Сергей Короп - Русь. Легенда о Рюрике

Только отвергла его красавица. Не люб ей хан, а люб воевода из войска родительского. Разозлился басурман и уехал к себе в Хазарию. Но, вскоре возвернулся с войском своим и напал на Погорынье. Три дня и три ночи бились русичи с хазарами, но перевес был не на стороне князя. В итоге все защитники полегли. Схватили хазары красну девицу за ручки белые и привязали к столбу. Долго издевались над нею. На ее глазах отрубили голову воеводе-жениху и на кол водрузили. Но и этого было мало хану. Велел тогда сложить костер у ног княжны и поджечь. Пущай горит заживо…

Ворон замолчал, вглядываясь в темноту.

– Кажись кто-то едет…

– Так что было дальше, сгорела княжна? – допытывалась Умилена.

– А? Княжна? В том то и дело. Как только вспыхнул огонь высоты невиданной, так и окутал дым войско хазарское, что чуть было не задохлись все. А как дым развеялся все охнули от увиденного. Оказалось, от княжны и следа не осталось, будто и не было ее вовсе. Даже хворост не обгорел. Испарилась, и все тут!

– А, куда ж подевалась она?

– Говорят, сам Один забрал ее, или… Она.

– Кто, «Она»?

– Воительница Великая, вот кто. Только после этого кануло Погорынье в болота вязкие, что и следу от него не осталось. А сама княжна стала появляться в белом одеянии как предвестник беды. Прозвали ее Бродячей Девой. Потому, что ищет убийц своих. Рубит головы кого повстречает, и на кол насаживает. Все пытается разглядеть в них черты лица хана хазарского. Вот такая легенда. Мне ее еще дед мой поведал.

Умилена еще больше сжалась в объятиях Годолюба.

– Страшное сказание, – молвила шепотом.

– Это всего лишь легенда, – успокоил любимую Годолюб.

– Кажется, Чеслав возвращается. Вроде один…

На полном скаку подъехал десятник. Лицо его даже в сумерках отражало ужас и мертвенную бледность. Он, тяжело дыша, показывал назад рукой, пытаясь выдавить из себя слово.

– К-княже… ты знаешь меня с детства… я не из робкого десятка… но…

– Да что случилось-то? Засада впереди?

– Не… Это чудовище… Призрак… Такого я отродясь не видывал. Еле ноги унес.

– Воины твои где?

– Не успели мы догнать Деву ту… Как поднялся вихрь, подхватил побратимов моих, и понес невесть куда… Меня с конем наземь повалил. Выбрался я, сел верхом, как услыхал над самой головой свист клинка. Пригнул голову, только кусок гривы у моего скакуна и срезало…

– Сколько вражин было?

– В том то и дело, что никого не видел я. Только свист невидимых мечей. Чуял, что ежели не уеду, то смерть заполучу от призрака.

– Что ты несешь? Струсил?! – глаза князя стали наливаться кровью.

– Погоди, Годолюб! – вступился Ворон. – Правду молвит десятник. Я же предупреждал, не гнаться за Бродячей Девой!

– Тьфу! – сплюнул князь. – Или сплю я, или чудится мне бредятина эта. Призраки, Девы! Хватит болтать! Поехали вперед! Там и ночлег организуем. Заодно товарищей своих разыщем!

Кони спокойным шагом двинулись с места. Годолюб оказался прав. Двоих исчезнувших воинов, вернее их головы, насаженные на колья, удалось найти. Хотя особых поисков и не понадобилось. Они торчали на виду, вдоль лесной просеки. Как раз на пути следования княжьего эскорта.

– Кто ж их так? – хрипло произнес Лотарь.

– Чего тут гадать-то? – ответил Ворон. – Известно кто – Бродячая Дева.

– Какая чушь! – возмутился князь. – Обыскать все в округе! И приготовиться к бою!

Но все приготовления и поиски оказались напрасны. Обследовав округу, и не найдя даже тел погибших, князь вынужден был выставить дозоры и разбить временный лагерь.

Ночь прошла без происшествий. Наутро княжий эскорт снова отправился в дорогу, держа курс на Рерик. Остаток пути молодые проделали без приключений. Умилена была расстроена увиденным, но нежная забота любимого и успокаивающие беседы наставника-волхва оказали на девичью психику благотворное влияние. И, въезжая через городские врата, красавица-княжна переполнилась радостным волнением предстоящей свадьбы. Юную девичью головку, заполнили уже новые мысли будущего супружества.

Свадьба удалась на славу. Мачеха Годолюба – Едвига, взяла на себя главные приготовления торжества. За что молодой князь был ей искренне признателен.

– Никогда бы не подумал, что она с такой душевной радостью будет стараться для меня, – сказал князь на ухо молодой супруге. – Глазам не верю. Я был убежден, что Едвига меня ненавидит, и готова сжить меня со свету.

– Видать ошибался, – с улыбкой отвечала Умилена.

– Это да, – согласился Годолюб.

Молодые девицы водили хороводы с песнями и плясками, воспевая счастливую жизнь супружеской новоиспеченной четы. Уважаемые гости ели мед и запивали пивом жареную дичь. Стол был полон яствами и напитками. На серебряных блюдах лежала жаренная свинина, гусятина, курятина. Рядом, в глиняных мисках – горячие приправы с перцем и лавровыми листьями. Деревянные бочонки были полные грецких вин.

– Во здравие твое князь, прошу испить эту чашу вина доставленного из Греции! – поднялся Чеслав, протягивая жениху кубок, наполненный до краев игристым напитком.

– Благодарю тебя, верный Чеслав! – поклонился Годолюб, собираясь принять из рук десятника деревянную чашу. Только не успел.

Покачнулся Чеслав, чуть было не свалившись. Под ногами шастали княжьи собаки, подъедая упавшую со стола снедь. Пролилось вино игристое, образовав небольшую лужу. Тут же кинулись псы вылизывать пахучую жидкость…В мгновение ока, с собаками начало твориться неладное. Они, скуля, подыхали…

Повисла в воздухе рука князя на полпути к кубку, и стало вдруг тихо. Даже на дальних столах замерли от гневного крика молодого супруга.

– Травить меня вздумал?! – указал перстом князь на псов, бившихся в предсмертных конвульсиях. – Не удалось по дороге убить меня, так ядом решил прикончить?!

Чеслав стоял белее снега. По его лицу было видно, что он сам поражен увиденным не меньше Годолюба.

– Клянусь, княже, нет моей вины здесь…

– Молчи, лиходей! К столбу его! – гневно повелел князь.

Несколько дюжих молодцов скрутили руки десятнику, и потащили к столбу, стоявшему посредине двора.

– Сам допрошу его, – отстраняясь, от попыток Умилены удержать его, сказал князь. – Все мне расскажет! И, как двоих воинов погубил, и как на мою жизнь покусился!

Привязав десятника, стражники отошли на несколько шагов назад, давая возможность Годолюбу самому строить допрос.

– Гляди, какого змея пригрел я на груди своей, – сказал он, пронизывая взглядом Чеслава.

– Нет на мне вины, княже…!

– Ты еще смеешь брехать?!

– Клянусь… Не я, наполнил вином тот кубок…

– Кто же, по-твоему?

– Мне его дал…

Стрела, выпущенная Лотарем, пронзила сердце десятника. Голова безсильно свесилась на грудь, а грузное тело осело вниз.