселенцам, получая за это хорошую плату урожаем и деньгами.

О том, что древние киргизы были успешными земледельцами, мало кто помнил!