Владимир Люков - Быть человеком. Часть 1. Опалённые временем

Кладбище, почти вплотную, подходило к оврагу, который являлся его естественной границей. Осмотревшись, Анна выбрала место для могилы и вонзила лопату в мягкую землю. Трава тут была высокая и густая. Она прикинула размеры, подрубила дёрн, аккуратно сняла его и положила рядом. Затем выкопала не очень глубокую, штыка на три, могилу. Дно заложила дёрном. Вдвоём они опустили тело в могилу и укрыв его, сперва простынёй, затем мешками, осторожно засыпали землёй. После короткого, сдержанного прощания, молча тронулись в обратный путь. Теперь они шли через всё кладбище, прямо к главному входу.

Чем дальше они продвигались, тем богаче выглядели захоронения. Старинные фамильные склепы чередовались с изысканными памятниками из гранита и мрамора. У самого выхода они остановились возле кучи песка. Анна бросила на тележку несколько лопат, ровно столько, чтобы ни у кого не могло возникнуть вопросов. Они вышли через центральные ворота на улицу и пошли вдоль высокой ограды в направлении дома.

По пути попадались грузовые машины, с сидящими в них немецкими солдатами, тарахтели мотоциклеты, проходили пешие группы. Город изменился до неузнаваемости. Трепались на ветру красные полотнища с чёрными пауками свастик на белом фоне. На всех углах расклеены были листовки, с угрожающими призывами к местному населению. Со стороны улицы Пилсудского доносился стук топоров. Когда они подошли ближе, Анна с ужасом поняла, что это возводят виселицу. На их пути вислоусый полицай, с белой повязкой на рукаве, взгромоздившись на приставную лестницу, что-то приколачивал на стене здания. Внизу скалили зубы его товарищи, пытавшиеся, перекрикивая друг друга, давать вислоусому советы. Вот он опустил руки и, отклонившись от стены, стал любоваться содеянным. На белой табличке, успела прочитать Анна, чёрной краской было выведено: площадь Адольфа Гитлера. Анну бил озноб. Но никто не обращал внимания на две женские фигурки, тащившие куда-то тележку с песком.

Это было начало, а впереди их ждали годы страшной оккупации и никто не мог даже предположить, через какие страшные нечеловеческие испытания предстоит им пройти.

После захвата Советской Украины оккупанты разделили её на четыре части, нарушив тем самым её целостность. Эти части вошли в подчинение разным государствам и администрациям.

1. Черновицкая, Измаильская, Одесская, частично Винницкая и Николаевская области, а так же левобережные области Молдавии были объединены в губернаторство и включены в состав Румынии.

2. Западные области – Дрогобыческая, Львовская, Тернопольская и Станиславская составили отдельный округ под названием «Галиция» и вместе с польскими землями вошли в состав отдельного губернаторства с центром в Кракове.

3. Черниговская, Сумская, Харьковская области и Донбасс подчинялись германскому военному командованию.

4. Остальные украинские области вошли в состав рейхскомиссариата «Украина» с центром в городе Ровно. Рейхскомиссаром Украины был назначен Эрих Кох.

В субботу 1-го августа 1941-го года в Станислав прибыл начальник гестапо Ганс Кригер со своими подручными. В тот же день он собрал представителей еврейской общины перед зданием гестапо и обратился к ним с речью с балкона второго этажа.

– Я очень добрый человек и хорошо отношусь к евреям. Заверяю вас, что вы тоже будете любить меня и жалеть обо мне после моего отъезда. Наш фюрер Адольф Гитлер тоже очень добрый человек. Он вынужден изолировать евреев во время войны от других национальностей, только лишь для того, чтобы они могли спокойно жить и работать. Поэтому всем членам вашей общины подлежит пройти регистрацию. 3-го августа мы будем проводить регистрацию всей городской интеллигенции. Регистрация будет проводиться здесь же, согласно спискам, которые сегодня же будут готовы и вы с ними можете чуть позже познакомиться. Я очень надеюсь, что мы с вами придём к полному взаимопониманию.

Вечером того же дня, руководитель национал-социалистической немецкой рабочей партии Альбрехт собрал в гестапо совещание-инструктаж проведения «синего понедельника». Такое название было присвоено акции, целью которой было уничтожение интеллигенции в Станиславе. Для этой цели были привлечены дополнительно три роты «СС» и выставлены патрули шуцполицаев для предотвращения бегства назначенных жертв.

Согласно вывешенного графика, для проведения регистрации городской интеллигенции в понедельник 3-го августа была назначена явка:

в 12:00 – представителей еврейской общины и раввинов,

с 14:00 – адвокатов,

с 16:00 – врачей и фармацевтов и далее по списку – художников, музыкантов, артистов, инженеров, фотографов и всех, имеющих высшее образование.

Людей, явившихся для регистрации, нацисты вывозили в ближайший лес и расстреливали из пулемётов. Тех, кто уклонялся от регистрации, доставляли в гестапо силой. Поляков, русских, украинцев жестоко пытали и затем тоже расстреляли. За шесть дней была уничтожена вся Станиславская интеллигенция. Всего 2865 человек.

Спустя два месяца, гитлеровцы провели ещё одну массовую акцию в городе, получившую название «Кровавая неделя в Станиславе». 12 октября солдаты «СС», гестаповцы и украинские полицаи стали сгонять со всех концов города Станиславских евреев. Их собрали на базарной площади и стали отбирать ценности и деньги, которые они обязаны были принести с собой. Затем, как скотину, погнали в лагерь смерти на еврейское кладбище, предварительно огороженное колючей проволокой. Там уже было выкопано несколько общих могил. Старых, немощных и детей битком набивали в грузовики и, как дрова, свозили туда же. За неделю, фашисты убили десять тысяч человек. В декабре всё оставшееся еврейское население согнали в гетто. Зимой многие умерли от голода и болезней. 31-го марта все венгерские евреи и пять тысяч местных были отправлены в лагерь смерти Белжец, а многие были убиты на месте. Облавы и расстрелы продолжались до 22-го февраля 1943 года, пока все евреи, остававшиеся к тому времени в Станиславе, не были уничтожены на еврейском кладбище. Уцелели буквально единицы. В основном, это те, кто сражался в партизанских отрядах и на фронте, в составе Красной армии.

Анна умерла в 43-м году. Долго и тяжело болела, мучилась. Шура самоотверженно ухаживала за матерью…

Соседи помогли ей похоронить мать рядом с отцом. Теперь Шура осталась совершенно одна и на всём белом свете не было у неё ни одной родной души. Ей только-только исполнилось пятнадцать лет. Шура была худенькой невзрачной девочкой и выглядела гораздо младше своего возраста. Это и оберегало её от приставаний немцев, квартировавших в их доме. Она прибиралась в комнатах, занимаемых офицерами, стирала им. Так и жила. Они её не обижали, а, вернее сказать, просто не замечали.