Владимир Болховских - Правда о золоте Кубанской рады. Информация. Мистика. Приключения

по середине огорода, он уже почти прогорал, Димон

сходил к палатке, взял в рюкзаке что то и

вернувшись сказал Джею;

– Ну что постреляем, нарушим тишину.

В его руке лежали штук пять строительных патронов,

бросив их в костер они присели, у покосившейся хаты.

После первых выстрелов, разорвавших тишину,

чердак хаты завыл как сотня волков, из дырявой крыши

с воем вырвалось белое облако, пронеслось по периметру

огорода и ушло по ущелью, смешивая эхо выстрелов

с жутким воем. Кожа на теле Димона и Джея

вздыбилась и волосы зашевелились. Они сами не

помнили, сколько сидели молча, в наступившей

тишине, пока не прошел шок!

– Димон что это было?

– Я сам хочу спросить, что это?

В этой наступившей ночи с ужасов, палатка казалась им

крепостью, где они прижавшись друг к другу, с

горем пополам заснули.

Выйдя утром из палатки, внимание их было

приковано к этой умирающей хате. Походив вокруг

нее, Джей залез в ее чердак, через дыру в

камышовой крыше, камыш лежал толщиной в

сантиметров двадцать, видно докладываемый каждый

раз при ремонте, которого здесь полно, в пойме

возле хутора. Чердак был пустым, кроме нескольких

старых тряпок, валявшихся в углу, по нему

передвигаться можно было только вприсядку

,держась за стропила руками. Перехватываясь

очередной раз руками, Джей зацепился рукой за

что то, подняв в верх глаза, он увидел

воткнутые за стропилу немецкий штык-нож и

военный металлический циркуль. Осмотрев еще верх

чердака, Джей забрал находки и поспешил вылезти

в дыру. C металлоискателем ходить они больше не

стали, распалив снова костер, пили чай раздумывая

над произошедшими событиями.

Послышался лай охотничьей собаки, в лесу поблизости,

через некоторое время вышел пожилой охотник. Диман с

Джеем пригласили его на чай, охотник не

отказался. Да собственно как выяснилось, он толком

уже и не охотится, так ходит ради собаки, чтобы

та побегала не потеряла навык.

Охотник оказался местным, живет здесь рядом на

бывшей тракторной бригаде, в километре от

сюда. Сразу же назрел вопрос, расспросить его об

этом месте, от чего он не отказался а даже был

рад, посидеть поболтать.

– Я то помню в основном, то что мать с отцом

рассказывали – начал охотник.

– Этот хуторок образовался перед самой

войной, приезжие тут жили, работали на этих полях

,кто у нас на бригаде. Во время войны вон там за

бугром, прифронтовой полевой госпиталь

стоял, передовая была то возле Ахтырской. Мать

говорила что как раз вот в этой хате, молодая

женщина жила, работала в госпитале

медсестрой. Мало с кем общалась, толком то про

нее ни кто не чего не знал. А оказалось она

,раненого немецкого диверсанта у себя дома

скрывала, про Эдельвейс немецкий слышали? Так

вот она его лечила, ухаживала за ним. ну в общем

любовь у них была. А баба Матрена, что вон там у

пруда жила, как то разнюхала что у этой

женщины, мужик в хате есть. Ну и доложила нашим

,когда те пришли проверять, немец стрелять по

ним начал, одного нашего сразу застрелил, ну и

они его порешили тоже. Где то вот здесь в

огороде и закопали немца, а женщину увезли, куда

то с концами, а потом здесь разные люди

жили.

Поговорив с охотником еще, на разные

темы, попрощались с ним и начали собираться домой.

– Джей, возможно мы выстрелами напугали душу

немца, а она нас получилось еще больше!

– Возможно, а куда ей от сюда деваться, она в этих

краях давно уже русской стала!

Домой ехали молча, взяла эта история чем то их

самих души.

В Новороссийске у поселка Глебовка есть высотка,

заросшая двух-трех метровой высоты

можжевельником и грабом. В радиусе километра по

ней разбросаны бычьи рогатые черепа, некоторые

вросшие в рогатинах деревьев. По центру этой

высотки находилась немецкая позиция, разбившая

окончательно наш десант с Южной Озерейки.

Взорванные землянки, от которых идут траншеи к

маскировочным ямам для орудий и танков. Еще в

метрах десяти от землянки есть небольшая

полянка, по деревьям вокруг нее развешаны бычьи

черепа и на ветках навязаны красные ленточки из

разорванной материи. А по центру полянки место

кострища, вокруг которого разложены валуны, камня

дикаря. По всей видимости полянка предназначена

для проведения каких то ритуальных действий,

мое предположение было что на ней на шабаш

собираются ведьмы, в пятницу тринадцатого числа.

Выбрав один из таких дней я поехал на это место,

с двумя помощниками проверить свою версию.

Оставив машину у дач, пришли на полянку еще

засветло, ни каких изменений, кострище старое,

вскоре и сумерки не заставили ждать.

Решили остаться на ночь, собрали в округе веток

валежника распалили костер на старом месте

кострища, просидели часа три почти молча, с

одной стороны костра, глядя на пламя которое в

лесу горит по особенному, завораживая. Поняв что

уже ни кто не придет накрыли стол, на одном из

камней, хлеб, консервы, помидоры, огурцы и

естественно бутылочку водочки. После второй как

обычно разговорились, подкинув сухой пенек в

костер я рассказывал об одном из заброшенных

хуторов с его аномалией, вдруг один из

помощников полушепотом выдавил:

– Смотрите!

Указывая рукой в сторону леса за нами. В самом

конце освещения костра к нам двигался какой то

непонятный силуэт, по мере приближения мы стали

различать Немецкого солдата, грязного в полевой

пехотной форме, с слипшимися волосами на

открытой голове, он тащил кого то чуть с боку на

спине. Приблизившись метров на пять к нам, он

усадил к дереву, к нашему и так отупению еще и

изумлению нашего солдата, в разорванной

гимнастерке из под которой торчала какая то по

всей видимости окровавленная тряпка. Оставив не

подающего признаков жизни нашего бойца, немец

приблизился к нам еще на пару метров, произнеся

тяжело;

– Гутен нахт.

Затем указывая на бойца у дерева произнес;

– Ивлев Хильфэ.

Мы не сводили глаз с его грязного скуластого лица, не

как не похожего на прототип немецкого. Он же в

это время жадно смотрел на наш остаток стола и

бутылку с оставшейся в ней водкой, подняв на нас

свои темные пронизывающие глаза, он произнес еще

раз;

– Хильфэ.

Тут нас всех как подбросило, кто

кинулся в рюкзак за аптечкой, кто к столу,

упустив на секунды из виду немца и его спутника.

Кто с чем в руках мы снова замерли, глядя в

пустую темноту. Придя в себя от этого

происшествия, решили не оставаться с ночевкой,